Самари, Жанна
| Жанна Самари | |
| Léontine Pauline Jeanne Samary | |
 | |
| Портрет актрисы Жанны Самари кисти Ренуара, 1877, Пушкинский музей | |
|---|---|
| Род деятельности: |
актриса |
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
18 сентября 1890 (33 года) |
| Место смерти: | |
Жанна Самари (фр. Léontine Pauline Jeanne Samary; 4 марта 1857, Нёйи-сюр-Сен — 18 сентября 1890, Париж) — французская актриса. Модель многих полотен Ренуара.
Содержание
Биография
Из артистической семьи. Её бабушкой по материнской линии была знаменитая актриса Сюзанна Броан. Отец Жанны, Луи-Жак Самари был виолончелистом Парижской оперы. Младший брат Жанны, Анри Самари, также стал актёром. В 14 лет Жанна поступила в Консерваторию. В 18 лет получила свой первый приз.
Дебютировала в 1875 году в театре Комеди Франсез в роли Дорины в «Тартюфе» (с 1879 г. 305-й постоянный член труппы в истории театра[1]). Играла в основном служанок и субреток в пьесах Мольера. В 1879 г. вместе с труппой театра гастролировала в Лондоне. Между 1877 и 1880 годами Ренуар изобразил её на многих своих полотнах.
Умерла от брюшного тифа в 1890 году, незадолго до смерти написала детскую книгу «Les gourmandises de Charlotte».
Творчество
Некоторые роли в театре
- Дорина, «Тартюф» Мольера (1875)
- Маринетта, «Любовная досада» Мольера (1876)
- Шарлотта, «Дон Жуан» Мольера (1876)
- Туанетта, «Мнимый больной» Мольера (1876)
- Зербинетта, «Проделки Скапена» Мольера (1877)
- Ночь, «Амфитрион» Мольера (1877)
- Люсетта, «Господин де Пурсоньяк» Мольера (1878)
- Лизетта, «Школа мужей» Мольера (1879)
- Касильда, «Рюи Блаз» В.Гюго (1879)
- Госпожа Дю-Круази, «Версальский экспромт» Мольера (1880)
- Николь, «Мещанин во дворянстве» Мольера (1880)
- Магелонн, «Король забавляется» В.Гюго (1882)
- Элиза, «Галантный Меркурий» Э.Бурсо
См. также
Напишите отзыв о статье "Самари, Жанна"
Ссылки
[books.google.ru/books?id=T_XUi40rTz4C&pg=PA487&lpg=PA487&dq=Jeanne+Samary&source=bl&ots=C7w3MDqhbB&sig=1dxZJWVXMKB-AEeUo9pdQbK66i4&hl=ru&ei=p4epSen2EKSW1QW09fXYAg&sa=X&oi=book_result&resnum=3&ct=result#PPA487,M1 Биография (англ.) в Dictionary of Artists' Models ]
Примечания
- ↑ www.comedie-francaise.fr/dev/troupe_page-acteur.php?act=305
Источники
- Henry Lyonnet, «Dictionnaire des comédiens français» Vol. 2, Genève : Bibliothèque de la Revue universelle internationale illustrée, [19??] — С. 632.
Отрывок, характеризующий Самари, Жанна
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
