Санкт-Петербургская духовная академия
| Санкт-Петербургская православная духовная академия (СПбПДА) | |
 | |
 | |
| Прежние названия |
Славяно-греко-латинская семинария, |
|---|---|
| Год основания | |
| Ректор | |
| Преподаватели |
64 |
| Расположение | |
| Юридический адрес |
193167, Санкт-Петербург, наб. Обводного канала, 17 |
| Сайт |
[www.spbda.ru/ www.spbda.ru] |
Са́нкт-Петербу́ргская Духо́вная Акаде́мия (полное юридическое наименование: Са́нкт-Петербу́ргская Духо́вная Акаде́мия Ру́сской Правосла́вной Це́ркви) — одно из высших учебных заведений Русской Церкви, основанное в Санкт-Петербурге с 1721 года.
В настоящее время представляет собой комплекс духовно-учебных заведений, объединяемых условным наименованием Са́нкт-Петербу́ргские духо́вные шко́лы.
Содержание
Период раздельного существования духовно-учебных заведений
Санкт-Петербургская духовная академия
Учреждение
В 1721 году при Александро-Невском монастыре по распоряжению архиепископа Новгородского Феодосия (Яновского) была учреждена Славянская школа для обучения азбуке, письму, псалтири, арифметике, грамматике и толкованию евангельских блаженств.
В 1725 году она была переименована в Славяно-греко-латинскую семинарию с преподаванием богословия, философии, риторики, красноречия, истории, географии, древних и новых языков. Ученики набирались из разных сословий. Количество их составляло до 100 человек.
Славяно-греко-латинская семинария в 1736 году была объединена с семинарией, действовавшей в доме епископа Феофана (Прокоповича) на Карповке
В 1761 году Святейший Синод предоставил разрешение выпускникам семинарии на обучение медицине за границей с выплатой им двойного жалования. Они направлялись в Кембриджский и Оксфордский университеты (Англия), Гёттинген (Германия).
В 1788 году учебное заведение было преобразовано в Главную семинарию, куда посылали учиться лучших воспитанников из многих епархиальных семинарий России. Старшие классы Новгородской семинарии также были переведены в Александро-Невский монастырь, и число воспитанников в Главной семинарии достигло 200. В Главной семинарии были введены: церковная история, механика, естественная история, а также был открыт класс математики и опытной физики. Лучшие из старшеклассников (они назывались студентами) назначались лекторами в низших классах.
В 1797 году одновременно с переименованием Свято-Троицкого Александро-Невского монастыря в Александро-Невскую Лавру Александро-Невская Главная семинария была преобразована в Александро-Невскую академию. В Высочайшем указе императора Павла I от 18 (29) декабря 1797 года было отмечено:
«Признали Мы за благо следующее распоряжение: как просвещение и благонравие духовного чина способствует просвещению и утверждению добрых нравов и в мирских, повелеваем кроме бывших доныне Духовных академий в Москве и Киеве, учредить такие Духовные академии в Санкт-Петербурге при Александро-Невском монастыре, и в Казани, вместо находящихся там семинарий, снабдя их всем, соответствующим званию и для преподавания потребным»
В Духовных академиях, кроме общих семинарских курсов, постановили преподавать полную систему философии и богословия, высшее красноречие, физику и языки: латинский, древнееврейский, греческий, немецкий и французский.
Выпускники Духовной академии распределялись наставниками в Духовные семинарии и училища, на церковно-приходское служение, священниками при русских иностранных миссиях и посольствах. Многие продолжали своё обучение в светских учебных заведениях. Лучшие студенты оставались преподавателями академии низших классов. На 1808 год в академии числилось 277 воспитанников.
Реформированная академия
Согласно всеобщей реформы духовного образования в начале 1809 года Александро-Невская академия была разделена на три учебных заведения, которые продолжали размещаться в Александро-Невской лавре:
- 1) Санкт-Петербургскую духовную академию (высшая школа);
- 2) Санкт-Петербургскую духовную семинарию (средняя школа);
- 3) Александро-Невское духовное училище (низшая школа).
