Самуэльсон, Бенгт

Бенгт Ингемар Самуэльсон
швед. Bengt Ingemar Samuelsson
Дата рождения:	21 мая 1934(1934-05-21) (89 лет)
Место рождения:	Хальмстад, Швеция
Страна:	Швеция Швеция
Научная сфера:	биохимия
Научный руководитель:	Суне Бергстрём
Награды и премии:	Нобелевская премия по физиологии и медицине (1982)

Бенгт Ингемар Самуэльсон (швед. Bengt Ingemar Samuelsson; род. 21 мая 1934, Хальмстад, Швеция) — шведский биохимик. Исследуя метаболизм холестерина и продукты трансформации арахидоновой кислоты, Самуэльсон открыл и охарактеризовал среди этих продуктов, такие важные компоненты как простагландины, тромбоксаны и лейкотриены.

Лауреат Нобелевской премии по физиологии и медицине (1982) «за открытия, касающиеся простагландинов и близких к ним биологически активных веществ» с Суне Бергстрёмом и Джоном Вейном.

Ранние годы жизни

Бенгт Самуэльсон родился в шведском портовом городе Хальмстаде. Его родителей звали Кристина и Андерс Самуэльсоны. По окончании местной школы поступил в медицинский колледж Лундского университета, где стал работать в исследовательской лаборатории Суне Бергстрёма, профессора физиологической химии. В 1958 году Самуэльссон вместе с исследовательской группой Бергстрёма перешел в Каролинский институт в Стокгольме, где активно изучал медицину и биохимию.

Научная и профессиональная деятельность

В 1960 году он защитил диссертацию и получил степень доктора медицинских наук. В следующем году он был назначен ассистент-профессором медицинской химии в Каролинском институте. С 1961 по 1962 годы работал научным сотрудником на кафедре химии Гарвардского университета в лаборатории Элайаса Джеймса Кори, изучая теоретическую химию и синтез органических соединений.

В 1962 году Самуэльсон вернулся в Каролинский институт и вновь начал работать вместе с Бергстрёмом, который тогда начинал изучение группы биологически активных соединений, называемых простагландинами (впервые эти соединения были открыты гинекологами из колледжа врачей и хирургов Колумбийского университета в 1930 году). Бергстрём получил простагландины от Эйлера, обнаружившего их в семенной жидкости овцы. Работая с Бергстрёмом, Самуэльсон изучал выработку простагландинов в живых организмах. Через два года после начала работы они установили, что простагландины образуются из арахидоновой кислоты — ненасыщенной жирной кислоты, содержащейся в некоторых мясных и растительных продуктах. В течение следующих нескольких лет исследователи обнаружили, что арахидоновая кислота под действием особого фермента превращается сначала в так называемые эндопероксиды и от одного из этих веществ в дальнейшем образуются простагландины. Далее Самуэльсон установил, что арахидоновая кислота и ферментативные системы образования простагландинов присутствуют во всех ядерных клетках животных. При этом разные клетки образуют различные простагландины, а последние, в свою очередь, выполняют неодинаковые биологические функции.

Открытия Бергстрёма и Самуэльсона дали толчок целому ряду исследований биологических функций простагландинов, начатых в Каролинском институте. Оказалось, что простагландины группы Е вызывают снижение тонуса стенок кровеносных сосудов и понижение артериального давления, то есть могут быть полезными веществами для лечения больных с некоторыми сердечно-сосудистыми заболеваниями. Кроме того, эти простагландины предохраняют слизистую оболочку желудка от образования язв, а также при приеме аспирина и других лекарств. Простагландины группы F вызывают сокращение гладкомышечных волокон стенки кровеносных сосудов и повышение артериального давления, а также сокращения матки и поэтому некоторые гинекологи стали использовать их при искусственном прерывании беременности.

С 1967 по 1972 год Самуэльсон работал в должности профессора медицинской химии в Стокгольмском королевском ветеринарном колледже. В течение следующих 10 лет он был профессором химии и заведующим кафедрой химии Каролинского института и одновременно продолжал исследования в области биохимии эндопероксидов и их производных.

В начале 1970-х годов Самуэльсон обнаружил, что в тромбоцитах один из эндопероксидов превращается в вещество, которое он назвал тромбоксаном. Также учёный установил роль тромбоксана в процессе свёртывания. Так сформировалось научное обоснование терапевтического действия аспирина у больных с высоким риском инфаркта миокарда.

В середине 1970-х годов он установил, что в лейкоцитах арахидоновая кислота под воздействием другого фермента превращается в вещества, которые он назвал лейкотриенами. Лейкотриены провоцируют приступы бронхиальной астмы и развитие анафилаксии, под действием одного из лейкотриенов лейкоциты лучше взаимодействуют с повреждёнными или воспалёнными тканями, они поглощают и разрушают продукты распада этих тканей.

В 1976 году Самуэльсон работал приглашенным профессором Гарвардского университета, а в следующем году — Массачусетского технологического института. В течение следующих пяти лет он был деканом медицинского факультета Каролинского института.

