Самарас, Антонис

Антонис Самарас греч. Αντώνης Σαμαράς<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
183-й Премьер-министр Греции
20 июня 2012 года — 26 января 2015 года
Предшественник:	Панайотис Пикрамменос
Преемник:	Алексис Ципрас
Министр культуры Греции
8 января 2009 — 7 октября 2009
Предшественник:	Михалис Лиапис
Преемник:	Павлос Геруланос
Министр иностранных дел Греции
23 ноября 1989 — 16 февраля 1990
Предшественник:	Йоргос Папульяс
Преемник:	Йоргос Папульяс
11 апреля 1990 — 14 апреля 1992
Предшественник:	Йоргос Папульяс
Преемник:	Константинос Мицотакис
Министр финансов Греции
2 июля 1989 — 12 октября 1989
Предшественник:	Димитрис Цоволас
Преемник:	Йоргос Агапитос
Рождение:	23 мая 1951(1951-05-23) (72 года) Афины
Партия:	«Новая Демократия»
Деятельность:	политик

Анто́нис Самара́с (греч. Αντώνης Σαμαράς, 23 мая 1951, Афины) — греческий политик, премьер-министр Греции (2012—2015). Занимал посты министра финансов Греции (1989), министра иностранных дел Греции (1989—1992) и до 6 октября 2009 года министра культуры Греции в правительстве «Новой демократии» под руководством Костаса Караманлиса. Член Европейской народной партии. В 2009—2015 годах — председатель партии «Новая демократия».

Биография

Изучал экономику в колледже Амхерст, штат Массачусетс, США, окончил в 1974 году. В 1976 году окончил Гарвардский университет со степенью MBA. Членом Греческого парламента стал в 1977 году.

Будучи министром иностранных дел Греции в правительстве премьер-министра Константиноса Мицотакиса, Самарас был настроен категорически против любых переговоров с Республикой Македонией по поводу так называемого Македонского вопроса. Из-за своей крайней нетерпимости в 1992 году должен был оставить пост министра иностранных дел Греции. После этого он основал собственную партию «Политическая весна» (греч. Πολιτική Άνοιξη), чем фактически спровоцировал потерю власти «Новой демократией»: на очередных парламентских выборах 1993 года избиратели предпочли ПАСОК. Сторонники «Новой демократии» называли Самараса предателем.

Партия «Политическая весна» прошла в парламент на выборах 1993 года, получив 4,9 % поддержки греческих избирателей. На выборах 1994 года в Европарламент она набрала 8,7 %, что соответствовало 2 мандатам. Впрочем на парламентских выборах 1996 года и выборах в Европарламент 1999 года «Политическая весна» не прошла 3%-го барьера. В парламентских выборах 2000 года партия участия уже не принимала.

Накануне выборов 2004 года Самарас вновь присоединился к «Новой демократии» и стал членом Европарламента. В 2007 году он стал депутатом Греческого парламента от Мессении и соответственно отказался от поста в Европарламенте. 8 января 2009 года Самарас был назначен министром культуры Греции.

После поражения «Новой демократии» на внеочередных парламентских выборах 2009 года, Костас Караманлис добровольно отказался от поста президента партии. На выборах Президента партии 29 ноября 2009 года Самарас опередил с 50,18 % голосов избирателей Дору Бакоянни (38,76 %) и Панайотиса Псомиадиса (10,06 %), став новым партийным лидером.

Он быстро проявил себя как крайне принципиальный и непримиримый политик. Так, 7 мая 2010 года исключил из состава партии Дору Бакоянни после того, как она проголосовала за ратификацию программы финансовой помощи Греции от ЕС и МВФ для предотвращения дефолта, вопреки позиции партии. В продолжение ряда скандалов о подкупе руководства греческим отделением Siemens, продолжавшихся с 2009 года, 30 мая Антонис Самарас объявил о намерении очистить партию от членов, чьё имя причастно к коррупционным скандалам, среди которых в частности Аристотель Павлидис, Теодорос Руссопулос и Георгиос Вулгаракис.

После досрочных парламентских выборов, 20 июня 2012 года назначен премьер-министром Греции.

Семья

Антонис Самарас женат, имеет двух детей: дочь и сына.

Отец, Георгиос Самарас — греческий политик, избирался депутатом парламента от Мессении; дед по материнской линии, Александрос Заннас, также был депутатом от Салоник. Новогреческая писательница, сказочница Пенелопа Дельта приходится ему прабабушкой.

Отрывок, характеризующий Самарас, Антонис

– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…