Санта-Фе (провинция)

Санта-Фе
исп. *Santa Fe*
Герб;	Флаг;
Страна	Аргентина
Статус	провинция
Включает	19 департаментов
Административный центр	Санта-Фе
Официальный язык	испанский
Население (2010);	3 194 537 (3-е место)
Плотность	24,02 чел./км² (5-е место)
Площадь	133 007 км²; (4,8 %, 10-е место)
Часовой пояс	UTC-3
Код ISO 3166-2	AR-S
[www.santafe.gov.ar Официальный сайт]

У этого термина существуют и другие значения, см. Санта-Фе.

Координаты: 33°43′22″ ю. ш. 62°14′46″ з. д. / 33.7227° ю. ш. 62.246° з. д. ^(G) ^{[www.openstreetmap.org/?mlat=-33.7227&mlon=-62.246&zoom=12 (O)]} ^(Я)

Санта-Фе (исп. Santa Fe) — провинция в восточной части Аргентины. Провинция является частью Центрального региона Аргентины.

Административный центр провинции — город Санта-Фе.

Провинция разделена на 19 департаментов.

Санта-Фе граничит с провинциями: Чако, Буэнос-Айрес, Корриентес, Энтре-Риос, Кордова и Сантьяго-дель-Эстеро.

Провинция является одной из самых густонаселенных в стране. В столице, Санта-Фе, проживают 380 тыс. жителей, но самый крупный город, Росарио, находится на юге провинции (908 тыс. жителей).

География

Юг провинции относится к плодородным пампасам с развитым сельским хозяйством и скотоводством. Северная часть лежит в субтропической равнине Гран-Чако и малонаселена. Значимых возвышенностей в провинции нет.

Климат — от умеренного до субтропического, с теплым летом (23—27 ºС) и мягкой зимой (9—15 ºС). Среднегодовое количество осадков составляет между 800 мм на юго-западе и 1200 мм на северо-востоке, причем лето гораздо более влажное, чем зима.

Главная река провинции — Парана. Другие реки: Саладо и Каркаранья. Во время сильных дождей поля часто затопляются вышедшими из берегов Саладо и Парана.

В 2003 году внезапный подъем уровня воды в Саладо вызвал наводнение в столице и многих населенных пунктах на севере провинции, повлекшее эвакуацию более 100 тыс. жителей и причинившее значительный экономический ущерб.

В 2007 году несколько дней проливных дождей затопили более 60 городов в центральной и южной части провинции, десятки тысяч жителей были эвакуированы.

История

Кочевые племена, населявшие изначально этот регион (гуарани и т. д.) занимались охотой, ловлей рыбы и собиранием фруктов.

Первое европейское поселение было основано в 1527 году на слиянии рек Парана и Каркаранья Себастьяном Каботом во время его экспедиции на восток и носило название крепость Святого Духа, двумя годами позже она была разрушена индейцами.

В 1573 году Хуан де Гарай основал город Санта-Фе на месте современного города Каяста, затем Санта-Фе в 1651—1660 годах перенесли на сегодняшнее место.

В 1812 году адвокат и генерал Мануэль Бельграно впервые водрузил аргентинский флаг в Росарио, тогда ещё небольшом поселке.

В 1815 году, во время борьбы правительства Аргентины против восстания под предводительством Игнасио Альвареса Томаса, глава местного военного гарнизона, Франциско Кандиоти, мирным путём захватил власть, начав тем самым новую историю Санта-Фе в качестве автономной провинции. Однако в том же году Кадиоти умер, и власть вновь перешла правительству.

В 1861 году в провинции произошла битва, в которой сошлись войска государства Буэнос-Айреса и Аргентинской конфедерации.

В 1872 году железные дороги, а также телеграф, соединили многие части провинции, а в 1889 году был основан Провинциальный университет Санта-Фе.

