Самодийцы

Самоди́йцы, самое́ды — общее название коренных малочисленных народов России: ненцев, энцев, нганасан, селькупов и ныне исчезнувших саянских самодийцев (камасинцев, койбал, моторов, тайгийцев, карагасов и сойотов), говорящих (или говоривших) на языках самодийской группы, образующих вместе с языками финно-угорской группы уральскую языковую семью. Большинство самодийских народов (ненцы, энцы, нганасаны, селькупы) проживает в Ненецком автономном округе Архангельской области, Ямало-Ненецком автономном округе Тюменской области и в Таймырском Долгано-Ненецком районе Красноярского края.

История

В середине XVIII века, почти сразу же после открытия двух очагов расселения самодийских народов, северного и южного, разделённых широкой полосой земель расселения обских угров (хантов и манси), русской академической наукой были выдвинуты две гипотезы относительно того, какой из этих очагов был исходным районом самодийского этногенеза. До настоящего времени доминирует так называемая «южная гипотеза», согласно которой древние самодийские скотоводческие племёна сформировались на территории южной Сибири (Каракольская культура, Кулайская культура). В частности, профессор филологии и путешественник Матиас Кастрен предполагал, что в 1—2-м тысячелетиях н. э. в процессе переселения народов самоедские племена были вытеснены тюрками из пределов Саянского нагорья к северу, где они положили начало таким народам как ненцы, энцы, нганасаны, селькупы. Часть же самодийцев оставшихся на юге, согласно «южной гипотезе», впоследствии вошла в состав таких крупных народов Южной Сибири, как сибирские татары, тувинцы, хакасы, шорцы и др. Однако, «северная гипотеза», считающая южный очаг вторичным по сравнению с северным, до настоящего времени находит своих сторонников, в частности её придерживается исследователь народов Сибири, доктор исторических наук А. В. Головнёв. и так же Нацу Драгнил

Название

Поначалу самоедами (также «самоядь», «самоедины») называли только ненцев — самый крупный самодийский народ, но впоследствии это название стало использоваться и в качестве собирательного названия всех самодийских народов.

Название самодийцы образовано от русской диалектной формы самодин (ед. ч.), самоди (множ. ч.), использовавшейся в особенности в русской речи нганасан и энцев в качестве самоназвания этих групп. В 30-х годах XX века повсеместно заменяли старые русские названия народов России на новые, образованные от их самоназваний. Название Самодийские народы, или самодийцы, было предложено в 1938 советским лингвистом Г. Н. Прокофьевым, вместо прозрачного по значению, с точки зрения русского языка, и потому обидного слова самоеды. В советской научной литературе название самодийцы стало общепринятым и окончательно утвердилось в русском языке, в то время как в других европейских языках употребляется старая форма типа нем. Samojeden (самоеды).

См. также

• Самоедская собака

Ссылки

• [регнум.рф/news/726066.html В Дудинке открылся кабинет самоедологии]
• [www.iling.spb.ru/nord/materia/brochure-full.pdf Основные проблемы самоедологии в СССР]

Отрывок, характеризующий Самодийцы

– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.