Самарянов, Василий Алексеевич
Самарянов Василий Алексеевич (1822—1896) — областной историк, член Рязанской учёной архивной комиссии (в 1884—1896 гг.).
Родился в селе Ликурга Буйского уезда в семье священника. По окончании курса в Костромской семинарии Самарянов более 10 лет работал учителем в народных школах своего уезда, затем был столоначальником сначала костромской консистории, потом рязанской, и занимался исследованием местной старины.
Главные его труды: «Город Галич Костромской губ. в начале XVII в.» (1880); «Материалы для отечественной истории начала XVII века» (Кострома, 1882), «Памяти Ивана Сусанина» (Кострома, 1882; Рязань, 1884 — 2-е изд., доп.), «Стефан Яворский, митроп. Рязанский и Муромский» (Рязань, 1895) и ряд статей в изданиях Московского и Санкт-Петербургского археологических обществ и в «Трудах рязанской учёной архивной комиссии».
В 1882 году в Костроме была издана книга В. А. Самарянова «[www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=73730 Памяти Ивана Сусанина, за царя, спасителя веры и царства, живот свой положившего в 7121 (1613) году]» — один из наиболее добротных и обстоятельных трудов о Сусанине[1] (см. также его публикации: [dlib.rsl.ru/viewer/01003551589#?page=3 «О недавно открытой, нигде не напечатанной, жалованной потомкам Сусанина грамоте»], [www.prlib.ru/Lib/pages/item.aspx?itemid=87996 Палаты бояр Романовых, или Дворец царя Михаила Федоровича в Костромском кафедральном 1-го кл. Ипатьевском монастыре]). Являлся последним прижизненным оппонентом историка Н. И. Костомарова (1817 — 1885) по вопросу о достоверности личности Сусанина.
Напишите отзыв о статье "Самарянов, Василий Алексеевич"
Примечания
- ↑ [susanin.kostromka.ru/147.php Подвиг Сусанина – История полемики Костромских краеведов с Костомаровым, который первым поставил под сомнение официальную версию подвига Ивана Сусанина]. susanin.kostromka.ru. Проверено 1 июля 2016.
Литература
- Самарянов, Василий Алексеевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Толстов В. А. Н. И. Костомаров и В. А. Самарянов: два взгляда на историческую достоверность личности Ивана Сусанина // Смутное время и земские ополчения в начале XVII века. К 400-летию создания Первого ополчения под предводительством П. П. Ляпунова. Сборник трудов Всероссийской научной конференции. Рязань, 11-12 апреля 2011 г. / Отв. ред. д. и. н., проф. В. Н. Козляков. Рязань, 2011. С. 249—257.
|
Это заготовка статьи о персоналии из России. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Самарянов, Василий Алексеевич
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
