Санкт-Петербургская духовная семинария
Поделись знанием:
К:Учебные заведения, основанные в 1721 году
На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.
Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
| Санкт-Петербургская духовная семинария | |
|---|---|
| (СПбС) | |
| |
| Международное название | Saint Petersburg Theological seminary |
| Год основания | 1721 |
| Конфессия | Православие |
| Церковь | Русская православная церковь |
| Ректор | Амвросий (Ермаков) |
| Расположение | Санкт-Петербург |
| Сайт | www.spbda.ru/ |
Санкт-Петербургская духо́вная семина́рия — высшее учебное заведение Санкт-Петербургской епархии Русской православной церкви, готовящее священно- и церковнослужителей.
История
В 1721 году, по повелению Петра I, архиепископом Новгородским Феодосием (Яновским) при Александро-Невском монастыре была учреждена Славянская школа для обучения азбуке, письму, псалтири, арифметике, грамматике и толкованию евангельских блаженств.
В 1725 году Славянская школа была переименована в Славяно-греко-латинскую семинарию. Ученики набирались из разных сословий; число их доходило до 100; они писали и произносили проповеди, упражнялись в диспутах; выходили иногда в русские миссии за границей, в университет при Академии наук, в коллегию иностранных дел, в комиссию об учреждении народных училищ в России, в главное народное училище.
В 1788 году семинария была переименована в Главную семинарию, куда вызывались лучшие воспитанники из других семинарий для приготовления к преподавательскому званию. Круг предметов преподавания был расширен. Семинария помещалась в корпусе близ церкви св. блгв. князя Феодора в Александро-Невском монастыре.
В 1797—1809 годы именовалась Александро-Невской академией. Епархиальным архиереям предписывалось присылать в академию через каждые два года лучших учеников, по два человека.
В результате всеобщей реформы духовного образования в начале 1809 года академия была разделена три учебных заведения, которые размещались по-прежнему в Александро-Невской лавре: Санкт-Петербургскую духовную академию (высшая школа), Санкт-Петербургскую духовную семинарию (средняя школа) и Александро-Невское духовное училище (низшая школа).
В 1841 году семинария была переведена за стены монастыря в новое отдельное здание, построенное по проекту архитектора А. Ф. Щедрина, в котором она размещается и сегодня. Семинарский храм освятили во имя св. апостола Иоанна Богослова (первоначально был совмещён с актовым залом; в 1888 году перенесён на верхний этаж пристроенного к зданию семинарии церковного флигеля).
С переименованием Санкт-Петербурга в Петроград семинария стала именоваться Петроградской.
В 1918 году Петроградские духовные школы были закрыты.
В 1946 году духовная семинария, именовавшаяся теперь Ленинградской, была вновь открыта. С этого года и по настоящее время Санкт-Петербургские духовные академия и семинария осуществляют свою деятельность в здании бывшей Петроградской духовной семинарии.
Ректоры
- иеромонах Гавриил (Кременецкий) (1743—1748)
- иеродиакон Никодим (Пученков) (1748—1756)
- иеромонах Сильвестр (Страгородский) (1756—1757)
- иеромонах Иоаникий (Святковский), и. о.
- иеромонах Гавриил (Огинский), и. о.
- иеромонах Арсений (Верещагин), и. о.
- архимандрит Исаия (Германовский) (1765−1770)
- архимандрит Вениамин (Краснопевков-Румовский) (1770—1774)
- архимандрит Иоанникий (Орловский) (1774−1783)
- Вениамин (Багрянский) (1782 — ?)