Академия и семинария занимали Фёдоровский и Южный корпуса Лавры.
17 февраля (1 марта) 1809 года состоялось торжественное открытие Санкт-Петербургской духовной академии. Введены учёные степени доктора, магистра и кандидата богословия.
Первый выпуск реформированной Духовной академии был осуществлен в 1814 году.
Расширение и реформа Духовной академии потребовали отдельного здания. 10 (22) июня 1817 года митрополитом Амвросием была освящена закладка академического корпуса. Его построили в 1817—1821 годах на казенные средства на лаврской территории, к югу от Фёдоровского корпуса.
С 1821 года Академия стала издавать журнал «Христианское чтение», который, как правило, содержал перевод на русский язык творений отцов церкви, статьи с рассуждениями о христианской религии вообще, по изъяснению православного вероучения, церковному красноречию, церковной истории, с назидательными размышлениями и христианской библиографией.
С 1847 года стали началась переводческая деятельность. Были переведены: беседы Иоанна Златоуста, исторические сочинения Евсевия Памфила, Сократа Схоластика, Созомена, Феодорита, Евагрия Схоластика, Феодора Чтеца и Филосторгия; сочинение о церковной иерархии, приписываемое Дионисию Ареопагиту, сочинения Софрония, Германа, Максима Исповедника, Феодора Студита, Симеона Солунского, Марка Ефесского, Николая Кавасилы и Паисия. Были осуществлены переводы сочинений византийских историков: Никиты Хониата, Георгия Пахимера, Никифора Григоры, летопись Георгия Акрополита; также древние литургии восточные и западные.
Академия также принимала участие в переводе Священного Писания на русский язык.
С 40-х годов XIX столетия академия начинает принимать студентов из Поместных Православных Церквей: из Болгарии, Греции, Грузии, Румынии, Сербии.
В 1858 году в Академию поступили две библиотеки рукописей: новгородского Софийского собора и Кириллова монастыря.
С 1875 года начал издаваться при Академии журнал — Церковный вестник.
В 1879 году была устроена коллекция предметов церковных древностей.
В 1913—1917 годах Духовная академия носила название Императорской.
Преемники Академии в 1920-е годы
В 1918 году Петроградская духовная академия была закрыта.
Продолжателем традиций Санкт-Петербургской духовной академии некоторое время был Петроградский богословский институт (1920—1923 годы), который прекратил своё существование, так как к середине 1920-х годов почти вся церковная жизнь в Петрограде оказалась под контролем обновленческого епархиального управления.
В 1925—1928 годах в Ленинграде действовали Высшие богословские курсы, которые прекратили своё существование в связи с новой волной гонений на религию и Церковь в СССР.
Санкт-Петербургская духовная семинария
Санкт-Петербургская духовная семинария, как среднее духовно-учебное заведение, была организована 1 марта 1809 года.
В 1841 году семинария переводится за стены Лавры в специально построенное на казенные средства здание, в котором размещается и поныне.
В 1886—1887 годах по центру семинарского здания со стороны двора была сделана трехэтажная пристройка, куда переместили церковь апостола и евангелиста Иоанна Богослова и освятили её в 1888 году.
Семинария была закрыта в 1918 году.
С 1926 года в здании размещался, сначала, Северный факультет Ленинградского восточного института (бывший ЦИЖВЯ), предшественником которого было Северное отделение рабфака Ленинградского университета (1925, с 1926 в Ленинградском институте живых восточных языков; с 1927 назван Северным факультетом). Позднее, с 1930 года Северный факультет был выделен в самостоятельное научно-педагогическое учреждение Институт народов Севера, расформированный в 1941 году.
Во время Великой Отечественной войны в помещениях семинарии работал госпиталь, а в восточное (правое) крыло здания попала авиабомба.
