Самый главный

Самый главный
Сапожник, пахарь и портной
Тип мультфильма	рисованный
Жанр	сказка
Режиссёр	Витольд Бордзиловский
Автор сценария	Николай Эрдман при участии Аркадия Снесарева
Художник-постановщик	Валентина Василенко
Композитор	Т. Назарова
Оператор	Елена Петрова
Звукооператор	Владимир Кутузов
Студия	Союзмультфильм
Страна	СССР СССР
Длительность	18 мин. 42 сек.
Премьера	1970
Аниматор.ру	[www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=2521 ID 2521]

«Самый главный» — советский рисованный мультипликационный фильм, который снял режиссёр Витольд Бордзиловский по сценарию Николая Эрдмана по мотивам сказки Бориса Тихомолова.

Сюжет

Давным-давно в некотором царстве, в некотором государстве жила-была одна ведьма. Ведьма как ведьма: на болоте проживала, каждый день колдовала, на помеле летала, а пуще всего любила людям гадости делать. Как-то раз покрутила она яблочко на волшебном блюдечке и говорит:

Ну-ка, яблочко, кружи!
Всё, что нужно, покажи!

Ведьма увидела мужичков, которые плясали и пели:

Нашу дружбу впятером
Не разрубишь топором!

Это были кузнец, пахарь, портной, сапожник и рудокоп. Испугалась ведьма, что пятеро друзей сильнее её, и решила рассорить их. Сначала она полетела на помеле к пахарю, а потом к портному и сапожнику. С каждым из них она повела разговоры, что он и есть самый главный, и от него все остальные зависят. А с рудокопом этот номер не прошёл: он понял, что к чему, и отнял у неё помело, пообещав вернуть его, если она сослужит ему три службы — выполнит три желания. И пришлось ведьме согласиться.

Рудокоп пришёл к друзьям, а они ссорятся, кто самый главный. И сказал он первое желание:

Пусть к каждому из друзей вернётся всё, что он наработал: пахарю — хлеб, портному — одежда, сапожнику — обувь, кузнецу — железо.

И ведьма всё исполнила. Тогда сказал он второе желание:

Пусть вся руда, что в жизни добыл, уйдёт снова в землю.

Ведьма снова исполнила, и друзья оказались в дремучем лесу: голые, босые, в одних набедренных повязках из листьев. Им пришлось побегать и от тигра, льва и слона, и от ливня. Тогда рудокоп пожелал, чтобы они вернулись туда, где были до ссоры, и зажили друзья лучше прежнего, после чего главный герой рудокоп ведьме возвращает помело.

Создатели

Автор сценария	Николай Эрдман при участии Аркадия Снесарева
Режиссёр	Витольд Бордзиловский
Художник-постановщик	Валентина Василенко
Редактор	Пётр Фролов
Монтажёр	Любовь Георгиева
Оператор	Елена Петрова
Звукооператор	Владимир Кутузов
Музыкальное оформление	Т. Назарова
Ассистент режиссёра	Л. Ковалевская
Ассистенты художника	Алла Горева, Т. Зеброва
Художник-декоратор	Дмитрий Анпилов
Художники-мультипликаторы	Владимир Арбеков Олег Сафронов Татьяна Померанцева Е. Вершинина Анатолий Петров Владимир Зарубин Виктор Арсентьев Мстислав Купрач
Роли озвучивали	Зинаида Нарышкина — Баба-Яга Алексей Грибов — пахарь Сергей Мартинсон — портной Николай Александрович Владимир Раутбарт

Литература

Фильмы-сказки: сценарии рисованных фильмов. Выпуск 10. — М.: Искусство, 1972. — 222 с. — 65 000 экз. . (1974 — второе издание — тираж 50 000 экз.)

Содержание: Ливанов В. «Самый, самый, самый, самый», Витензон «Орлёнок», Бенашвили Н. «Три соседа», Яковлев Ю. «Умка», Сутеев В. «Мы ищем кляксу», Кумма А. Рунге С. «Шайбу! Шайбу!», Хайдаров А. «Почему у ласточки хвост рожками», Эрдман Н. «Самый главный», Куповых В. «Никита Кожемяка», Куценко С. «Про полосатого слонёнка», Дриз О. «Почему у петуха короткие штаны», Хитрук Ф. «Каникулы Бонифация», Капнинский В. «Лиса, медведь и мотоцикл с коляской», Вольпин М. «Капризная принцесса»

Ссылки

• [www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=2521 «Самый главный»] на «Аниматор.ру»

Отрывок, характеризующий Самый главный

– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.