Самаранч, Хуан Антонио

Запрос «Самаранч» перенаправляется сюда; см. также другие значения.

Дон Хуан Антонио Самаранч-и-Торельо, маркиз де Самаранч Don Juan Antonio Samaranch y Torelló, marqués de Samaranch<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Пожизненный почётный президент МОК
16 июля 2001 года — 21 апреля 2010 года
Президент МОК
4 августа 1980 года — 20 июля 2001 года
Предшественник:	Лорд Майкл Морисс Килланин,3-й барон Килланин
Преемник:	Граф Жак Рогге
Вероисповедание:	католицизм
Рождение:	17 июля 1920(1920-07-17) Барселона, Испания
Смерть:	21 апреля 2010(2010-04-21) (89 лет) Барселона, Испания
Имя при рождении:	Хуан Антонио Самаранч Торельо
Супруга:	Мария Тереза
Дети:	Сын: Хуан Антонио Дочь: Мария Тереза
Образование:	IESE бизнес школа при Наваррском университете
Деятельность:	спортивный деятель, дипломат и предприниматель
Награды:	другие награды

Хуа́н Анто́нио Самара́нч-и-Торельо́, 1-й маркиз де Самаранч (исп. Don Juan Antonio Samaranch y Torelló, marqués de Samaranch, 17 июля 1920, Барселона — 21 апреля 2010, Барселона) — видный испанский политик и бизнесмен, седьмой по счёту президент международного олимпийского комитета (МОК) (1980—2001), признан одним из наиболее выдающихся деятелей олимпийского движения XX века. Пожизненный почётный президент МОК.

Биография

Самаранч родился 17 июля 1920 года в Барселоне, Испания, в богатой семье. В детстве занимался хоккеем на роликовых коньках. Во время гражданской войны в Испании он был призван санитаром в Республиканские силы в 1938 году, в возрасте 18 лет. Политический противник Республики, он вскоре бежал во Францию, но быстро вернулся в националистическую Испанию и поступил в франкистскую Фалангу.

После поражения республики в 1939 году Самаранч изучал торговлю в бизнес-школе IESE (IESE Business School) в Барселоне. Сделал короткую карьеру как спортивный журналист в газете «Ла Пренса», которая завершилась его увольнением в 1943 году за критику в адрес сторонников футбольного клуба «Реал Мадрид» после победы со счётом 11-1 в игре с «Барселоной». После этого вернулся в текстильный бизнес своей семьи. Он стал членом совета директоров la Caixa, крупнейшего сберегательного банка Испании, в 1984 году и занимал пост президента с 1987 по 1999 год. Он остался почетным президентом и после своей отставки в 1999 году, до своей смерти.

Самаранч работал в муниципальном правительстве Барселоны, был ответственным за спорт, начиная с 1955 по 1962 год. Являлся прокурадором — членом нижней палаты парламента в течение последнего десятилетия режима Франко, с 1967 до восстановления демократии в 1977 году.

1955—1962 годы — советник по спорту Муниципального совета Барселоны.

Неоднократно возглавлял испанскую делегацию на всевозможных событиях, связанных с олимпийским движением, и был назначен на должность председателя Олимпийского комитета Испании диктатором Франсиско Франко в 1966 году. В том же году Самаранч стал членом МОК.

В 1967 году — национальный делегат по физическому воспитанию и спорту.

С 1973 года — председатель Провинциального совета Барселоны.

С 1974 по 1978 годы занимает пост вице-президента МОК.
С 1977 по 1980 годы занимает пост Чрезвычайного и Полномочного Посла Испании в СССР и Монголии.

По заявлению Юрия Фельштинского в 1970-е Самаранч был завербован 3-м отделом Второго Главного управления КГБ СССР.

Хуан Антонио Самаранч был выбран Президентом МОК в канун Московской Олимпиады-80. В своих действиях он неоднократно высказывал поддержку Москве.

За вклад в олимпийское движение король Испании в 1991 году присвоил Самаранчу титул маркиза (дона).

16 июля 2001 года избран Почётным пожизненным президентом МОК.

20 апреля 2010 года Самаранч был доставлен в госпиталь Барселоны с диагнозом острой сердечной недостаточности. 21 апреля он скончался. Похоронен на Монжуикском кладбище в Барселоне.

Президентство в МОК

По окончании летних Олимпийских игр 1980 в Москве, 6-й президент МОК лорд Килланин был смещен с поста согласно истекшему сроку правления МОК, и Самаранч был избран преемником.

Во время своего правления Самаранч сумел сделать олимпийское движение финансово самостоятельным, организовав спонсорство мероприятий и договорные телевизионные трансляции, приносящие большие суммы в бюджет МОК. Невзирая на бойкот летних Олимпийских игр 1984 (Лос-Анжелес) Советским Союзом и странами Восточного блока, число стран-участниц Олимпийских игр постоянно росло от мероприятия к мероприятию, также рос и уровень атлетов, состязавшихся в соревнованиях — за счет повышения общего уровня и планок вхождения в число атлетов-представителей стран.

