Санкт-Петербургский государственный университет низкотемпературных и пищевых технологий

Санкт-Петербургский государственный университет низкотемпературных и пищевых технологий (СПбГУНиПТ)
Год основания	1931
Реорганизован	присоединён к Университету ИТМО
Год реорганизации	2011
Ректор	Александр Владимирович Бараненко
Студенты	6500 (по данным на 2011 год)
Преподаватели	82 (по данным на 2011 год)
Расположение	Россия Россия, Санкт-Петербург
Юридический адрес	191002, Санкт-Петербург, ул. Ломоносова, д. 9
Награды

К:Учебные заведения, основанные в 1931 году

Санкт-Петербургский государственный университет низкотемпературных и пищевых технологий — государственное общеобразовательное учреждение высшего профессионального образования, действовавшее с 1931 по 2011 годы.

Университет во многом являлся наследником Императорского коммерческого училища, корни которого уходят в 1772 год. В 2011 году вуз с его шестью факультетами был присоединён к Университету ИТМО как Институт холода и биотехнологий. На тот момент в нём числилось 6500 студентов, 82 преподавателей, среди которых были доктора наук, профессора. В 2015 году Институт был окончательно расформирован: на его базе были созданы факультет холодильной, криогенной техники и кондиционирования и факультет пищевых биотехнологий и инженерии университета ИТМО.

История

1931—1941

Постановлением Совета Народных Комиссаров (СНК) СССР от 31 мая 1931 года было решено создать Ленинградский учебный механико-технологический холодильный комбинат (ЛУМТХК) в здании бывшего Императорского коммерческого училища, в котором после революции располагалась вечерняя школа.

В дореволюционной России отдельные факультативные курсы и дисциплины, связанные с подготовкой специалистов по холодильной технике, читались в ряде высших и средних учебных заведений: Петербургском техническом институте; Петербургском, Киевском и Томском политехнических институтах; Императорском техническом училище и самом Санкт-Петербургском Императорском коммерческом училище. Так, в 1930 году выпуск специалистов в СССР по этому профилю составил 100 человек.

Комбинат расположился в здании, построенном в 1871 году к 100-летию Императорского коммерческого училища. В создании, установлении и развитии ЛУМТХК важную роль сыграл нарком снабжения Анастас Микоян. Новое учебное заведение объединило рабфак, техникум и институт. Занятия в ЛУМТХК начались осенью 1931 года, тогда на всех курсах обучалось 440 студентов.

В 1934 году рабфак и техникум были выведены в самостоятельные учебные заведения, а вуз стал называться Ленинградским институтом холодильной промышленности (ЛИХП).

Ещё 8 июля 1931 года постановлением СНК СССР в Пушкине был создан Ленинградский институт инженеров молочной промышленности (ЛИИМП). В 1938 году Наркомат мясной и молочной промышленности, в ведении которого находились ЛИХП и ЛИИМП, изменил перечень специальностей, в ЛИХП тоже начали готовить специалистов и по молочной промышленности, а название ЛИИМП изменилось — Ленинградский химико-технологический институт молочной промышленности (ЛХТИМП).

1941—1945

24 июня 1941 года группа студентов была направлена на строительство аэродрома. 25 июня был сформирован мобильный отряд, основной задачей которого была борьба с диверсантами, парашютистами. 29 июня ещё один отряд влился во Фрунзенский добровольческий полк. В здании института разместились штаб 1-го стрелкового полка 3-й дивизии народного ополчения Фрунзенского района.

В годы ВОВ преподаватели и студенты воевали, рыли противотанковые рвы, спасали здание института от снарядов и зажигательных бомб. В институтах были выполнены задания по разработке искусственного горючего для танков, для работы двигателей при низких температурах (И. И. Левин, Л. М. Розенфельд, Н. Н. Кошкин), изотермического контейнера для перевозки крови, холодильной установки для испытания образцов новой военной техники (И. И Левин, А. П. Добровольский), способ защиты вяленой обуви от промокания (Е. В. Флеров), технология получения соевого молока и шпрота для детей и раненых (Е. П. Данини, С. В. Паращук, П. Г. Романков), рецепт блокадного хлеба (М. И. Княгиничев), разработаны заменители муки.

В марте 1942 ЛИХП был эвакуирован в Кисловодск, потом в Семипалатинск, где находился до июня 1944. ЛХТИМП продолжал работать в г. Чаше (Курганская обл.). В 1944 оба института вернули в старые здания в Чернышев пер., 9.

Обучение в годы войны и сразу после продолжалось, с 1941 по 1947 ЛИХП выпустил 1462 инженера, ЛХТИМП — 1270.