Единые Санкт-Петербургские духовные школы
После избрания Патриарха Сергия архиепископ Григорий (Чуков) подготовил доклад «Об организации богословских школ». На основе этого доклада Священный Синод выработал «Положение об академиях и семинариях».
В ноябре 1945 года в Ленинграде открылись Богословско-пастырские курсы. Они расположились на верхнем этаже западного (не разрушенного авиабомбой) крыла здания бывшей Петроградской духовной семинарии.
Ленинградская духовная академия была учреждена 1 сентября 1946 года указом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I, а Ленинградская духовная семинария переформирована его же указом из Богословско-пастырских курсов, работавших в Ленинграде в 1945/46 учебном году.
Торжественное открытие Ленинградской духовной академии состоялось 14 октября 1946 года в день Покрова Пресвятой Богородицы в присутствии Патриарха Алексия I. К этому времени был отремонтирован церковный флигель и освящён домовый храм (бывший семинарский).
Была принята система двухступенчатого духовного образования — среднего и высшего. Средняя школа — духовная семинария, высшая — духовная академия. Срок обучения в каждой из этих школ равнялся 4 годам. Таким образом, полный цикл богословского образования был рассчитан на 8 лет.
В первый год после своего воссоздания преподавательскую корпорацию единого духовного учебного заведения в Ленинграде составляли 3 профессора, 5 доцентов и 3 преподавателя. Сотрудников было 21 человек. В семинарии и академии всего студентов было 74 человека. Первым ректором Ленинградской духовной академии и семинарии (ЛДАиС) был протоиерей Иоанн Яковлевич Богоявленский.
В 1947—1950 годы на церковные средства были проведены масштабные строительно-восстановительные работы в разрушенной авиабомбой части здания.
В 1961 году в разгар хрущёвских гонений на церковь встал вопрос о закрытии Ленинградской Духовной Академии и Семинарии. В 1961 году в ЛДС смогли поступить только 8 человек, хотя было подано 33 прошения о приёме. С 1962 года в Академии было больше учащихся, чем в семинарии.
Активные меры по недопущению закрытия ЛДАДиС предпринял назначенный в октябре 1963 года на Ленинградской кафедру митрополит Никодим (Ротов). Будучи председателем ОВЦС, он стал энергично включать Академию в международную деятельность: сюда зачастили иностранные делегации, профессора стали активно посещать заграничные симпозиумы. Зная о ярко выраженных симпатиях Н. С. Хрущёва к развивающимся африканским странам, митрополит смог пригласить на учёбу 7 африканцев из Уганды и Кении. В 1965 году, по решению Священного Синода, при ЛДАиС был учреждён Факультет африканской христианской молодёжи, преобразованный затем в Факультет иностранных студентов.
В 1960-е годы начал действовать регентский кружок для воспитанников Семинарии и студентов Академии. С 1967 года Совет Академии во главе с ректором епископом Михаилом (Мудьюгиным) постановил регентский кружок впредь именовать Регентским классом и произвести первый набор слушателей из числа учащихся Духовных школ. Занятия начались 1 декабря 1967 года (в дальнейшем учебный год начинался со второго семестра). Во главе Регентского класса был поставлен заслуженный профессор Н. Д. Успенский. В 1979 году при митрополите Ленинградском и Новгородском Антонии (Мельникове) состоялся первый набор в Регентский класс, куда отныне принимались девушки и женщины. В 1983 году выросший Регентский класс был преобразован в Регентское отделение.
В 1990 году выходил «Вестник Ленинградской духовной академии», в 1991 году был возобновлён журнал «Христианское чтение».
С декабря 1995 года Санкт-Петербургские духовные академия и семинария находятся под архипастырским окормлением митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира (Котлярова), выпускника Академии 1958 года, бывшего при ней профессорским стипендиатом, а затем преподавателем.
В 1996 году Санкт-Петербургские духовные академия и семинария отмечали 275-летие основания и 50-летие своего возрождения.
