Салтыков, Владимир Семёнович
Граф Владимир Семёнович Салтыков (1705—1751) — московский вице-губернатор из рода Салтыковых. Сын графа Семёна Андреевича Салтыкова, младший брат генерал-фельдмаршала Петра Семёновича Салтыкова.
В военную службу вступил в 1735 году, через короткое время имел чин гвардии капитана. В январе 1741 года был пожалован в бригадиры и назначен московским обер-комендантом с присутствием в Московской военной конторе. С 21 января 1742 года возглавил Московскую губернскую канцелярию. 25 апреля 1742 года, в день коронования Елизаветы Петровны, был пожалован чином генерал-майора. C 31 декабря 1741 года по 5 января 1751 года был в должности московского вице-губернатора.[1] Умер в 1751 году. Похоронен в московском Никитском монастыре.
Был женат на княжне Екатерине Алексеевне Троекуровой — единственной дочери последнего в своем роду князя Алексея Ивановича Троекурова (1693—1740). Среди их детей наиболее известен генерал-майор Сергей Владимирович Салтыков (1739—1800).
Был владельцем усадьбы «Смольнево». В самом селе Смольнево он вместо деревянной церкви построил каменный храм Преображения Господня с приделом казанской иконы Божией матери. После его смерти усадьба принадлежала его сыну графу Сергею Владимировичу.[2]
Напишите отзыв о статье "Салтыков, Владимир Семёнович"
Примечания
Ссылки
- [vgv.avo.ru/5/1/SALTWKOV/1_30.HTM Владимирские фамилии — Салтыковы]
- [www.otzyv.ru/i/Москва_Прогулки_вокруг_Екатерининского_парка_Метаморфозы_Божедомки_Часть_1 Москва. Прогулки вокруг Екатерининского парка.]
- [mossever.ru/moskva/glavy-gorodskoi-administratscii-do-1917/page-9.html Главы городской администрации до 1917 года]
|
Это заготовка статьи о персоналии из России. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Салтыков, Владимир Семёнович
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