Население

Провинция Санта-Фе между 1880 и 1920 годами активно заселялась переселенцами из Европы. Многие из них обосновались в двух больших городах: Росарио и Санта-Фе, внутри же провинции появились сельскохозяйственные «колонии» переселенцев. Этнически они часто были гомогенны и населены преимущественно итальянцами, швейцарцами и немцами, многие из этих колоний позднее стали городами.

На севере провинции живёт некоторое количество коренных жителей (тобас). Бывший гонщик «Формула-1» Карлос Ройтеман являлся долгое время губернатором и сенатором провинции.

Число неграмотных жителей составляет 3,7 % и, таким образом, является средним по стране.

Важнейшие города

Росарио — порт, промышленный и культурный центр провинции, третий по величине город Аргентины (1250 тыс. жителей).
Санта-Фе — столица провинции, прежде всего административный центр (500 тыс. жителей).
Реконкиста — самый крупный город на севере провинции (90 тыс. жителей).
Рафаэла — бывшая сельскохозяйственная колония (75 тыс. жителей).
Венадо-Туэрто — самый важный город на юго-западе провинции (70 тыс. жителей).

Административное деление

Департаменты провинции Санта-Фе
№	Наименование	Оригинальное наименование	Население, тыс. жит. (2001)	Население, тыс. жит. (2010)	Территория, км²	Плотность, чел./км²	Административный центр
1	<center>Бельграно	<center>Belgrano	<center>41,4	<center>44,8	<center>2386	<center>18,8	<center>Лас-Росас
<center>2	<center>Касерос	<center>Caseros	<center>79,1	<center>82,1	<center>3449	<center>23,8	<center>Касильда
<center>3	<center>Кастельянос	<center>Castellanos	<center>162,2	<center>178,1	<center>6600	<center>27,0	<center>Рафаэла
<center>4	<center>Конститусьон	<center>Constitucion	<center>83,0	<center>86,9	<center>3225	<center>26,9	<center>Вилья-Конститусьон
<center>5	<center>Гарай	<center>Garay	<center>19,9	<center>20,9	<center>3964	<center>5,3	<center>Эльвесия
<center>6	<center>Хенераль-Лопес	<center>General Lopez	<center>182,1	<center>191,0	<center>11558	<center>16,5	<center>Мелинке
<center>7	<center>Хенераль-Облигадо	<center>General Obligado	<center>166,4	<center>176,4	<center>10928	<center>16,1	<center>Реконкиста
<center>8	<center>Ириондо	<center>Iriondo	<center>65,5	<center>66,7	<center>3184	<center>20,9	<center>Каньяда-де-Гомес
<center>9	<center>Ла-Капиталь	<center>La Capital	<center>489,5	<center>525,1	<center>3055	<center>171,9	<center>Санта-Фе
<center>10	<center>Лас-Колоньяс	<center>Las Colonias	<center>95,2	<center>104,9	<center>6439	<center>16,3	<center>Эсперанса
<center>11	<center>Нуэве-де-Хулио	<center>Nueve de Julio	<center>28,3	<center>29,8	<center>16870	<center>1,8	<center>Тостадо
<center>12	<center>Росарио	<center>Rosario	<center>1121,4	<center>1193,6	<center>1890	<center>631,5	<center>Росарио
<center>13	<center>Сан-Кристобаль	<center>San Cristobal	<center>64,9	<center>68,9	<center>14850	<center>4,6	<center>Сан-Кристобаль
<center>14	<center>Сан-Хавьер	<center>San Javier	<center>29,9	<center>31,0	<center>6929	<center>4,5	<center>Сан-Хавьер
<center>15	<center>Сан-Херонимо	<center>San Jeronimo	<center>77,3	<center>80,8	<center>4282	<center>18,9	<center>Коронда
<center>16	<center>Сан-Хусто	<center>San Justo	<center>40,4	<center>40,9	<center>5575	<center>7,3	<center>Сан-Хусто
<center>17	<center>Сан-Лоренсо	<center>San Lorenzo	<center>142,1	<center>157,3	<center>1867	<center>84,2	<center>Сан-Лоренсо
<center>18	<center>Сан-Мартин	<center>San Martin	<center>60,7	<center>63,8	<center>4860	<center>13,1	<center>Састре
<center>19	<center>Вера	<center>Vera	<center>51,3	<center>51,5	<center>21096	<center>2,4	<center>Вера

Экономика и промышленность

Экономика Санта-Фе занимает четвёртое место в стране, здесь же находятся 21 % её сельскохозяйственных угодий.

