Санта-Крус, Андрес де

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Андрес де Санта-Крус
Andrés de Santa Cruz
7-й президент Перу
27 января, 1827 — 9 июня, 1827
Предшественник: Симон Боливар
Преемник: Мануэль Саласар-и-Бакихано
временный президент Перу
11 августа, 1836 — 25 августа, 1838
Предшественник: Филипе Сантьяго Салаверри
Преемник: Августин Гамарра
7-й президент Боливии
24 мая, 1829 — 20 января, 1839
Предшественник: Хосе Мигель де Веласко
Преемник: Хосе Мигель де Веласко
1-й Верховный Правитель Перу-боливийской конфедерации
28 октября, 1836 — 20 января, 1839
 
Рождение: 5 декабря 1792(1792-12-05)
Ла-Пас
Смерть: 25 сентября 1865(1865-09-25) (72 года)
Франция

Андрес де Санта-Крус (исп. Andrés de Santa Cruz; 5 декабря 1792, Ла-Пас, Боливия — 25 сентября 1865, Франция) — южноамериканский политический и военный деятель. Президент Перу в 1827 году, президент Боливии в 1829-1839 годах.





Ранняя жизнь

Андрес де Санта-Крус родился 5 декабря 1792 года в городе Ла-Пас, который незадолго перед этим был передан от вице-королевства Перу к вице-королевству Ла-Плата. Его отец был испанцем, а мать индианка из знатного рода, впоследствии Санта-Крус утверждал, что через мать он потомок инкских вождей. Обучение он начал в своём родном городе в женском монастыре, затем обучался в семинарии в городе Куско, но в 1809 году оставил обучение и вернулся в Ла-Пас.

Военная карьера

После возвращения домой отец устроил его в драгунский полк испанской армии. Принимал участие в защите Верхнего Перу от пытавшихся вторгнуться аргентинских мятежников, одержал три победы, но в результате поражения в одном из сражений оказался в плену и был доставлен в Буэнос-Айрес. Санта-Крус смог перебраться в Рио-де-Жанейро, а затем перебрался в Лиму, в награду за эти кампании он был назначен командующим в регионе Чорриллос.

Война за независимость Перу

На момент высадки повстанцев на побережье Перу во главе с Хосе Сан-Мартином Андрес де Санта-Крус командовал милицейским подразделением. Оказывал сопротивление повстанцам, но в одном из сражений, 6 декабря 1820 года, роялисты потерпели поражение, и Санта-Крус попал в плен.

В плену он принял сторону повстанцев и был зачислен в Армию Патриотов, в звании Санта-Крус быстро дорос до полковника, успешно участвовал в сражениях против сторонников испанской короны. Участвовал в восстании 26 февраля с целью давления на конгресс Перу и назначения президентом Хосе де ла Рива Агуэро.

Когда 17 февраля 1821 года Симон Боливар принимал президентство Перу, Андрес де Санта-Крус присоединился к его армии и был назначен начальником штаба перуанского дивизиона. Затем был назначен начальником штаба Армии Патриотов во время освобождения Боливии, в качестве награды за эту компанию получил звание маршала и был назначен префектом в одну из боливийских провинций. После отъезда Боливара в Великую Колумбию Санта-Крус был назначен руководителем исполнительной власти в Перу и оставался им вплоть до падения боливарского режима в Перу 27 января 1827 года. После чего принял пост президента и оставался им до избрания конгрессом 9 июня 1827 года президента Хосе де ла Мара.

Президент Боливии

Удалённого от власти Санта-Круса назначили послом в Чили, но он был вызван в Боливию, где был назначен президентом. Присягу Санта-Крус принял 24 мая 1829 года. Страну Санта-Крус застал в ужасающем состоянии, раздираемой внутренними противоречиями и очень близкой к банкротству. Предпринятые им меры привели фактически к сохранению Боливии как государства. Им принята конституция страны, а также гражданский кодекс, основанный на Кодексе Наполеона. Была проведена чистка рядов политической элиты страны, фактически уничтожена оппозиция, также была проведена реформа государственного аппарата. В правление Андреса де Санта-Круса была также преобразована армия, приведены в порядок финансы и введена новая валюта.