В 1997 году было учреждено Иконописное отделение. В 2001 году состоялся его первый выпуск. Первоначально Иконописное отделение размещалось в нескольких комнатах здания рядом с Академией, в котором располагается светское общежитие. Затем, после ремонта, отделение переместилось в соседний переданный Академии двухэтажный корпус.
В 1998 году в СПбДАиС начался процесс реформирования — переход на новую систему духовного образования, который был завершён в 2006 году. Духовная семинария становилась высшим учебным заведением с 5-летним сроком обучения вместо прежних 4 лет; был введен ряд новых предметов. На 5 курсе учащиеся семинарии должны были защищать дипломную работу. Духовная академия по статусу приравнивалась к аспирантуре, срок обучения в ней на стационаре сокращался с 4-х до 3-х лет. Все студенты академии должны, начиная с первого курса, учиться и заниматься написанием кандидатской диссертации.
В 2002 году Регентское отделение получило своё отдельное двухэтажное здание на территории академии.
В 2006 году Санкт-Петербургские духовные школы отмечали 285-летие от основания и 60-летие своего возрождения.
С момента своего возрождения в 1946 году Духовные школы дали Церкви свыше двух тысяч священнослужителей, из которых около шестисот — со степенью кандидата богословия.
12 февраля 2014 года в историческом здании Санкт-Петербургской духовной академии прошло первое в новейшей истории учебное занятие — аспирантский семинар церковно-практического отделения[1].
Современные структура и статус
Санкт-Петербургские Духовные школы включают:
- Аспирантура.
- Магистратура — научно-богословский, образовательный и исследовательский центр, осуществляющий подготовку священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, церковных учёных и других специалистов высшей научной квалификации в области православного богословия по программам аспирантуры и докторантуры. В академии существуют следующие формы обучения: очная (стационарная) и экстернат (заочная). Нормативный срок освоения программы по очной форме обучения — 2 года, по заочной — 2 года. Имеются несколько отделений — библейское, богословское, церковно-практическое и церковно-историческое.
- Бакалавриат — высшее духовное учебное заведение, осуществляющее подготовку священнослужителей, а также церковнослужителей и церковных специалистов. На бакалавриате существуют следующие формы обучения: очная (стационарная) и экстернат (заочная). Нормативный срок освоения программы — 4 года.
- Регентское отделение — среднее специальное учебное заведение, готовящее регентов. Экстерната, вечернего и заочного обучения Регентское отделение не имеет. Срок обучения — 4 года. На отделении обучаются около 90 учащихся.
- Иконописное отделение — специальное духовное учебное заведение Московского Патриархата, готовящее иконописцев для Русской Православной Церкви. Срок обучения — 4 года.
- Факультет иностранных студентов — подготовка студентов как по индивидуальным программам, предусматривающим, в том числе, углубленное изучение русского языка, так и по общим программам Академии, Семинарии, а также Регентского или Иконописного отделения. В настоящее время на Факультете обучаются студенты из Боснии и Герцеговины, Германии, Греции, Китая, Литвы, Македонии, Нидерландов, Польши, Сербии, Таиланда, Финляндии, Черногории, Швеции, Эстонии и учится один студент из Норвегии.
В августе 2010 года Санкт-Петербургская духовная академия получила государственную лицензию на осуществление образовательной программы по специальности «Теология» (031900) высшего профессионального образования[2].
Администрация
Как правопреемница Петроградской Духовной Академии, закрытой в 1918 году, Академия состоит под начальственным наблюдением Святейшего Патриарха Московского и всея Руси, осуществляемым через Учебный комитет Московской Патриархии. Программы преподаваемых курсов и образовательные стандарты подлежат утверждению Священным Синодом Русской Церкви и Учебным Комитетом.
Канонический надзор за деятельностью Академии, находящейся на территории Санкт-Петербургской епархии, и духовное попечение о её наставниках и воспитанниках осуществляет правящий архиерей — митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий (Судаков).
