Сальвиати, Мария
| Мария Сальвиати | |
| Maria Salviati | |
 Якопо Понтормо. Портрет Марии Сальвиати. | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
29 декабря 1543 (44 года) |
| Место смерти: | |
| Отец: | |
| Мать: | |
| Супруг: | |
| Дети: |
Козимо |
Мария Сальвиати (итал. Maria Salviati; 17 июля 1499, Флоренция — 29 декабря 1543, Вилла ди Кастелло) — аристократка из рода Медичи и рода Сальвиати, мать Козимо I Медичи, великого герцога Тосканского.
Биография
Мария Сальвиати родилась 17 июля 1499 года во Флоренции. Она была дочерью Лукреции Медичи и Якопо Сальвиати, сестрой Франческо Сальвиати и кардиналов Джованни и Бернардо Сальвиати.
15 ноября 1516 года Мария Сальвиати и кондотьер Джованни Медичи обвенчались во Флоренции. Таким образом объединились две ветви рода Медичи, побочная через мужа, и главная через жену, мать которой была дочерью герцога Лоренцо Великолепного.
С исчезновением главной ветви, после убийства герцога Алессандро Медичи, остались только незаконорожденные наследники, чья легитимность жителями Флоренции была поставлена под сомнение. Стали рассматриваться предложения о возможном возвращении к республиканской форме правления или даже присоединение к Испании, когда неожиданно новым правителем был объявлен сын Джованни Медичи и Марии Сальвиати, восемнадцатилетний Козимо Медичи, ставший первым великим герцогом Тосканским под именем Козимо I Медичи.
Сохранилось два портрета Марии Сальвиати кисти Якопо Понтормо , один из которых находится в галерее Уффици во Флоренции, на нем она изображена в преклонном возрасте, и другой в Балтиморе, где она изображена вместе с сыном. Вероятно, это первый из двойных портретов, которые затем приобрели популярность при дворе Медичи. На обоих портретах Мария Сальвиати одета в чёрное, как и полагаетсе вдове, так как её муж погиб в сражении в 1526 году. Старейший портрет, на котором она изображена с маленьким Козимо, был написан по заказу великого герцога в 1537 году, когда он уже находился у власти. Герцог заказал его, чтобы ещё раз подтвердить свою легитимность, указав через образ матери на свою связь с главной ветвью рода Медичи. На нем Козимо Медичи изображён в возрасте семи лет, в то время, когда погиб его отец. Некоторые исследователи, однако, заметили женские черты ребёнка и предположили, что вместо Козимо изображена Джулия Медичи, его двоюродная сестра, принятая в семью Козимо Медичи, после убийства её отца, герцога Алессандро Медичи.
Мария Сальвиати умерла в Вилла ди Кастелло 29 декабря 1543 года.
Семья
В семье Джованни Медичи и Марии Сальвиати родился только один ребёнок.
- Козимо I Медичи, великий герцог Тосканский.
Источники
- Marcello Vannucci, Le donne di casa Medici, Newton Compton Editori, Roma 1999, ristampato nel 2006 ISBN 8854105260 (итал.)
- [documents.medici.org/ Архив рода Медичи.] (англ.)
Напишите отзыв о статье "Сальвиати, Мария"
Отрывок, характеризующий Сальвиати, Мария
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
