Сальви, Джованни Батиста

Джованни Сассоферрато
итал. Giovanni Battista Salvi da Sassoferrato
Автопортрет
Имя при рождении:	Giovanni Battista Salvi
Дата рождения:	25 августа 1609(1609-08-25)
Место рождения:	Сассоферрато
Дата смерти:	8 августа 1685(1685-08-08) (75 лет)
Происхождение:	итальянец
Жанр:	барокко
Влияние:	Доменикино, Франческо Альбани, Гвидо Рени,Альбрехт Дюрер, Гверчино, Рафаэль
Работы на Викискладе

Джованни Батиста Сальви, Сассоферрато (итал. Giovanni Battista Salvi da Sassoferrato; 25 августа 1609, Сассоферрато — 8 августа 1685) — итальянский живописец, представитель эпохи барокко.

Родился в Сассоферрато; ещё в молодости приехал в Рим, где поступил в мастерскую Доменикино. По месту рождения его и называют чаще всего — Джованни Сассоферрато.

Биография

О жизни Джованни известно немного. Он родился в небольшом городке Сассоферрато, в регионе Марке центральной Италии. Городок расположен на полпути между Римом и Флоренцией, к западу от Апеннинских гор. Живописи Джованни начал учиться у своего отца, художника Тарквино Сальви. Фрагменты работ Тарквино до сих пор различимы в церкви Святого Франциска в Сассоферрато. Где Джованни заканчивал своё обучение — неизвестно, однако можно предположить, что у Доменикино, в Болонье. Доменикино же был старшим учеником Аннибале Карраччи. Двое других учеников Карраччи, Франческо Альбани и Гвидо Рени, также оказали влияние на творчество Джованни Сассофератто. Картины Джованни выдают, в том числе, влияния Альбрехта Дюрера, Гверчино и, в большей степени, — Рафаэля. И, наконец, возможно, он испытал влияние творчества Пьера Миньяра, с которым, скорее всего, встречался в Риме в 1630-х годах.
Известно немного публичных работ Сассоферрато. Судя по всему он, как, например, Карло Дольчи, в основном предпочитал создавать основанные на библейских сюжетах многочисленные копии картин для частных покровителей, выполненные в разных стилях — подчиняясь веянию времени, когда католическая церковь усиливала движение контрреформации. Особняком от его небольших работ стоят картины, написанные для церкви Сан-Пьетро в монастыре бенедиктинцев в Перудже, и роспись внушительного алтаря в Санта-Сабине, в Риме, где он написал портрет Ла Мадонна дел Розарио (La Madonna del Rosario) (1643). В 1683 кардинал Чиги преподнёс автопортрет Джованни Сассоферрато герцогу Козимо III Медичи.

Сасоферрато умер в 1685. Его завещание датировано 29 июня того же года.

Работы

Наибольший интерес работы Джованни вызвали к себе в середине 19-го века. Затем интерес к картинам на библейские темы заметно снизился после критических комментариев искусствоведа Джона Рёскина. К концу 20-го века интерес к работам Сассоферрато опять вырос, на волне интереса к итальянскому барокко. В музейных коллекциях существует, по состоянию на 2006 год, более трёх сотен работ этого художника. Почти все его известные картины хранятся в британской Королевской коллекции в Виндзорском замке.

Ссылки

• [www.artcyclopedia.com/artists/sassoferrato.html Sassoferrato Online]
• [www.newadvent.org/cathen/13485b.htm Catholic Encyclopedia]
• [www.sassoferrato.info/index.htm Sassoferrato 2009 Project]
• [www.sassoferratoturismo.it/ Sassoferrato Turismo] — Visitate il paese natale di Giovan Battista Salvi

Отрывок, характеризующий Сальви, Джованни Батиста

– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.