Сызрань-Самарская операция
| Самарская операция | |||
| Основной конфликт: Гражданская война в России | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Победа большевиков | ||
| Изменения | |||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Сызрань-Самарская операция (14 сентября—8 октября 1918) — наступательная операция Восточного фронта РККА против белогвардейских войск во время Гражданской войны в России.
В ходе этой операции красноармейцы (15700 человек) разгромили 2-ю дивизию Народной армии КОМУЧа и Поволжскую группировку Чехословацкого корпуса (всего 9800 человек) и Речной боевой флот Народной армии КОМУЧа, заняли Сызрань и Самару.
Предыстория
После поражения под Симбирском Поволжская армия белых (командир — Станислав Чечек) состояла из 2-й дивизии, Хвалынской группы и Поволжской группы, а также Волжской флотилии. 60 % этой группировки обороняли Сызрань и Хвалынск.
Командование Восточного фронта Красной армии (главком — И. И. Вацетис) решило нанести удар войсками 1-й армии (командир — М. Н. Тухачевский), которой были оперативно подчинены Вольская дивизия и Вольский отряд Волжской флотилии, на Сызрань, а 4-й армии (командир — Т. С. Хвесин) — на Самару.
В распоряжение 1-й армии РККА был передан авиаотряд из трёх самолётов (два «фармана» и один «сопвич»)[1]
Ход боевых действий
Поначалу наступление советских войск развивалось медленно. К 21 сентября Дивизия Николаевских полков продвинулась лишь на 15 км; Вольская дивизия 16 сентября взяла Хвалынск, но после контратаки белых оставила его. В связи с тем, что Симбирской дивизии пришлось с 18 сентября вести оборонительные бои под Симбирском, 1-я армия наступала на Сызрань только Пензенской и Инзенской дивизиями.
21 сентября главнокомандующий Восточным фронтом поставил 4-й армии задачу: совместно с 1-й армией овладеть Сызранью, а затем наступать на Самару. Это ускорило темпы наступления. 26 сентября Вольская дивизия вновь заняла Хвалынск, а Пензенская — вышла на подступы к Сызрани.
27 сентября Симбирская дивизия смогла подключиться к наступлению, и 1-я армия стала наступать на Сызрань двумя группами — Северной и Южной. Самарская дивизия 4-й армии наступала на Сызрань, а другая часть сил 4-й армии наступала на Самару.
К 1 октября части Самарской дивизии вышли с юга к железной дороге Самара-Сызрань и перерезали её. Части Симбирской дивизии по завершении Симбирской операции совершили стремительный марш, и 1 октября совместно с другими красными войсками взяли Сызрань. Разгромленные белые войска отступили к Самаре.
4-я армия, которой была возвращена Вольская дивизия, после взятия Сызрани начала наступление на Самару, и 7 октября совместно с восставшими рабочими заняла город.
Напишите отзыв о статье "Сызрань-Самарская операция"
Примечания
- ↑ «к этому времени в распоряжении армии появился авиационный отряд в составе двух „фарманов“ и одного „сопвича“. Поскольку я прошёл краткосрочный курс офицерской воздухоплавательной школы, Михаил Николеевич возложил руководство действиями „армейской авиации“ на меня. Основная её задача состояла в осуществлении „глубокой“ (до 30 км) разведки»
Н. И. Корицкий. Первая революционная // Как сражалась революция: рассказы участников гражданской войны. 2-е изд. М., 1989. стр.42-43
Итоги
В результате Сызрань-Самарской операции Советская республика получила возможность использовать Волгу для снабжения центральных районов хлебом и нефтью с юга. Были созданы условия для наступления на Бугуруслан и Уральск.
Источники
- [war1960.narod.ru/civilwar/samara.html Сызрань-самарская операция 1918 год// Гражданская война и военная интервенция в СССР, М., Сов-я Энциклопедия, 1983]
|
Это заготовка статьи о Гражданской войне в России. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Сызрань-Самарская операция
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
