Сан-Лоренцо-Маджоре (Неаполь)

Сан-Лоренцо-Маджоре (итал. San Lorenzo Maggiore) — церковь и монастырь в Неаполе, освящённые в честь св. Лаврентия (отсюда название). Церковь расположена в центре древнего греко-романского города, на пересечении улиц Виа Сан Грегорио Армено (итал. Via San Gregorio Armeno) и Виа деи Трибунали (итал. Via dei Tribunali). Название «Сан-Лоренцо» также употребляется для обозначения музея церкви. В ходе археологических раскопок под церковью был раскрыт центр античного Неаполя, руины которого (по большей части, между I в. до н.э. и II в. н.э.) ныне публично экспонируются.

История и архитектура

Существующая церковь была основана францисканским орденом в 1265 году. Участок был передан ордену в компенсацию за другой участок, изъятый под строительство Карлом I Анжуйским новой крепости Маскио Анджоино (Maschio Angioino), также называемой Кастель Нуово (Castel Nuovo). Сан Лоренцо состоит из собственно церкви и примыкающего к ней (действующего и поныне) монастыря. Вокруг внутреннего монастырского двора расположен музей, посвященный истории церкви и предшествовавших ей строений.

Участок церкви является характерным для Неаполя примером наслоения построек различных эпох. Существующее здание монастыря построена в XIII веке на месте снесенной базилики VI века. Под зданием церкви произведены археологические раскопки, которыми раскрыто около половины рынка римской эпохи, возведённого на месте более древнего греческого (наложение римской цементной кладки на греческую бесцементную отчётливо видно). Доступ в зону раскопок открыт для посетителей в 1992 году, после 25 лет работы археологов.

Монастырский комплекс построен во второй половине XIII века и полностью перестроен архитектором Санфеличе (Sanfelice) в 1742 году; на главном фасаде были сохранены элементы XIV века — большой портал с оригинальной деревянной дверью. Однонефная церковь имеет апсиду (интерьер выполнен французскими мастерами), с девятью капеллами, примыкающими к обходной галерее (амбулаторию). В капеллах находятся гробница Екатерины Австрийской, статуя работы Тино да Камаино (Tino da Camaino) (1323 год); шестая капелла с правой стороны украшена фресками, выполненными неаполитанскими учениками Джотто.

Среди помещений монастырского комплекса, выходящих в клуатр, особенный интерес представляют Зал Сикста V, потолок которого украшен росписями Луиджи Родригеса (начало XVII века), и Зал капитула, также богато украшенный орнаментальной живописью. В центре внутреннего дворика колодец работы Козимо Фандзаго (Fanzago), увенчанный небольшой мраморной статуей св. Лаврентия.

В церкви Сан-Лоренцо Джованни Боккаччо в 1338 году встретил свою возлюбленную Фьяметту.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Церковь Сан-Лоренцо-Маджоре в Неаполе
• [www.sanlorenzomaggiorenapoli.it/ Официальный сайт церкви  (итал.)]

Отрывок, характеризующий Сан-Лоренцо-Маджоре (Неаполь)

Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…