1945—2011

В период сталинских пятилеток была создана крупная механизированная пищевая промышленность, в том числе с помощью ЛИХП произведено техническое переоснащение отраслей, занимающихся производством скоропортящихся продуктов: мясной, молочной, птице-яичной, рыбной, плодоовощной и др. Кроме того, вузовские холодильные установки применялись в горном деле для замораживания почвы при проходе водоносного слоя грунта в шахтах, тоннелях. Например, использовались при строительстве Московского и Ленинградского метрополитена. Искусственное охлаждение и системы кондиционирования применялись в оборонной промышленности.

В 1947 году ЛИХП и ЛХТИМП были объединены, новое общее название — Ленинградский институт холодильной и молочной промышленности (ЛИХиМП). Были образованы два факультета: механический и технологический. В 1949 году добавился холодильный факультет. В 1953 году вуз переименован в Ленинградский технологический институт холодильной промышленности. С 1957 по 1993 год действовал вечерний факультет, с 1966 года — заочный. В 1968 году создан факультет повышения квалификации инженерно-технических и руководящих кадров, в 1975 году — ещё три факультета: холодильной техники, криогенной техники и кондиционирования воздуха. В 1980 году факультеты криогенной техники и кондиционирования были объединены в один, который так и стал называться. В 1996 в него был выделен факультет экономики и менеджмента.

В 1981 году указом Верховного Совета СССР ЛИХиМП был награждён орденом Трудового Красного Знамени. В 1991 году был переименован в Санкт-Петербургский ордена Трудового Красного Знамени технологический институт холодильной промышленности, в 1993 — в Санкт-Петербургский технологический институт холодильной промышленности. В 1994 приказом Госкомвуза России вуз стал Санкт-Петербургской государственной академией холода и пищевых технологий (СПбГАХиПТ), а в 1999 присвоен статус государственного университета, название сменилось на Санкт-Петербургский государственный университет низкотемпературных и пищевых технологий (СпбГУНиПТ).

В 1993 году на базе института была основана Академия холода, правопреемницей которой является Международная академия холода (МАХ), зарегистрированная в 1995.

Учебный процесс

В 1997 году в вузе была начата подготовка по специальности «Технология мяса и мясных продуктов». В 2002 была получена лицензия и начата подготовка специалистов по специальностям «Пищевая биотехнология» и «Охрана окружающей среды и рациональное использование природных ресурсов». Результаты исследований университета были применены при сооружении и эксплуатации объектов на Красноярской, Саяно-Шушенской и Ангарской ГЭС, ГЭС на реке Хуанхе в Китае.

В 2003 году СПбГУНтПТ входил в десятку вузов с наиболее высоким конкурсом — 2,14 человека на место.

Вуз имел более 170 договоров с предприятиями Санкт-Петербурга, Ленинградской области и других регионов. Практику студенты проходили в пивоваренной компании «Балтика», на Хлебозаводе Московского района, в «Норильском никеле», заводе фирмы BSH Hausgeräte, хлебозаводах компании «Каравай», мясокомбинате «Парнас-М», Кондитерской фабрике имени Крупской.

В 2008 году преподавателям СПбГУНиПТ Цветкову Олегу Борисовичу и Ермакову Борису Сергеевичу были присуждены премии Правительства Российской Федерации в области науки и техники.

В 2011 году в университете обучалось порядка 6500 студентов и аспирантов, в составе преподавателей — 82 доктора наук, профессора. Всего за 80 лет (с 1931 по 2011) в вузе подготовлено около 43 тыс. специалистов.

Здания

Изначально вуз занимал трёхэтажное здание, построенное к 100-летию Коммерческого училища, площадь которого 12 000 м² и флигель с мастерскими — 350 м². В 1965 был пристроен учебный корпус № 3 прощадью 4026 м², в 1967 году введён в эксплуатацию расселённый и переделанный под лабораторный комплекс трёхэтажный жилой дом площадью 590 м². В 1972 закончено строительство нового учебно-лабораторного комплекса (900 м²). В конце 1976 началось строительство главного учебного корпуса площадью 10000 м². Эти все здания составляют единый учебный комплекс и расположены на ул. Ломоносова, д. 9 (разные литеры).

Для размещения иногородних студентов имелось общежитие на 500 мест в Яковлевском пер., 7. При необходимости дополнительно арендовалось ещё несколько зданий общежитий.

Издательская деятельность

Официальным научным журналом вуза был «Научный журнал СПбГУНиПТ», выходил с 2007 года. С 2013 года это «Научный журнал НИУ ИТМО», серия «Холодильная техника и кондиционирование». Электронное издание выходит 2 раза в год.