Промышленным центром и важным портом является город Росарио. Здесь находится центр автомобильной и тяжёлой промышленности, а кроме этого, крупнейшая хлебная биржа Аргентины, на цены которой ссылаются по всему миру. Вторым крупным портом является Санта-Фе. Расположенная на севере Реконкиста утратила своё значение как портовый город, но остается промышленным и сельскохозяйственным центром.

18 % национальной промышленности производятся в Санта-Фе: мука, масло, пиво, другая пищевая промышленность, кожи, текстиль, сталь (1 млн т в год), металлопрокат, промышленные и с/х машины, автомобили и другое.

Сельским хозяйством занимаются повсеместно по провинции. На юге доминирует возделывание зерновых культур и скотоводство, на севере — плантации хлопка и табака, а также лесное хозяйство. Выращивается соя, подсолнечник, маис, пшеница и рис. Плантации клубники и пасеки (300 тыс. ульев).

Зелёная трава провинции — идеальное место для 6,5 млн голов крупного рогатого скота (20 % национального поголовья), являющееся не только источником мяса, но и молока (2,6 биллионов литров ежегодно, производимых около 5000 молочными фермами).

В 1980—1990 годах река Парана между Санта-Фе и Росарио стала судоходной для небольших судов, а в Росарио могут заходить и крупные морские суда.

Порты Санта-Фе отгрузили в 2005 году 60 % зерновых, 93 % субпродуктов с/х и 85 % растительного масла на экспорт.

Важнейшими магистралями являются Рута Насьональ 9, 34 и 11. Автобан А029 соединяет между собой Санта-Фе и Росарио. Рута Насьональ 19 соединяет Санта-Фе с Кордовой и является частью будущей магистральной дороги между Чили и Бразилией по территории Аргентины.

Знаменитые земляки

Батистута, Габриэль (1969) — аргентинский футболист
Бауса, Эдгардо (1958) — аргентинский футболист
Билер, Клаудио Даниэль (1984) — аргентинский футболист
Клаусен, Нестор (1962) — аргентинский футболист, защитник
Маскерано, Хавьер (1984) — аргентинский футболист
Монтуори, Мигель (1932—1998) — аргентинский и итальянский футболист
Моралес, Максимилиано (1987) — аргентинский футболист
Пумпидо, Нери (1957) — аргентинский футболист, вратарь
Саэр, Хуан Хосе (1937—2005) — аргентинский писатель
Феррейра, Бернабе (1909—1972) — аргентинский футболист
Анхель Робледо — аргентинский политик и дипломат
Итало Архентино Лудер — аргентинский политик

Напишите отзыв о статье "Санта-Фе (провинция)"

Ссылки

[www.portal.santafe.gov.ar/ Официальный портал провинции Санта-Фе] (исп.)
[www.santa-fe.gov.ar/gbrn/noticias/constitucion.htm Конституция Санта-Фе] (исп.)
[www.turismosantafe.com.ar Туризм в Санта-Фе] (исп.)

Отрывок, характеризующий Санта-Фе (провинция)

Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
– Да ведь я сказал, что подличать не стану, – перебил Денисов и опять продолжал чтение своей бумаги.
Ростов не смел уговаривать Денисова, хотя он инстинктом чувствовал, что путь, предлагаемый Тушиным и другими офицерами, был самый верный, и хотя он считал бы себя счастливым, ежели бы мог оказать помощь Денисову: он знал непреклонность воли Денисова и его правдивую горячность.
Когда кончилось чтение ядовитых бумаг Денисова, продолжавшееся более часа, Ростов ничего не сказал, и в самом грустном расположении духа, в обществе опять собравшихся около него госпитальных товарищей Денисова, провел остальную часть дня, рассказывая про то, что он знал, и слушая рассказы других. Денисов мрачно молчал в продолжение всего вечера.
Поздно вечером Ростов собрался уезжать и спросил Денисова, не будет ли каких поручений?
– Да, постой, – сказал Денисов, оглянулся на офицеров и, достав из под подушки свои бумаги, пошел к окну, на котором у него стояла чернильница, и сел писать.
– Видно плетью обуха не пег'ешибешь, – сказал он, отходя от окна и подавая Ростову большой конверт. – Это была просьба на имя государя, составленная аудитором, в которой Денисов, ничего не упоминая о винах провиантского ведомства, просил только о помиловании.
– Передай, видно… – Он не договорил и улыбнулся болезненно фальшивой улыбкой.

