Самбодром

Самбодром (порт. Sambódromo) — улица в Рио-де-Жанейро, предназначенная для проведения уличных шествий, карнавалов самбы и других масштабных действий. Создан в 1984 году.

Сооружение, представляет собой огороженную 700-метровую улицу, по обеим сторонам которой находятся трибуны для зрителей. Общая площадь Самбодрома равна 85 тыс. кв. м, на которой могут поместиться до 80 тыс. человек. Территория разделена на 12 секторов трёх категорий: 1) общая — относительно дешёвые билеты без указания определенного места; 2) 9-й турсектор — места в нём пронумерованы; 3) vip-ложи — рассчитаны на компании по 10 человек для которых здесь имеются мягкие диваны и бар.

Во время традиционного бразильского карнавала каждую ночь на Самбодроме проходят по 6 школ, в каждой из которых числится до 4-6 тыс. человек. Общее же количество школ равно 24, 12 из которых принято называть элитными (Grupo Especial. Первая Лига), а 12 — начинающими. Во время шествия каждая школа старается изобразить некую композицию из танцующих самбу людей.

Обычно карнавал длится 4 ночи с 21.00 до рассвета. В первую и вторую ночь карнавала по Самбодрому проходят школы Второй Лиги, а далее — Первой. После подсчета голосов жюри в Пепельную Среду и выявления победителей проходит Парад чемпионов, в котором участвуют лучшие школы.

В рамках летних Олимпийских игр 2016 года на Самбодроме пройдут соревнования по стрельбе из лука, а также часть марафонского забега. В рамках Паралимпийских игр 2016 года здесь также буду соревноваться лучники.

Самбодром: Вид с трибуны сектора 9 во время парада школы Grupo de Acesso A

Отрывок, характеризующий Самбодром

– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.