Самария

Самари́я (ивр. ‏שומרון‏‎ — Шомрон) — историческая область Израиля. Название области происходит от названия города Самария (Шомрон), бывшего столицей Израильского царства в 875 — 722 до н. э.

Самария граничит на севере с Изреельской долиной, на востоке — с Иорданской долиной, на юге — с Иудейскими горами и на западе — с областью Шарон. Территория Самарии состоит в основном из гор и холмов. Климатические условия в Самарии довольно благоприятны. Со времен Древнего Израиля здесь процветает культура олив и виноградарство.

В Новом Завете Иисус Христос рассказывает притчу о Добром самаритянине — жителе Самарии, который, увидев еврея, ограбленного разбойниками и брошенного умирать на дороге, спас его, несмотря на традиционную межэтническую рознь.

В настоящее время крупными городами Самарии являются: Шхем, Дженин, Калькилия, Туль-Карем, Ариэль.

История

В 3Цар. 16:24 говорится, что царь Израиля Омри (около 875 года до н. э.) выкупил гору у человека по имени Шемер за два таланта серебра, построил на ней город Самария (Шомрон) и сделал его царской резиденцией, столица Израиля была перенесена в Самарию из Тирцы, но центрами культа в Израиле оставались Бейт-Эль на юге страны и Дан на севере. Новая столица быстро развивалась, в ней был построен богатый дворец царей Израиля, внутренние стены которого инкрустировались резьбой по слоновой кости. Самария считалась одной из сильнейших крепостей в регионе, система оборонительных сооружений города частично сохранилась до сего дня. Осада Самарии ассирийцами длилась около четырёх лет (726—722 годы до н. э.)

В 722 году до н. э. Израиль был захвачен ассирийцами. Они изгнали израильтян, а на их место привели нееврейских поселенцев из Месопотамии и Сирии: гутиев, халдеев, арамеев (4Цар. 17:24). Эти поселенцы стали называться самаритянами. Библия повествует, что бичом для местных жителей в разоренной ассирийским нашествием стране стали львы. Полагая, что они прогневили местное божество, самаритяне решили поклоняться Богу Израиля. Со временем они воздвигли ему храм в городе Шхем, противопоставляя его Иудейскому Храму в Иерусалиме, чем вызвали враждебное отношение евреев Иудеи. Наряду с Богом Израиля самаритяне продолжали, по свидетельству Библии, поклоняться и собственным божествам (4Цар. 17:29-31). По версии самих самаритян (признающих, из всех книг Библии, только Тору — Пятикнижие Моисеево) они являются потомками израильских колен Ефреема и Менассии (сыновей Иосифа), не изгнанных ассирийцами и сохранивших исконную израильскую веру. Остатки самаритян (менее 1 тыс. человек) и поныне живут в Холоне и в Шхеме и совершают богослужение Богу Израиля на горе Гризим, возвышающейся над городом.

XX век

Большая часть Самарии в ходе Арабо-израильской войны 1947—1949 годов была оккупирована войсками эмирата Трансиордания, располагавшегося к востоку от реки Иордан. Эмират заявил об аннексии занятых им земель, которым было дано название «Западный Берег Иордана», повышении своего статуса до королевства, и об изменении своего названия Трансиордания, означавшего Заиорданье на Иорданию. В результате Шестидневной войны (1967) эти территории были оккупированы Израилем. В Самарии возникли многие десятки еврейских поселений, в том числе города Ариэль, Иммануэль . В 1990-х годов в Самарии, Иудее и секторе Газа была образована Палестинская автономия, которой была передана большая часть земель.

Ссылки

• Самария — статья из Большой советской энциклопедии.
• [slovari.yandex.ru/самария/Библейская энциклопедия/Самария/ «Самария»](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2866 дней)) — статья из Библейской энциклопедии
• [mishmar.info/istoriya-samarii.-samarityane-kto-oni.html История Самарии]

См. также

• Самаритяне
• Фотиния Самарянка

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Самария

Отрывок, характеризующий Самария

– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.