- Иннокентий (Дубравицкий) (12 октября 1788—1795)
- Антоний (Знаменский) (1795—1799)
- Флавиан (Ласкин) (5 февраля 1804 — 2 февраля 1808)
- Анатолий (Максимович) (1809—1812)
- Мефодий (Пишнячевский) (1812—1813)
- Иннокентий (Смирнов) (сентябрь 1813—1819)
- Нафанаил (Павловский) (1827)
- Владимир (Алявдин) (15 октября 1827 — 25 сентября 1829)
- Макарий (Зимин) (1836—1838)
- Афанасий (Соколов) (7 марта 1838 — 25 июня 1841)
- Феогност (Лебедев) (24.07.1841 — 1848)
- Христофор (Эммаусский) (21 октября 1848 — 8 февраля 1849)
- Нектарий (Надеждин) (2.04.1857 — 1859)
- Леонтий (Лебединский) (17.05.1859 — 1860)
- Платон (Троепольский) (21.03.1860 — 1864)
- Палладий (Раев-Писарев) (2.12.1864 — 1866)
- Павел (Лебедев) (20.12.1866 — 1868)
- Хрисанф (Ретивцев) (8.01.1869 — 1874)
- Княжинский, Василий Стахиевич (1875—1880)
- Розанов, Николай Иванович (1880—1889)
- Николай (Налимов) (21.03. 1889—1890)
- Антоний (Храповицкий) (1890—1891)
- Питирим (Окнов) (11.01. 1891—1894)
- Иннокентий (Фигуровский) (1894—1895)
- Павел (Поспелов) (июль 1895 — ноябрь 1895)
- Мефодий (Великанов) (28-30 ноября 1897 — 29-31 июля 1899)
- Сергий (Тихомиров) (29-31 июля 1899—1905)
- Вениамин (Казанский) (1905—1909)
- Мартинсон, Василий Антонович (1910—1918)
- Богоявленский, Иоанн Яковлевич (1946—1947)
- Александр Осипов (1947—1948) и. о.
- Симеон (Бычков) (20 апреля 1948 — 30 июня 1952)
- Михаил Сперанский (1952 — 16 августа 1966)
- Михаил (Мудьюгин) (16 августа 1966 — 30 июля 1968)
- Герман (Тимофеев) (28 ноября 1968 — 25 июня 1970)
- Мелитон (Соловьёв) (25 июня 1970 — 26 декабря 1974)
- Кирилл (Гундяев) (26 декабря 1974 — 26 декабря 1984)
- Мануил (Павлов) (29 декабря 1984 — 2 марта 1986) и. о.
- Николай Гундяев (2 марта 1986 — 22 июня 1987) и. о. до 15 марта 1986
- Владимир Сорокин (22 июня 1987 — 12 августа 1992) и. о. до 21 августа 1987
- Василий Стойков (12 августа 1992 — 17 июля 1996) и. о. до 19 июля 1993
- Константин (Горянов) (17 июля 1996 — 6 октября 2008)
- Амвросий (Ермаков) (с 6 октября 2008)
Известные выпускники
См. также: Выпускники Санкт-Петербургской духовной семинарии
- Абрюцкий, Дмитрий Степанович
- Кирилл (Патриарх Московский)
- Кирилл (Смирнов), священномученик
- Никольский, Николай Константинович, академик РАН
- Орнатский, Философ Николаевич, священномученик
- Помяловский, Николай Герасимович, писатель
- Румовский, Степан Яковлевич
- Сперанский, Михаил Михайлович, государственный деятель
- Ставровский, Алексей Андреевич, священномученик
- Стратилатов, Александр Степанович, священник, богослов
- Стратилатов, Иван Александрович, священник, профессор Санкт-Петербургской духовной семинарии, духовный писатель
- Стратилатов, Константин Александрович, священник, духовный писатель
- Татаринович, Пётр Станиславович
- Теплов, Григорий Николаевич
См. также
Напишите отзыв о статье "Санкт-Петербургская духовная семинария"
Литература
- А. Берташ, свящ., А. Галкин. Семинарский храм Санкт-Петербургской духовной академии. СПб.: Изд-во Зимина, 2012.
Ссылки
- drevo-info.ru/articles/311.html
- [www.patriarchia.ru/db/text/643662.html Санкт-Петербургская духовная академия и семинария] на сайте patriarchia.ru
- www.spbda.ru/
Отрывок, характеризующий Санкт-Петербургская духовная семинария
Старик Ростов без слез не мог рассказать жене того, что было, и тут же согласился на просьбу Пети и сам поехал записывать его.На другой день государь уехал. Все собранные дворяне сняли мундиры, опять разместились по домам и клубам и, покряхтывая, отдавали приказания управляющим об ополчении, и удивлялись тому, что они наделали.