Нобелевская премия

В 1982 году Самуэльсон совместно с Бергстрёмом и Джоном Вейном получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине за «открытия, касающиеся простагландинов и связанных с ними биологически активных веществ».

В поздравительной речи учёный из Каролинского института Бенгт Пернов отметил: «Если Бергстрём впервые изолировал простагландины и показал, что они являются элементами целой физиологической системы, то Самуэльсон не только выделил и установил структуру некоторых важнейших компонентов этой системы, но и установил взаимосвязи между её различными компонентами».

Дальнейшая деятельность

В год получения Нобелевской премии Самуэльсон был назначен ректором Каролинского института. Он был избран членом Шведской королевской академии наук и иностранным членом Американской академии наук и искусств.

Прочие награды и премии

• Премия Андерса Яре по медицине, присуждаемая университетом Осло (1970)
• Премия Луизы Гросс Хорвиц Колумбийского университета (1975)
• Премия Альберта Ласкера за фундаментальные медицинские исследования (1977)
• Медаль Бара Хольберга Шведского химического общества (1982)

Личная жизнь

Бенгт Самуэльссон женат на Карин Бергстен Самуэльсон. Две дочери: Элизабет и Астрид Самуэльсон.

Общественная деятельность

В 2016 году подписал письмо с призывом к Greenpeace, Организации Объединенных Наций и правительствам всего мира прекратить борьбу с генетически модифицированными организмами (ГМО) .

Ссылки

• [nobelprize.org/nobel_prizes/medicine/laureates/1982/samuelsson-autobio.html Автобиография Бенгта Самуэльсона на Нобелевском сайте]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Самуэльсон, Бенгт

