Сальтарелло

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Сальтаре́лло , также сальтаре́лла (итал. saltarello, от saltare — прыгать) — жанр итальянской танцевальной и инструментальной музыки, распространённый в XIV и XVI веках; начиная с конца XVIII века возродился как народный танец (существует и поныне).

Первые нотированные образцы сальтареллы датированы концом XIV века (три одноголосные пьесы с названием saltarello в лондонском кодексе итальянского происхождения: GB-Lbm Add. 29987). В XVI—XVII веках сальтареллы стали жанром многоголосной инструментальной музыки и нередко входили в сюиты танцевальной развлекательной музыки; сохранились многие сальтареллы, написанные для лютни и клавишных инструментов (например, Винченцо Галилея, Микеланджело Галилея).

Сальтарелла с XVIII века и поныне (на римском карнавале; также популярен в провинциях центральной Италии) — парный народный танец, который пишется в размере 6/8 или 2/4 с триолями из восьмых на каждую четверть, в двухколенном складе, с повторениями.

Ф. Мендельсон использовал мелодии двух сальтарелл в финале своей «Итальянской симфонии». Г. Берлиоз использовал сальтареллу в увертюре «Римский карнавал» и в сцене карнавала в своей опере «Бенвенуто Челлини».

Напишите отзыв о статье "Сальтарелло"



Литература

  • Brainard I. The art of courtly dancing in the early Renaissance. New York, 1991
  • Little M.E. Saltarello // New Grove Dictionary of Music and Musicians. London, New York, 2001

Отрывок, характеризующий Сальтарелло

Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.