Самобор
Город
Показать/скрыть карты
|
Самобор (хорв. Samobor ) — город в Хорватии, в Загребской жупании. Население — 15 147 чел. (2001).
Общие сведения
Самобор находится в 10 километрах к западу от столицы страны Загреба и в 5 километрах к востоку от границы со Словенией. Связан со столицей страны автомобильным шоссе. Город расположен в долине Савы, (сама река протекает 5 километрами севернее) у подножия отрогов горного хребта Жумберак. Город — один из главных центров стекольной промышленности Хорватии, с древности славился производством изделий из хрусталя.
Права города были дарованы Самобору в 1242 году.
Среди достопримечательностей города — церковь св. Михаила в Старом городе (XVI—XVII в.), францисканский монастырь, руины средневекового замка (XIII в.), несколько средневековых барочных зданий. Окрестности города живописны и используются для отдыха и занятий спортом.
Поскольку он находится на небольшом расстоянии от Загреба (10 км), город Самобор переполнен местными туристами в течение выходных.
Широко известен Самоборский карнавал, носящий название "Фашник". Самобор также известен любителям сладкого своими кремшнитами - пирожными из пенного крема. Самоборские кремшниты от других пирожных отличаются тем, что их едят теплыми. Во время празднования Дней кремшнитов (в начале мая) это пирожное подается во всех известных самоборских кафе, которые по обычаю открывают все двери.
Напишите отзыв о статье "Самобор"
Ссылки
- [www.samobor.hr Официальная страница]
|
Это заготовка статьи по географии Хорватии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Самобор
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.
Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