– Здесь то слава богу, – сказал адъютант, – но на левом фланге у Багратиона ужасная жарня идет.
– Неужели? – спросил Пьер. – Это где же?
– Да вот поедемте со мной на курган, от нас видно. А у нас на батарее еще сносно, – сказал адъютант. – Что ж, едете?
– Да, я с вами, – сказал Пьер, глядя вокруг себя и отыскивая глазами своего берейтора. Тут только в первый раз Пьер увидал раненых, бредущих пешком и несомых на носилках. На том самом лужке с пахучими рядами сена, по которому он проезжал вчера, поперек рядов, неловко подвернув голову, неподвижно лежал один солдат с свалившимся кивером. – А этого отчего не подняли? – начал было Пьер; но, увидав строгое лицо адъютанта, оглянувшегося в ту же сторону, он замолчал.
Пьер не нашел своего берейтора и вместе с адъютантом низом поехал по лощине к кургану Раевского. Лошадь Пьера отставала от адъютанта и равномерно встряхивала его.
– Вы, видно, не привыкли верхом ездить, граф? – спросил адъютант.
– Нет, ничего, но что то она прыгает очень, – с недоуменьем сказал Пьер.
– Ээ!.. да она ранена, – сказал адъютант, – правая передняя, выше колена. Пуля, должно быть. Поздравляю, граф, – сказал он, – le bapteme de feu [крещение огнем].
Проехав в дыму по шестому корпусу, позади артиллерии, которая, выдвинутая вперед, стреляла, оглушая своими выстрелами, они приехали к небольшому лесу. В лесу было прохладно, тихо и пахло осенью. Пьер и адъютант слезли с лошадей и пешком вошли на гору.
– Здесь генерал? – спросил адъютант, подходя к кургану.
– Сейчас были, поехали сюда, – указывая вправо, отвечали ему.
Адъютант оглянулся на Пьера, как бы не зная, что ему теперь с ним делать.
– Не беспокойтесь, – сказал Пьер. – Я пойду на курган, можно?
– Да пойдите, оттуда все видно и не так опасно. А я заеду за вами.
Пьер пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту в этот день оторвало руку.
Курган, на который вошел Пьер, был то знаменитое (потом известное у русских под именем курганной батареи, или батареи Раевского, а у французов под именем la grande redoute, la fatale redoute, la redoute du centre [большого редута, рокового редута, центрального редута] место, вокруг которого положены десятки тысяч людей и которое французы считали важнейшим пунктом позиции.
Редут этот состоял из кургана, на котором с трех сторон были выкопаны канавы. В окопанном канавами место стояли десять стрелявших пушек, высунутых в отверстие валов.
В линию с курганом стояли с обеих сторон пушки, тоже беспрестанно стрелявшие. Немного позади пушек стояли пехотные войска. Входя на этот курган, Пьер никак не думал, что это окопанное небольшими канавами место, на котором стояло и стреляло несколько пушек, было самое важное место в сражении.
Пьеру, напротив, казалось, что это место (именно потому, что он находился на нем) было одно из самых незначительных мест сражения.
Войдя на курган, Пьер сел в конце канавы, окружающей батарею, и с бессознательно радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него. Изредка Пьер все с той же улыбкой вставал и, стараясь не помешать солдатам, заряжавшим и накатывавшим орудия, беспрестанно пробегавшим мимо него с сумками и зарядами, прохаживался по батарее. Пушки с этой батареи беспрестанно одна за другой стреляли, оглушая своими звуками и застилая всю окрестность пороховым дымом.
В противность той жуткости, которая чувствовалась между пехотными солдатами прикрытия, здесь, на батарее, где небольшое количество людей, занятых делом, бело ограничено, отделено от других канавой, – здесь чувствовалось одинаковое и общее всем, как бы семейное оживление.
Появление невоенной фигуры Пьера в белой шляпе сначала неприятно поразило этих людей. Солдаты, проходя мимо его, удивленно и даже испуганно косились на его фигуру. Старший артиллерийский офицер, высокий, с длинными ногами, рябой человек, как будто для того, чтобы посмотреть на действие крайнего орудия, подошел к Пьеру и любопытно посмотрел на него.
Молоденький круглолицый офицерик, еще совершенный ребенок, очевидно, только что выпущенный из корпуса, распоряжаясь весьма старательно порученными ему двумя пушками, строго обратился к Пьеру.
– Господин, позвольте вас попросить с дороги, – сказал он ему, – здесь нельзя.
Солдаты неодобрительно покачивали головами, глядя на Пьера. Но когда все убедились, что этот человек в белой шляпе не только не делал ничего дурного, но или смирно сидел на откосе вала, или с робкой улыбкой, учтиво сторонясь перед солдатами, прохаживался по батарее под выстрелами так же спокойно, как по бульвару, тогда понемногу чувство недоброжелательного недоуменья к нему стало переходить в ласковое и шутливое участие, подобное тому, которое солдаты имеют к своим животным: собакам, петухам, козлам и вообще животным, живущим при воинских командах. Солдаты эти сейчас же мысленно приняли Пьера в свою семью, присвоили себе и дали ему прозвище. «Наш барин» прозвали его и про него ласково смеялись между собой.
Одно ядро взрыло землю в двух шагах от Пьера. Он, обчищая взбрызнутую ядром землю с платья, с улыбкой оглянулся вокруг себя.
– И как это вы не боитесь, барин, право! – обратился к Пьеру краснорожий широкий солдат, оскаливая крепкие белые зубы.
– А ты разве боишься? – спросил Пьер.
– А то как же? – отвечал солдат. – Ведь она не помилует. Она шмякнет, так кишки вон. Нельзя не бояться, – сказал он, смеясь.
Несколько солдат с веселыми и ласковыми лицами остановились подле Пьера. Они как будто не ожидали того, чтобы он говорил, как все, и это открытие обрадовало их.
– Наше дело солдатское. А вот барин, так удивительно. Вот так барин!
– По местам! – крикнул молоденький офицер на собравшихся вокруг Пьера солдат. Молоденький офицер этот, видимо, исполнял свою должность в первый или во второй раз и потому с особенной отчетливостью и форменностью обращался и с солдатами и с начальником.
Перекатная пальба пушек и ружей усиливалась по всему полю, в особенности влево, там, где были флеши Багратиона, но из за дыма выстрелов с того места, где был Пьер, нельзя было почти ничего видеть. Притом, наблюдения за тем, как бы семейным (отделенным от всех других) кружком людей, находившихся на батарее, поглощали все внимание Пьера. Первое его бессознательно радостное возбуждение, произведенное видом и звуками поля сражения, заменилось теперь, в особенности после вида этого одиноко лежащего солдата на лугу, другим чувством. Сидя теперь на откосе канавы, он наблюдал окружавшие его лица.
К десяти часам уже человек двадцать унесли с батареи; два орудия были разбиты, чаще и чаще на батарею попадали снаряды и залетали, жужжа и свистя, дальние пули. Но люди, бывшие на батарее, как будто не замечали этого; со всех сторон слышался веселый говор и шутки.
– Чиненка! – кричал солдат на приближающуюся, летевшую со свистом гранату. – Не сюда! К пехотным! – с хохотом прибавлял другой, заметив, что граната перелетела и попала в ряды прикрытия.
– Что, знакомая? – смеялся другой солдат на присевшего мужика под пролетевшим ядром.
Несколько солдат собрались у вала, разглядывая то, что делалось впереди.
– И цепь сняли, видишь, назад прошли, – говорили они, указывая через вал.
– Свое дело гляди, – крикнул на них старый унтер офицер. – Назад прошли, значит, назади дело есть. – И унтер офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. Послышался хохот.
– К пятому орудию накатывай! – кричали с одной стороны.
– Разом, дружнее, по бурлацки, – слышались веселые крики переменявших пушку.
– Ай, нашему барину чуть шляпку не сбила, – показывая зубы, смеялся на Пьера краснорожий шутник. – Эх, нескладная, – укоризненно прибавил он на ядро, попавшее в колесо и ногу человека.