Авторитарный режим, устроенный Санта-Крусом, принес стабильность в Боливию, в то время как большинство стран в Латинской Америке находились в постоянных волнениях. Кроме того, авторитарный режим послужил основой для главного замысла Санта-Круса: об основании объединённого Перу-боливийского государства.

Санта-Крус с начала правления пытался заручиться поддержкой католической церкви, которую Декретом от 17 июля 1829 года обещал поддерживать[1]. При нем было установлено государственное жалованье священникам и аккредитован при правительстве Боливийско-перуанской конфедерации представитель папы римского[1].

Перу-боливийская конфедерация

Следуя своей цели, как президент Боливии для основания Перу-боливийского государства Санта-Крус, пользуясь нестабильностью в Перу, организовал там несколько восстаний. Самая лучшая возможность представилась Санта-Крусу, когда перуанский президент Луис Хосе де Орбегосо обратился к нему за помощью для победы над мятежным военачальником Филипе Сантьяго Салаверри. Санта-Крус нанёс поражение Августину Гамарра 13 августа 1835 года, затем, 4 февраля 1836 года, был побеждён, а затем казнён Филипе Сантьяго Салаверри. При подстрекательстве Санта-Круса были основаны две республики Южного и Северного Перу, которые признали его как Верховного Правителя. Им был созван Конгресс из законодателей республик и Боливии, на котором 1 мая 1837 года была принята новая конституция нового государства Перу-боливийская конфедерация. Под его руководством был подписан договор, объявлявший его Верховным Правителем конфедерации на десять лет.

Наделённый значительными полномочиями Санта-Крус пытался установить в Перу тот же самый тип авторитарного правления, который он установил в Боливии. Он выпустил ряд законов, таких как гражданский кодекс, уголовный кодекс. Провёл реформу сбора налогов, а также ограничил государственные расходы, что привело к значительному росту благосостояния государства в целом. Но идея конфедерации не нашла широкой поддержки среди простого населения, недовольного растворением национальной идентификации. Многие из перуанских политиков — противников идеи конфедерации — были вынуждены уехать в Чили, где они нашли поддержку одного из министров правительства Чили. Совместно ими была собрана военная экспедиция, но они были окружены войсками Санта-Круса и были вынуждены сдаться. Вторая экспедиция оказалась более удачлива и победила Санта-Круса в сражении при Юнгай 20 января 1839 года, что привело к роспуску конфедерации.

Последующая жизнь

После поражения и ухода с поста Верховного Правителя Перу-боливийской конфедерации 20 февраля 1839 года Санта-Крус бежал в Эквадор, откуда пытался организовать заговор с целью вернуться к власти. 13 октября 1843 года он высадился на перуанском побережье с целью проникнуть в Боливию, но был захвачен в плен и выдан чилийским властям, где был заключён под стражу 1844 по 1846 год. После освобождения из тюрьмы он был назначен президентом Боливии послом в нескольких европейских странах. Участвовал в выборах в президенты Боливии, но проиграл, после некоторого пребывания в Аргентине отправился во Францию, где провёл остаток жизни в Версале. Умер Санта-Крус в местечке Beauvoir недалеко от Нанта 25 сентября 1865 года, ровно сто лет спустя останки старого маршала были перевезены на родину в Боливию, где были перезахоронены в торжественной обстановке около президентского дворца.

Напишите отзыв о статье "Санта-Крус, Андрес де"

Примечания

  1. 1 2 Щелчков А.А. Социально-экономическая структура Боливии после завоевания независимости: стагнация или развитие // Латиноамериканский исторический альманах. - 2004. - № 5. - С. 88

Ссылки

Отрывок, характеризующий Санта-Крус, Андрес де

– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.