Вернувшись в полк и передав командиру, в каком положении находилось дело Денисова, Ростов с письмом к государю поехал в Тильзит.
13 го июня, французский и русский императоры съехались в Тильзите. Борис Друбецкой просил важное лицо, при котором он состоял, о том, чтобы быть причислену к свите, назначенной состоять в Тильзите.
– Je voudrais voir le grand homme, [Я желал бы видеть великого человека,] – сказал он, говоря про Наполеона, которого он до сих пор всегда, как и все, называл Буонапарте.
– Vous parlez de Buonaparte? [Вы говорите про Буонапарта?] – сказал ему улыбаясь генерал.
Борис вопросительно посмотрел на своего генерала и тотчас же понял, что это было шуточное испытание.
– Mon prince, je parle de l'empereur Napoleon, [Князь, я говорю об императоре Наполеоне,] – отвечал он. Генерал с улыбкой потрепал его по плечу.
– Ты далеко пойдешь, – сказал он ему и взял с собою.
Борис в числе немногих был на Немане в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра, в то время как он молча сидел в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись в павильоне. Со времени своего вступления в высшие миры, Борис сделал себе привычку внимательно наблюдать то, что происходило вокруг него и записывать. Во время свидания в Тильзите он расспрашивал об именах тех лиц, которые приехали с Наполеоном, о мундирах, которые были на них надеты, и внимательно прислушивался к словам, которые были сказаны важными лицами. В то самое время, как императоры вошли в павильон, он посмотрел на часы и не забыл посмотреть опять в то время, когда Александр вышел из павильона. Свидание продолжалось час и пятьдесят три минуты: он так и записал это в тот вечер в числе других фактов, которые, он полагал, имели историческое значение. Так как свита императора была очень небольшая, то для человека, дорожащего успехом по службе, находиться в Тильзите во время свидания императоров было делом очень важным, и Борис, попав в Тильзит, чувствовал, что с этого времени положение его совершенно утвердилось. Его не только знали, но к нему пригляделись и привыкли. Два раза он исполнял поручения к самому государю, так что государь знал его в лицо, и все приближенные не только не дичились его, как прежде, считая за новое лицо, но удивились бы, ежели бы его не было.
Борис жил с другим адъютантом, польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите, к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские офицеры из гвардии и главного французского штаба.
24 го июня вечером, граф Жилинский, сожитель Бориса, устроил для своих знакомых французов ужин. На ужине этом был почетный гость, один адъютант Наполеона, несколько офицеров французской гвардии и молодой мальчик старой аристократической французской фамилии, паж Наполеона. В этот самый день Ростов, пользуясь темнотой, чтобы не быть узнанным, в статском платье, приехал в Тильзит и вошел в квартиру Жилинского и Бориса.
В Ростове, также как и во всей армии, из которой он приехал, еще далеко не совершился в отношении Наполеона и французов, из врагов сделавшихся друзьями, тот переворот, который произошел в главной квартире и в Борисе. Все еще продолжали в армии испытывать прежнее смешанное чувство злобы, презрения и страха к Бонапарте и французам. Еще недавно Ростов, разговаривая с Платовским казачьим офицером, спорил о том, что ежели бы Наполеон был взят в плен, с ним обратились бы не как с государем, а как с преступником. Еще недавно на дороге, встретившись с французским раненым полковником, Ростов разгорячился, доказывая ему, что не может быть мира между законным государем и преступником Бонапарте. Поэтому Ростова странно поразил в квартире Бориса вид французских офицеров в тех самых мундирах, на которые он привык совсем иначе смотреть из фланкерской цепи. Как только он увидал высунувшегося из двери французского офицера, это чувство войны, враждебности, которое он всегда испытывал при виде неприятеля, вдруг обхватило его. Он остановился на пороге и по русски спросил, тут ли живет Друбецкой. Борис, заслышав чужой голос в передней, вышел к нему навстречу. Лицо его в первую минуту, когда он узнал Ростова, выразило досаду.
– Ах это ты, очень рад, очень рад тебя видеть, – сказал он однако, улыбаясь и подвигаясь к нему. Но Ростов заметил первое его движение.
– Я не во время кажется, – сказал он, – я бы не приехал, но мне дело есть, – сказал он холодно…
– Нет, я только удивляюсь, как ты из полка приехал. – «Dans un moment je suis a vous», [Сию минуту я к твоим услугам,] – обратился он на голос звавшего его.
– Я вижу, что я не во время, – повторил Ростов.
Выражение досады уже исчезло на лице Бориса; видимо обдумав и решив, что ему делать, он с особенным спокойствием взял его за обе руки и повел в соседнюю комнату. Глаза Бориса, спокойно и твердо глядевшие на Ростова, были как будто застланы чем то, как будто какая то заслонка – синие очки общежития – были надеты на них. Так казалось Ростову.
– Ах полно, пожалуйста, можешь ли ты быть не во время, – сказал Борис. – Борис ввел его в комнату, где был накрыт ужин, познакомил с гостями, назвав его и объяснив, что он был не статский, но гусарский офицер, его старый приятель. – Граф Жилинский, le comte N.N., le capitaine S.S., [граф Н.Н., капитан С.С.] – называл он гостей. Ростов нахмуренно глядел на французов, неохотно раскланивался и молчал.
Жилинский, видимо, не радостно принял это новое русское лицо в свой кружок и ничего не сказал Ростову. Борис, казалось, не замечал происшедшего стеснения от нового лица и с тем же приятным спокойствием и застланностью в глазах, с которыми он встретил Ростова, старался оживить разговор. Один из французов обратился с обыкновенной французской учтивостью к упорно молчавшему Ростову и сказал ему, что вероятно для того, чтобы увидать императора, он приехал в Тильзит.
– Нет, у меня есть дело, – коротко ответил Ростов.
Ростов сделался не в духе тотчас же после того, как он заметил неудовольствие на лице Бориса, и, как всегда бывает с людьми, которые не в духе, ему казалось, что все неприязненно смотрят на него и что всем он мешает. И действительно он мешал всем и один оставался вне вновь завязавшегося общего разговора. «И зачем он сидит тут?» говорили взгляды, которые бросали на него гости. Он встал и подошел к Борису.
– Однако я тебя стесняю, – сказал он ему тихо, – пойдем, поговорим о деле, и я уйду.
– Да нет, нисколько, сказал Борис. А ежели ты устал, пойдем в мою комнатку и ложись отдохни.
– И в самом деле…
Они вошли в маленькую комнатку, где спал Борис. Ростов, не садясь, тотчас же с раздраженьем – как будто Борис был в чем нибудь виноват перед ним – начал ему рассказывать дело Денисова, спрашивая, хочет ли и может ли он просить о Денисове через своего генерала у государя и через него передать письмо. Когда они остались вдвоем, Ростов в первый раз убедился, что ему неловко было смотреть в глаза Борису. Борис заложив ногу на ногу и поглаживая левой рукой тонкие пальцы правой руки, слушал Ростова, как слушает генерал доклад подчиненного, то глядя в сторону, то с тою же застланностию во взгляде прямо глядя в глаза Ростову. Ростову всякий раз при этом становилось неловко и он опускал глаза.