Сэндис, Энтони Фредерик Огастас
| Фредерик Сэндис | |
 Э́нтони Фре́дерик Ога́стас Сэ́ндис, 1848 | |
| Имя при рождении: |
Антонио Фредерик Огастас Сэндс |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Жанр: | |
| Стиль: | |
| Влияние: | |
 Работы на Викискладе | |
Э́нтони Фре́дерик Ога́стас Сэ́ндис (англ. Anthony Frederick Augustus Sandys) или просто Фредерик Сэндис (1 мая 1829 — 25 июня 1904) — английский живописец-прерафаэлит, иллюстратор и рисовальщик, писавший по большей части портреты, а также произведения в жанре мифологической живописи.
Содержание
Биография
Фредерик Сэндис, настоящее имя — Антонио Фредерик Огастас Сэндс (англ. Antonio Frederic Augustus Sands), родился 1 мая 1829 года в Норидже, графстве Норфолк. Первые уроки рисования он получил от отца, который сам был художником. В 1846 году Сэндис, проявлявший выдающиеся способности,[1] по совету отца отправился в Нориджскую дизайнерскую школу (англ. Norwich School of Design), и получил известность благодаря карикатуре на картину Джона Эверетта Милле «Сэр Изюмбрас» в 1857 году. Художник вместо лошади поместил осла, помеченного буквами «J. R., Oxon» (J. R. — Джон Рёскин, Oxon — Оксфорд), сверху сидел Милле в рыцарских доспехах, а двое маленьких детей спереди и сзади изображали товарищей Милле по Братству прерафаэлитов Данте Габриэля Россетти и Уильяма Холмана Ханта. Пародия называлась «Ночной кошмар», англ. «A Nightmare».[2] Как ни странно, Сэндис и Россетти стали близкими друзьями, Сэндис одно время даже жил в доме Россетти в Чейни-Вок (Челси). Многие картины Сэндиса написаны под сильным влиянием Россетти, впоследствии обвинявшего его в плагиате.[3]
В 1860-е годы Сэндис получает определенное признание, работая в таких периодических изданиях, как «Once a Week», «Cornhill Magazine» и «Good Words». Иллюстрации Сэндиса, никогда не публиковавшегося в книгах, а только в журналах, в настоящее время оцень ценятся среди коллекционеров. В тот же период его картины появляются в галереях. Наиболее известны «Вивиана» (англ. Vivien, 1863 г.), «Фея Моргана» (англ. Morgan le Fay, 1864 г.), «Кассандра» (англ. Cassandra), «Елена Троянская» (англ. Helen of Troy) и «Медея» (англ. Medea, 1868 г.) Однако Сэндис, уделявший живописи мало времени, так и не стал известным художником при жизни.
Сэндис всегда страдал от нехватки денег, в том числе и потому, что много пил.[3] В 27 лет он женился на Джорджиане Крид (англ. Georgiana Creed),[4] но прожил с ней только три года, хотя официально развод так и не был оформлен. Остаток жизни Сэндис провёл с актрисой Мэри Джонс (сценический псевдоним — Мисс Клив, англ. Miss Clive[2]), которая стала известна как «Миссис Сэндис» и родила ему десятерых детей.[4] Он умер в Лондоне в 1904 году.
Творчество
В настоящее время картины и рисунки Сэндиса можно найти во многих известных музеях, в частности, в Национальной портретной галерее в Лондоне, в Манчестерской художественной галерее, в Галерее Тейт, в музеях Нориджа, в бостонском Музее изящных искусств.
Сэндис считается одним из наиболее талантливых прерафаэлитов.[2] Его излюбленными темами были легенды Артуровского цикла («Фея Моргана») и скандинавская мифология («Валькирия»), он также является автором нескольких портретов известных людей в частности, Теннисона и Браунинга.
Напишите отзыв о статье "Сэндис, Энтони Фредерик Огастас"
Примечания
- ↑ [www.sandys.norfolk.gov.uk/fsbiog1.htm Биография Фредерика Сэндиса: Ранние годы] (англ.). Norwich Castle Museum & Art Gallery. Проверено 7.05.2008 г.. [www.webcitation.org/667H4ZNvc Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
- ↑ 1 2 3 [victorianartinbritain.co.uk/biog/sandys.htm Anthony Frederick Sandys] (англ.). Victorian Art in Britain. Проверено 7.05.2008 г.. [www.webcitation.org/667H58vqP Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
- ↑ 1 2 [www.sandys.norfolk.gov.uk/fsbiog4.htm Биография Фредерика Сэндиса: Поздние годы] (англ.). Norwich Castle Museum & Art Gallery. Проверено 7.05.2008 г.. [www.webcitation.org/667H5mZVk Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
- ↑ 1 2 [www.sandys.norfolk.gov.uk/fsbiog3.htm Sandys' Love Life] (англ.). Norwich Castle Museum & Art Gallery. Проверено 7.05.2008 г.. [www.webcitation.org/667H6JdFv Архивировано из первоисточника 12 марта 2012].
Ссылки
- [www.artcyclopedia.com/artists/sandys_frederick.html Картины Сэндиса со ссылками на места нахождения] (англ.)
- [www.victorianartinbritain.co.uk/biog/sandys.htm Фредерик Сэндис] (англ.) на сайте «Victorian Art in Britain».
- [www.victorianweb.org/art/illustration/sandys/3.html «Ночной кошмар»]
Отрывок, характеризующий Сэндис, Энтони Фредерик Огастас
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