Правление Самаранча было безусловным спасением для МОК, практически погибшего финансово во время кризиса 1970-х, когда был даже момент, когда город-организатор игр (Денвер) отказался их принимать в 1976 году. До этого все финансовые траты в одиночку несла принимающая сторона — Олимпийский Комитет той страны, в которой проходили игры. Во многом, именно факт поисков финансовой поддержки и факт допуска к играм спортсменов-профессионалов послужил противникам Самаранча на руку, дав старт слухам об излишней коммерциализации Олимпийского движения и послуживший причиной обвинения его в коррупции.

Именно во время правления МОК Самаранчем было введено правило обращения к нему, как к председателю МОК, «Ваше Превосходительство». Также всегда Самаранча повсюду встречал и провожал лимузин с шофером и ожидали президентские номера гостиниц в любом городе, где бы и когда бы он ни появился. Так, во время остановки президента в швейцарской Лозанне в год на его проживание тратилось приблизительно 500 000 долларов США.

В историю Олимпийского движения Хуан Антонио Самаранч вошёл как человек, возродивший начинавшее угасать олимпийское движение.

В книге "КГБ играет в шахматы" (авторы Б.Гулько, В.Корчной, В.Попов, Ю.Фельштинский) утверждается, что Самаранч был завербован в качестве агента КГБ и оказывал всемерную поддержку СССР. Завербованному Самаранчу голосами СССР и других социалистических стран была обещана должность президента МОК.

Награды

Испании

• Кавалер Большого креста ордена Карлоса III
• Цепь ордена Изабеллы Католической (исп. Collar de la Orden de Isabel la Católica) (31 марта 2000 года)
• другие испанские гражданские ордена
• Медаль «За заслуги в области туризма» (исп. Medalla al Mérito Turístico; 6 октября 2006 года)

Других государств

• Великий офицер ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой» (2 июня 1971 года)
• Кавалер Большого креста ордена «За заслуги перед Итальянской Республикой» (27 января 1981 года)
• Кавалер ордена Короля Томислава с лентой и Большой Звездой (Хорватия, 26 августа 1993 года)
• Международная Леонардо-премия (Россия, 1994 год)
• Орден Дружбы народов (Российская Федерация, 14 июля 1994 года) — за большой вклад в развитие и укрепление международного олимпийского движения, повышения его роли в борьбе за мир между народами
• Орден «За большие заслуги» (Узбекистан, 1996 год) — за заслуги в развитии олимпийского движения, в укреплении дружбы и согласия между народами, за заботливое отношение и поддержку узбекистанского спорта в его утверждении на международной арене
• Кавалер Большого креста ордена Великого князя Литовского Гядиминаса (4 апреля 1997 года)
• Награда Всемирной ассоциации издателей филателистических каталогов, альбомов и журналов (АСКАТ) «Гран При 1998».
• Орден Республики (Молдавия, 14 мая 1999 года) — в знак признания особых заслуг в развитии спорта и олимпийского движения в Республике Молдова
• Орден «Манас» III степени (Киргизия, 8 ноября 1999 года) — за большие заслуги в поддержке олимпийского движения в Кыргызской Республике и проведении III Центрально-Азиатских игр в гор. Бишкек
• Орден Почёта (Российская Федерация, 25 июня 2001 года) — за активное содействие развитию российского олимпийского и спортивного движения
• Орден Золотого руна (Грузия, 2001 год) — за активную поддержку и помощь в развитии олимпийских видов спорта в Грузии
• Орден Креста земли Марии 1 класса (Эстония, 2003 год)
• Орден князя Ярослава Мудрого III степени (Украина, 21 мая 2005 года) — за выдающийся личный вклад в развитие и популяризацию спорта, содействие развитию олимпийского движения в Украине

Семья

1 декабря 1955 года женился на Марии Терезе Сализакс (26 декабря 1931 года — 16 сентября 2000 года). У супругов двое детей. Сын — Хуан Антонио (член МОК). Дочь — Мария Тереза.

Память

Именем Самаранча назван Олимпийский дворец спорта в Сараеве и Теннисный центр в Москве.

См. также

• Олимпийское движение и политический протест

Ссылки

• [sek-portal10.ucjc.edu/portal/page/portal/ucjc/Catedra2.4 Juan Antonio Samaranch]  (исп.)
• [www.dircom.org/display_release.html?id=22821 LA UNIVERSIDAD CAMILO JOSÉ CELA Y MADRID 2012 PRESENTAN EL LIBRO EL OLIMPISMO]  (исп.)

Отрывок, характеризующий Самаранч, Хуан Антонио

Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.