Самая обаятельная и привлекательная

Самая обаятельная и привлекательная
Жанр	лирическая комедия
Режиссёр	Геральд Бежанов
Автор сценария	Анатолий Эйрамджан Геральд Бежанов
В главных ролях	Ирина Муравьёва Татьяна Васильева Александр Абдулов Леонид Куравлёв
Оператор	Валентин Пиганов
Композитор	Владимир Рубашевский
Кинокомпания	Киностудия «Мосфильм». Второе творческое объединение
Длительность	89 мин
Бюджет	500 тысяч руб.
Страна	СССР СССР
Год	10 ноября 1985 года
IMDb	ID 0089957
Выход фильма «Самая обаятельная и привлекательная»

К:Фильмы 1985 года

«Са́мая обая́тельная и привлека́тельная» — советский художественный фильм 1985 года, поставленный режиссёром Геральдом Бежановым с Ириной Муравьёвой в главной роли Нади Клюевой.

Снят на заре Перестройки и является одним из самых популярных фильмов того времени.

Сюжет

У инженера Нади Клюевой максимум общественной, но минимум личной жизни, хотя ей уже за тридцать. Единственным её развлечением является игра в пинг-понг в паре со своим старым знакомым Геной, который влюблён в Надю.

Всё меняется, когда Надя случайно встречает свою школьную подругу Сусанну, работающую социологом. Сусанна, выяснив, что Надя всё ещё не замужем, решает «наладить жизнь» старой подруги, обучив её «научным» методам обольщения. Заодно она помогает ей выбрать объект атаки: выбор падает на модного красавчика-меломана Володю Смирнова — коллегу Нади, любимца дам.

Сусанна велит подруге заполнить психологические анкеты на себя и на Володю, которые собирается «обработать» на ЭВМ, сводит Надю с фарцовщиком, чтобы тот одел её по моде, даёт ей инструкции-объяснения, как вести себя и что делать. Этим инструкциям Надя прилежно следует, попадая при этом в неловкие и в какой-то мере забавные ситуации. Всё, тем не менее, идёт по плану — за исключением желаемого результата — интереса Володи к ней. Вместо этого на Надю обращают внимание другие её коллеги — Лёша Пряхин и Миша Дятлов. Обоих Надя даже не рассматривает в качестве возможных вариантов: первый слишком прост, а у второго – семья.

Сусанна между тем предлагает очередное безошибочное средство — пригласить Володю на дефицитный концерт. Однако этот вариант оборачивается для Нади оскорбительным унижением: Володя приходит на концерт с другой девушкой, и становится окончательно ясно, что как женщина Надя ему абсолютно неинтересна. Надя постепенно приходит к выводу, что вся «научная» методика обольщения — ерунда, и окончательно уверяется в этом после того, когда вдруг выясняется, что Сусанна не может удержать от измен собственного мужа.

В конце концов, она вновь приходит играть в настольный теннис с Геной и понимает, что он и есть её судьба.

В ролях

• Ирина Муравьёва — Надя Клюева
• Татьяна Васильева — Сусанна, школьная подруга Нади
• Александр Абдулов — Володя Смирнов
• Леонид Куравлёв — Миша Дятлов
• Михаил Кокшенов — Лёша Пряхин
• Лариса Удовиченко — Люся Виноградова
• Людмила Иванова — Клавдия Матвеевна Степанкова, коллега Нади по бюро
• Владимир Носик — Гена Сысоев, напарник Нади по игре в пинг-понг
• Лев Перфилов — Пётр Васильевич, начальник бюро
• Любовь Соколова — Мать Нади
• Александр Ширвиндт — Аркадий, муж Сусанны
• Екатерина Куравлёва — Лариса
• Вера Сотникова — Света, подруга Володи (озвучивает Наталья Гурзо)

В эпизодах:

• Игорь Ясулович — фарцовщик
• Вероника Изотова — попутчица в поезде
• Виктор Ильичев — попутчик, муж попутчицы
• Виктор Филиппов — милиционер
• Гурам Абесадзе — работник торговли
• Георгий Мартиросьян — друг «работника торговли»
• Людмила Карауш — администратор гостиницы
• Геральд Бежанов — мужчина, на улице спросивший, который час
• Анатолий Эйрамджан — пассажир в автобусе, сидевший рядом с Сусанной

Съёмочная группа

• Авторы сценария:
  • Геральд Бежанов
  • Анатолий Эйрамджан
• Режиссёр: Геральд Бежанов
• Оператор: Валентин Пиганов
• Художник: Евгений Виницкий
• Композитор: Владимир Рубашевский
• Автор текста песни: Владимир Шлёнский

Производство

Подбор актёров

По словам режиссёра Геральда Бежанова, Ирина Муравьёва наотрез отказывалась сниматься в фильме, так как хотела отойти от своего амплуа милой дурнушки и сняться в более серьёзном фильме. Муравьёвой сценарий поначалу не понравился совершенно. По её собственным словам, в тот период ей хотелось «авторского кино, вдумчивого, серьезного». А зарисовки из жизни конструкторского бюро казались чем-то слишком мелким, очередным советским фильмом про ударников производства. Только спустя годы актриса, увидев фильм, пришла от него в восторг. Бежанов говорит, что тогда, много лет назад, он буквально умолял актрису сняться в картине, карауля её у театра им. Моссовета и пытаясь повлиять на актрису через её мужа. К тому же Муравьёва к тому времени прославилась ролями в картинах «Карнавал» и «Москва слезам не верит», а Бежанов был молодым начинающим режиссёром.

Первой претенденткой на роль Сусанны была Любовь Полищук, но она в это время была занята, затем роль была предложена Инне Чуриковой, но режиссёру не понравилось её «слишком вдумчивая» работа над ролью, и роль досталась Татьяне Васильевой, которая и сыграла подругу главной героини фильма.