Присоединение к ИТМО

В 2011 году по президентской инициативе в Санкт-Петербурге началось объединение высших учебных заведений. Указ, в котором говорится о реструктуризации неэффективно работающих государственных вузов, был подписан президентом Владимиром Путиным в день инаугурации, 7 мая 2012 года

Мы объединили вузы, которые не смогли преодолеть пороговые значения по 4 критериям из 5, в группу вузов с признаками неэффективности.

— Дмитрий Ливанов, министр образования и науки РФ, Фонтанка.ру

18 августа 2011 года СПбГУНиПТ вошёл в состав Университета ИТМО. Все учащиеся СПбГУНиПТ, с их согласия, были переведены в ИТМО.

Изначально присоединённый вуз в структуре ИТМО сохранил все структурные подразделения, но получил название Институт холода и биотехнологий. Это решение было принято учёным советом самого вуза. Ректор СПбГУНиПТ получил должность директора, а институт получил достаточно большую степень автономности.

В октябре 2012 года на территории института планировалось создание коммуникационного центра «Сколково», но до реализации не дошло.

1 октября 2014 года в рамках VII Петербургского инновационного форума состоялось подписание партнерского соглашения между компанией United Elements Engineering и Университетом ИТМО. А 24 сентября при поддержке этой компании в институте официально открылась кафедра, специализирующаяся на промышленной климатотехнике. Заведующий кафедрой — технический директор компании.

В 2015 году была проведена радикальная реформа: из двух факультетов института — криогенной техники и кондиционирования и холодильной техники — был образован факультет холодильной, криогенной техники и кондиционирования, из двух других — создан новый факультет пищевых биотехнологий и инженерии. Сам Институт холода и биотехнологий прекратил своё существование.

Хронология названий

• 1931—1934 — Ленинградский учебный механико-технологический холодильный комбинат
• 1934—1947 — Ленинградский институт холодильной промышленности
• 1947—1953 — Ленинградский институт холодильной и молочной промышленности
• 1953—1991 — Ленинградский технологический институт холодильной промышленности
• 1991—1993 — Санкт-Петербургский ордена Трудового Красного Знамени технологический институт холодильной промышленности
• 1993—1994 — Санкт-Петербургский технологический институт холодильной промышленности
• 1994—1999 — Санкт-Петербургская государственная академия холода и пищевых технологий
• 1999—2011 — Санкт-Петербургский государственный университет низкотемпературных и пищевых технологий
• 2011—2015 — факультет «Институт холода и биотехнологий» Университета ИТМО
• с 2015 — два факультета ИТМО: «холодильной, криогенной техники и кондиционирования» и «пищевых биотехнологий и инженерии»

Литература

• Бараненко А. В., Молодцова Н. С. Дом у «Пяти углов» (от коммерческого училища к университету). — СПб: СПбГУТД, 2006.

• Справочник для поступающих в институт / Министерство высшего образования СССР. — Ленинград: Ленинградский институт холодильной и молочной промышленности, 1948.

• Необходимые сведения для поступающих в С.-Петербургское Коммерческое Училище. — С.-Петербург, 29 мая 1890 года.

• От Коммерческого училища – к Университету. — СПб: СПбГУНиПТ, 2011.

• Профессора. Санкт-Петербургский государственный университет низкотемпературных и пищевых технологий: 1931-2006 / Бараненко А. В. — СПб: СПбГУНиПТ, 2006.

• Санкт-Петербургский государственный университет низкотемпературных и пищевых технологий: 1931-2001. — СПб: СПбГУНиПТ, 2001.

Ссылки

• [www.ihbt.edu.ru Раздел Института холода и биотехнологии на сайте ИТМО]

Отрывок, характеризующий Санкт-Петербургский государственный университет низкотемпературных и пищевых технологий

Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
«Один шаг за эту черту, напоминающую черту, отделяющую живых от мертвых, и – неизвестность страдания и смерть. И что там? кто там? там, за этим полем, и деревом, и крышей, освещенной солнцем? Никто не знает, и хочется знать; и страшно перейти эту черту, и хочется перейти ее; и знаешь, что рано или поздно придется перейти ее и узнать, что там, по той стороне черты, как и неизбежно узнать, что там, по ту сторону смерти. А сам силен, здоров, весел и раздражен и окружен такими здоровыми и раздраженно оживленными людьми». Так ежели и не думает, то чувствует всякий человек, находящийся в виду неприятеля, и чувство это придает особенный блеск и радостную резкость впечатлений всему происходящему в эти минуты.
На бугре у неприятеля показался дымок выстрела, и ядро, свистя, пролетело над головами гусарского эскадрона. Офицеры, стоявшие вместе, разъехались по местам. Гусары старательно стали выравнивать лошадей. В эскадроне всё замолкло. Все поглядывали вперед на неприятеля и на эскадронного командира, ожидая команды. Пролетело другое, третье ядро. Очевидно, что стреляли по гусарам; но ядро, равномерно быстро свистя, пролетало над головами гусар и ударялось где то сзади. Гусары не оглядывались, но при каждом звуке пролетающего ядра, будто по команде, весь эскадрон с своими однообразно разнообразными лицами, сдерживая дыханье, пока летело ядро, приподнимался на стременах и снова опускался. Солдаты, не поворачивая головы, косились друг на друга, с любопытством высматривая впечатление товарища. На каждом лице, от Денисова до горниста, показалась около губ и подбородка одна общая черта борьбы, раздраженности и волнения. Вахмистр хмурился, оглядывая солдат, как будто угрожая наказанием. Юнкер Миронов нагибался при каждом пролете ядра. Ростов, стоя на левом фланге на своем тронутом ногами, но видном Грачике, имел счастливый вид ученика, вызванного перед большою публикой к экзамену, в котором он уверен, что отличится. Он ясно и светло оглядывался на всех, как бы прося обратить внимание на то, как он спокойно стоит под ядрами. Но и в его лице та же черта чего то нового и строгого, против его воли, показывалась около рта.
– Кто там кланяется? Юнкег' Миг'онов! Hexoг'oшo, на меня смотг'ите! – закричал Денисов, которому не стоялось на месте и который вертелся на лошади перед эскадроном.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли, было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру, после выпитых двух бутылок. Он был только более обыкновенного красен и, задрав свою мохнатую голову кверху, как птицы, когда они пьют, безжалостно вдавив своими маленькими ногами шпоры в бока доброго Бедуина, он, будто падая назад, поскакал к другому флангу эскадрона и хриплым голосом закричал, чтоб осмотрели пистолеты. Он подъехал к Кирстену. Штаб ротмистр, на широкой и степенной кобыле, шагом ехал навстречу Денисову. Штаб ротмистр, с своими длинными усами, был серьезен, как и всегда, только глаза его блестели больше обыкновенного.
– Да что? – сказал он Денисову, – не дойдет дело до драки. Вот увидишь, назад уйдем.
– Чог'т их знает, что делают – проворчал Денисов. – А! Г'остов! – крикнул он юнкеру, заметив его веселое лицо. – Ну, дождался.
И он улыбнулся одобрительно, видимо радуясь на юнкера.
Ростов почувствовал себя совершенно счастливым. В это время начальник показался на мосту. Денисов поскакал к нему.
– Ваше пг'евосходительство! позвольте атаковать! я их опг'окину.
– Какие тут атаки, – сказал начальник скучливым голосом, морщась, как от докучливой мухи. – И зачем вы тут стоите? Видите, фланкеры отступают. Ведите назад эскадрон.
Эскадрон перешел мост и вышел из под выстрелов, не потеряв ни одного человека. Вслед за ним перешел и второй эскадрон, бывший в цепи, и последние казаки очистили ту сторону.
Два эскадрона павлоградцев, перейдя мост, один за другим, пошли назад на гору. Полковой командир Карл Богданович Шуберт подъехал к эскадрону Денисова и ехал шагом недалеко от Ростова, не обращая на него никакого внимания, несмотря на то, что после бывшего столкновения за Телянина, они виделись теперь в первый раз. Ростов, чувствуя себя во фронте во власти человека, перед которым он теперь считал себя виноватым, не спускал глаз с атлетической спины, белокурого затылка и красной шеи полкового командира. Ростову то казалось, что Богданыч только притворяется невнимательным, и что вся цель его теперь состоит в том, чтоб испытать храбрость юнкера, и он выпрямлялся и весело оглядывался; то ему казалось, что Богданыч нарочно едет близко, чтобы показать Ростову свою храбрость. То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлет эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдет к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения.
Знакомая павлоградцам, с высокоподнятыми плечами, фигура Жеркова (он недавно выбыл из их полка) подъехала к полковому командиру. Жерков, после своего изгнания из главного штаба, не остался в полку, говоря, что он не дурак во фронте лямку тянуть, когда он при штабе, ничего не делая, получит наград больше, и умел пристроиться ординарцем к князю Багратиону. Он приехал к своему бывшему начальнику с приказанием от начальника ариергарда.
– Полковник, – сказал он с своею мрачною серьезностью, обращаясь ко врагу Ростова и оглядывая товарищей, – велено остановиться, мост зажечь.
– Кто велено? – угрюмо спросил полковник.
– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.