Наполеон начал войну с Россией потому, что он не мог не приехать в Дрезден, не мог не отуманиться почестями, не мог не надеть польского мундира, не поддаться предприимчивому впечатлению июньского утра, не мог воздержаться от вспышки гнева в присутствии Куракина и потом Балашева.
Александр отказывался от всех переговоров потому, что он лично чувствовал себя оскорбленным. Барклай де Толли старался наилучшим образом управлять армией для того, чтобы исполнить свой долг и заслужить славу великого полководца. Ростов поскакал в атаку на французов потому, что он не мог удержаться от желания проскакаться по ровному полю. И так точно, вследствие своих личных свойств, привычек, условий и целей, действовали все те неперечислимые лица, участники этой войны. Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу. Такова неизменная судьба всех практических деятелей, и тем не свободнее, чем выше они стоят в людской иерархии.
Теперь деятели 1812 го года давно сошли с своих мест, их личные интересы исчезли бесследно, и одни исторические результаты того времени перед нами.
Но допустим, что должны были люди Европы, под предводительством Наполеона, зайти в глубь России и там погибнуть, и вся противуречащая сама себе, бессмысленная, жестокая деятельность людей – участников этой войны, становится для нас понятною.
Провидение заставляло всех этих людей, стремясь к достижению своих личных целей, содействовать исполнению одного огромного результата, о котором ни один человек (ни Наполеон, ни Александр, ни еще менее кто либо из участников войны) не имел ни малейшего чаяния.
Теперь нам ясно, что было в 1812 м году причиной погибели французской армии. Никто не станет спорить, что причиной погибели французских войск Наполеона было, с одной стороны, вступление их в позднее время без приготовления к зимнему походу в глубь России, а с другой стороны, характер, который приняла война от сожжения русских городов и возбуждения ненависти к врагу в русском народе. Но тогда не только никто не предвидел того (что теперь кажется очевидным), что только этим путем могла погибнуть восьмисоттысячная, лучшая в мире и предводимая лучшим полководцем армия в столкновении с вдвое слабейшей, неопытной и предводимой неопытными полководцами – русской армией; не только никто не предвидел этого, но все усилия со стороны русских были постоянно устремляемы на то, чтобы помешать тому, что одно могло спасти Россию, и со стороны французов, несмотря на опытность и так называемый военный гений Наполеона, были устремлены все усилия к тому, чтобы растянуться в конце лета до Москвы, то есть сделать то самое, что должно было погубить их.
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Так думает государь, но русские военачальники и все русские люди еще более негодуют при мысли о том, что наши отступают в глубь страны.
Наполеон, разрезав армии, движется в глубь страны и упускает несколько случаев сражения. В августе месяце он в Смоленске и думает только о том, как бы ему идти дальше, хотя, как мы теперь видим, это движение вперед для него очевидно пагубно.
Факты говорят очевидно, что ни Наполеон не предвидел опасности в движении на Москву, ни Александр и русские военачальники не думали тогда о заманивании Наполеона, а думали о противном. Завлечение Наполеона в глубь страны произошло не по чьему нибудь плану (никто и не верил в возможность этого), а произошло от сложнейшей игры интриг, целей, желаний людей – участников войны, не угадывавших того, что должно быть, и того, что было единственным спасением России. Все происходит нечаянно. Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но и этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, – угол этот делается еще острее, и мы еще дальше уходим потому, что Барклай де Толли, непопулярный немец, ненавистен Багратиону (имеющему стать под его начальство), и Багратион, командуя 2 й армией, старается как можно дольше не присоединяться к Барклаю, чтобы не стать под его команду. Багратион долго не присоединяется (хотя в этом главная цель всех начальствующих лиц) потому, что ему кажется, что он на этом марше ставит в опасность свою армию и что выгоднее всего для него отступить левее и южнее, беспокоя с фланга и тыла неприятеля и комплектуя свою армию в Украине. А кажется, и придумано это им потому, что ему не хочется подчиняться ненавистному и младшему чином немцу Барклаю.