Ректор — епископ Петергофский, викарий Санкт-Петербургской епархии, Амвросий (Ермаков) — непосредственный руководитель Академии; возглавляет её Учёный совет.
При Ректоре действуют совещательные органы: Административный совет и Воспитательское совещание.
Ректор назначается Священным Синодом Русской Церкви по совместному представлению правящего архиерея и Учебного комитета.
Учёный совет Академии рассматривает основные вопросы академической жизни; присуждает учёные степени кандидата богословия, магистра богословия, доктора богословия, церковной истории и церковного права, а также звание доцента, профессора, заслуженного профессора и почётного члена Академии.
Право утверждения журналов Ученого совета принадлежит митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому. Утверждает присуждение учёных степеней и званий патриарх Московский и всея Руси.
Особые даты и праздники
В Академии есть свой храм — апостола и евангелиста Иоанна Богослова.
Престольными праздниками Академического храма и днями годичных актов Санкт-Петербургских духовных школ являются:
- Дни памяти святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова: 9 мая по Юлианскому календарю и 26 сентября по Юлианскому календарю;
- Праздник Иконы Божией Матери «Знамение» — 27 ноября по Юлианскому календарю.
На осенний праздник ап. Иоанна совершается Актовый день — главный праздник Академии.
Традиционно, учебный год в Академии начинается Божественной Литургией 1 сентября, а выпуск совершается в средине июня каждого года.
Персоналии Академии
См. также: Список персоналий Санкт-Петербургской духовной академии.
Из ректоров и преподавателей Главной семинарии более известны: Гавриил (Кременецкий) (митрополит Киевский, † 1783), Вениамин (Краснопевков) — автор «Новой Скрижали» († 1811), Амвросий (Зертис-Каменский) († 1771), Арсений (Верещагин) († 1779), Николай Музовский († 1848), известные проповедники Анастасий (Братановский), архиепископ Феофилакт (Русанов) и иеромонах Филарет (Дроздов), впоследствии митрополит Московский; в числе учеников и потом префектов — M. M. Сперанский, профессором Евгений (Болховитинов) (митрополит Киевский, † 1837).
Ректоры Санкт-Петербургской/Петроградской/Ленинградской духовной академии
Некоторые известные преподаватели
Некоторые известные выпускники
Здания
На Монастырском острове есть ряд зданий, исторически принадлежавших Санкт-Петербургским духовным школам:
- Здание Духовной академии (набережная Обводного канала, 7). В 1811 году проект здания Академии предложил А. Е. Штауберт, но осуществить его не удалось. Современное здание было построено в 1817—1821 годах по проекту Л. Руска и Д. Кваренги, отделкой руководил И. И. Шарлемань. В 1881—1882 годах здание было расширено по проекту архитектора Г. И. Карпова. В 1915 году для студентов рядом с Академическим храмом было решено выстроить новое общежитие, однако по причине недостатка средств это не было осуществлено. В 1918 году здание было передано приюту для дефективных детей, в конце 1927 года — северному факультету Восточного института. Затем оно долгое время было занято Индустриально-педагогическим техникумом и Институтом повышения квалификации работников профтехобразования. Ныне его занимает Колледж физической культуры и спорта, экономики и технологии. В академическом храме Двенадцати апостолов расположен спортзал. Сложный процесс возвращения здания первоначальному владельцу начался только в 1993 году и завершился в 2014 году. Здание ожидает реставрация и переоборудование под нужды Духовной академии.
- Здание Духовной семинарии (набережная Обводного канала, 17). С 1827 года поднимался вопрос о постройке, «в виде замка или монастыря», собственного здания для семинарии, но разработанный двумя годами позднее проект В. П. Петрова остался на бумаге. Трехэтажное с пилястрами здание было заложено по проекту синодального архитектора А. Ф. Щедрина 24 июля (5 августа) 1838 года митрополитом Грузии Ионой и освящено вместе с храмом, расположенным на втором этаже, 26 сентября (8 октября) 1841 года митрополитом Киевским Филаретом. В 1886—1887 годах по центру здания, по проекту синодального архитектора Н. Н. Маркова, была со двора сделана трехэтажная пристройка, куда на верхний этаж переместили храм. С 1945 года здесь были размещены Духовные школы, однако только в одной половине здания (другая возвращена в 1987 году).