Места съёмок

Съёмки фильма проходили в Москве при бюджете 500 тысяч рублей — квартиры и комнату в конструкторском бюро отстроили в павильонах «Мосфильма», проходную снимали на одном из заводов, а в качестве вестибюля использовали помещение НИИ на Павелецкой в Первом Щипковском переулке. Сцену драки с грабителями снимали на Люсиновской улице . Также съёмки проходили на Малой Бронной, недалеко от Патриарших прудов, Стремянного переулка, Люсиновской улицы, у метро «Серпуховская», на Калининском проспекте, у входа в ГЦКЗ «Россия» на Москворецкой набережной в здании гостиницы «Россия».

Съёмочный процесс

Во время съёмок картины у Бежанова случился инфаркт из-за постоянного стресса, связанного с конфликтами на площадке — Геральд известен своей требовательностью относительно сценария, написанного им. По словам режиссёра, самый большой конфликт у него вспыхнул с Александром Абдуловым и Татьяной Васильевой. Сцену, в которой Сусанна приходит на работу к Наде, снимали несколько дней — Васильева пришла на следующий день, перекрасив волосы в рыжий цвет, чем вызвала сильный гнев режиссёра. Именно тогда у Бежанова вспыхнул микро-инфаркт, из-за чего на протяжении месяца режиссёр не мог продолжить съёмки картины. Между тем Васильева не стала перекрашивать свои волосы обратно в блондинку, поэтому в отснятых позже сценах она всегда носит головной убор. Абдулов же прямо в разгар съёмок уехал на две недели на заработки на Сахалин. Работой Муравьёвой, наоборот, режиссёр был восхищён: «А на площадке с ней было работать одно удовольствие. Очень собранная, ответственная, профессиональная актриса. Вела себя просто прекрасно!».

Ни Ирина Муравьёва, ни Владимир Носик не умели играть в настольный теннис, перед съёмками сцен им дали время, чтобы научиться; кроме того, Носик сломал палец на ноге во время игры. По мнению режиссёра, гардеробная в «Мосфильме» была «ужасной», и в съёмках использовали личную одежду актёров. Единственный сшитый на заказ предмет одежды — костюм Михаила Кокшёнова, в котором его герой соблазнял Надю.

Интересно, что за шутку «Она что, с Урала?» режиссёру и Госкино пришлось писать извинительную Борису Ельцину, который тогда руководил Свердловским обкомом. Режиссёр также извинился за эту шутку в своём фильме «Где находится нофелет?», вложив в уста героини Ольги Кабо много лестных слов о «стране малахита».

Музыка

Музыку к фильму написал композитор Владимир Рубашевский, который также написал «Песенку о счастье» (также известную под названием «Быть может, счастье рядом») на слова поэта Владимира Шленского — её исполнила Ирина Муравьёва. В сцене в знаменитом кафе «Синяя птица» впервые появляется Владимир Маркин, играл на саксофоне одну из мелодий Поля Мориа. Также из машины Аркадия доносится песня «Stars on 45» одноименного голландского студийного проекта.

В эпизоде, где Надя заполняет анкеты по заданию Сусанны, меломан Володя слушает в плеере композицию латышской группы «Зодиак», звучавшую также в более раннем фильме «Карнавал», в котором героиня Муравьёвой тоже потерпела неудачу с героем Абдулова. Намеренный это отсыл или случайность — неизвестно.

Вместо Аманды Лир (по телевизору у фарцовщика) поёт Лариса Долина.

Релиз

Успех

Фильм «Самая обаятельная и привлекательная» имел большой зрительский успех, его посмотрели 44,9 млн зрителей (всего 1112 прокатных копий), став лидером советского кинопроката 1985 года. Для показа картину закупили 69 стран.

Выход на видео

Впервые картина вышла на DVD в 2005 году — выпуском занималась киновидеообъединение «Крупный план».

Ссылки

• [noviyodeon.com/falb_Obayat.html Информация на сайте автора фильма Анатолия Эйрамджана]

Отрывок, характеризующий Самая обаятельная и привлекательная

Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».
Этот первый, длинный разговор с Сперанским только усилил в князе Андрее то чувство, с которым он в первый раз увидал Сперанского. Он видел в нем разумного, строго мыслящего, огромного ума человека, энергией и упорством достигшего власти и употребляющего ее только для блага России. Сперанский в глазах князя Андрея был именно тот человек, разумно объясняющий все явления жизни, признающий действительным только то, что разумно, и ко всему умеющий прилагать мерило разумности, которым он сам так хотел быть. Всё представлялось так просто, ясно в изложении Сперанского, что князь Андрей невольно соглашался с ним во всем. Ежели он возражал и спорил, то только потому, что хотел нарочно быть самостоятельным и не совсем подчиняться мнениям Сперанского. Всё было так, всё было хорошо, но одно смущало князя Андрея: это был холодный, зеркальный, не пропускающий к себе в душу взгляд Сперанского, и его белая, нежная рука, на которую невольно смотрел князь Андрей, как смотрят обыкновенно на руки людей, имеющих власть. Зеркальный взгляд и нежная рука эта почему то раздражали князя Андрея. Неприятно поражало князя Андрея еще слишком большое презрение к людям, которое он замечал в Сперанском, и разнообразность приемов в доказательствах, которые он приводил в подтверждение своих мнений. Он употреблял все возможные орудия мысли, исключая сравнения, и слишком смело, как казалось князю Андрею, переходил от одного к другому. То он становился на почву практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался в область метафизики. (Это последнее орудие доказательств он особенно часто употреблял.) Он переносил вопрос на метафизические высоты, переходил в определения пространства, времени, мысли и, вынося оттуда опровержения, опять спускался на почву спора.