Самадхи

Сама́дхи (санскр. समाधि, samādhi ^IAST, «целостность, объединение; осуществление, завершение; собранность; совершенство») — в индуистской и буддийской медитативных практиках — состояние, при котором исчезает сама идея собственной индивидуальности (но не сознание) и возникает единство воспринимающего и воспринимаемого. Самадхи есть то состояние просветления, достигаемое медитацией, которое выражается в спокойствии сознания, снятии противоречий между внутренним и внешним мирами (субъектом и объектом), слиянии индивидуального сознания как микрокосма, с космическим абсолютом, как макрокосмом. Самадхи — последняя ступень восьмеричного пути (Благородный Восьмеричный Путь), подводящая человека вплотную к нирване.

Различные методы

Методов, позволяющих пережить самадхи, за историю человечества сохранилось очень много. Даже в отдельных традициях, например, в тантре, этих методов насчитывают сотни. Классифицировать все методы можно по нескольким критериям, например, по возможной скорости вхождения в это состояние: мгновенно или с течением времени.

Самадхи в раджа-йоге — это конечная цель практики дхьяны. Достигается самадхи тотальной однонаправленностью ума на какой-либо объект, в результате чего состояние ума и сознания изменяется так, что самадхи имеет возможность проявиться.

В бхакти-йоге самадхи достигается преданным служением и поклонением Богу, а также постоянной направленностью ума на осознавание Бога.

Несмотря на большие различия, основа у большинства дзэнских методов одна и та же: для того чтобы человек пережил это состояние, необходимо просто позволить ему случиться, перестать сопротивляться естественному. Однако для большинства людей одной этой идеи бывает недостаточно. Для таких случаев существует ряд упражнений, которые либо дают возможность человеку постепенно привыкнуть и принять это состояние, либо доводят человека до своего рода катарсиса, в таком случае человек лишается возможности сопротивляться и самадхи проявляется «без спроса».

Стадии самадхи

В Йога-сутре Патанджали описываются несколько стадий самадхи: савитарка, нирвитарка, савичара, нирвичара, ананда и асмита. Все это названия очень тонких флуктуаций, имеющих место перед высшим самадхи — нирвикальпой. Также самадхи делится на два вида: один называется Сампраджнята, а другой — Асампраджнята.

Сампраджнята также называется савикальпа-самадхи, она происходит когда йогом достигнута экаграта (концентрация), но граница между триадой - знающий, познающий и знанием не стирается, самскары не сгорают и остаётся понимание "Я есть" (Ахам-асми, т.е асмита-самадхи). Асампраджнята также называется нирвикальпа-самадхи, в ней происходит полное прекращение ментальных функций, самскары сгорают целиком и йогин освобождается из цепи перерождений.

В Сиддха-сиддханта паддхати Горакшанатх описывает еще один вид самадхи — сахаджа-самадхи. Сахаджа-самадхи происходит при достижении йогом изначального естественного равновесия, которое является его истинной природой.

См. также

• Авадхута
• Мокша
• Махасамадхи

Ссылки

• [www.dhamma.ru/lib/authors/lee/samadhi.htm Ачан Ли Дхаммадхаро: «Памятование о дыхании и уроки самадхи»]
• [www.ukryoga.com/yoga/108.html#_Toc129553165 Книга «Хатха-йога Прадипика с комментариями Сарасвати», Глава 4 «Самадхи»]
• [ligis.ru/librari/3548.htm Библиотека «ИССЛЕДОВАТЕЛЬ» Йога-Сутры Патанджали антология переводов]

Отрывок, характеризующий Самадхи

– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.