- Здание Александро-Невского Антониевского духовного училища (набережная Обводного канала, 9).
- Корпус Библиотеки Духовной академии (набережная Обводного канала, 13). Выстроен в 1882 году под руководством архитектора. Д. В. Люшина. По состоянию на 2014 год помещения здания принадлежат различным учреждениям, включая Российскую национальную библиотеку. Начат процесс подготовки к передаче корпуса Духовным школам.
См. также
- Славяно-греко-латинская академия
- Московская духовная академия
- Общецерковная аспирантура и докторантура им. свв. Кирилла и Мефодия
- Список православных учебных заведений на территории стран бывшего СССР
Напишите отзыв о статье "Санкт-Петербургская духовная академия"
Примечания
- ↑ [www.patriarchia.ru/db/text/3566376.html В историческом здании Санкт-Петербургской духовной академии прошло первое в новейшей истории учебное занятие]. // Патриархия.ru
- ↑ Статья на официальном сайте СПбПДА: [spbda.ru/news/a-147.html «Лицензия на осуществление образовательной программы по специальности „Теология“»].
Литература
- Духовно-учебные заведения // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Барсов Н. И.,. Академии духовные православные // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Чистович И. А. [dlib.rsl.ru/viewer/01003543546#?page=2 История Санкт-Петербургской духовной академии]. СПб., 1857;
- Чистович И. А. Санкт-Петербургская духовная академия за последние 30 лет (1858—1888 гг.). СПб., 1889;
- Родосский А. С. [elib.shpl.ru/ru/nodes/14532-rodosskiy-a-s-biograficheskiy-slovar-studentov-pervyh-xxviii-mi-kursov-s-peterburgskoy-duhovnoy-akademii-1814-1869-gg-spb-1907#page/1/mode/grid/zoom/1 Биографический словарь студентов первых XXVIII-ми курсов С.-Петербургской духовной академии: 1814—1869 гг.] — СПб., 1907. — 552 с.
- Ростиславов И. Санкт-Петербургская духовная академия до графа Протасова // Вестник Европы. 1872;
- Ростиславов И. Санкт-Петербургская духовная академия при графе Протасове // Вестник Европы. 1883.
- [memoirs.ru/texts/Sem_IV84_16_4.htm Семидесятипятилетний юбилей Петербургской духовной академии] // Исторический вестник, 1884. — Т. 16. — № 4. — С. 235.
- [www.vladimirskysobor.ru/_mod_files/PDF_files/preemstvo.pdf ПРЕЕМСТВО Вера и служение Санкт-Петербургской Духовной Академии и Семинарии]. СПб., 2007.
- Шкаровский М. В. Санкт-Петербургские (Ленинградские) духовные школы во 2-й половине XX — начале XXI века //Вестник церковной истории. 2008. № 4(12). С. 171—210.
- Ходаковская О. И., А. А. Бовкало Ленинградская (Санкт-Петербургская) православная духовная академия. Профессора и преподаватели. 1946—1996. Биографический справочник. СПб., 2011.
- Берташ А., свящ., Галкин А. Семинарский храм Санкт-Петербургской духовной академии. СПб., 2012.
- Ванчугов В. В. Первый историк русской философии: Архимандрит Гавриил и его время. — М.: Мир философии. 2015. — 752 с. — (Русская философия). — ISBN 978-5-9906502-0-6.
Ссылки
- [www.spbda.ru/ Официальный сайт СПбДА]
- [mitropolia-spb.ru/about/edu/ страница на официальном сайте Санкт-Петербургской митрополии]
Отрывок, характеризующий Санкт-Петербургская духовная академия
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.
Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
