Сан-Стефанский мир

Сан-Стефа́нский ми́р — предварительный мирный договор, заключённый в местечке Сан-Стефано (западный пригород Константинополя, ныне Ешилькёй (Yeşilköy) в Стамбульском районе Бакыркёй) 19 февраля (3 марта) 1878 года между Российской и Османской империями и завершивший русско-турецкую войну 1877—1878 годов. Имел огромное значение для освобождения балканских народов от османского ига.

История

После подавления Турцией восстания в Болгарии в 1876 году, а также обращения боснийских повстанцев к сербам о помощи, Сербия и Черногория объявили Османской империи войну. Россия поддерживала славянские народы, но прежде должна была выторговать нейтральность Австро-Венгрии. В Будапештском соглашении Россия обещала не создавать на Балканах единого славянского государства и признать Боснию сферой влияния Австрии.

В последовавшей русско-турецкой войне Россия завоевала почти всю европейскую часть Османской империи и только Константинополь не был взят из-за вмешательства западных держав. Великобритания и Франция видели в столь значительном возрастании российского могущества ущерб своим интересам и выслали средиземноморские флоты к проливам, чтобы продемонстрировать присутствие. С оглядкой на это Россия в Сан-Стефанском договоре с Турцией попыталась зафиксировать достигнутые успехи, а Турция была вынуждена принять максимальные российские требования.

16 марта 1878 года в Сан-Стефано состоялся обмен ратификационными грамотами и договор вступил в силу. С российской стороны договор подписали бывший русский посол в Константинополе граф Николай Игнатьев и начальник дипломатической канцелярии главнокомандующего русской армии на Балканах и будущий посол А. И. Нелидов. С турецкой — министр иностранных дел Савфет паша и посол в Германии Саадуллах-паша.

Сан-Стефанский договор признавал независимость Сербии, Черногории и Румынии, а их территория увеличивалась. Босния и Герцеговина должны были образовать автономную область. Создавалось новое автономное славянское княжество на Балканах — Болгария, которое включало этнические болгарские территории в Мёзии, Фракии и Македонии. Болгария простиралась от Дуная до Эгейского моря, от Черного моря до Охридского озера и должна была два года находиться под русским управлением, после чего получить полную автономию, выплачивая Турции номинальную дань.

Турция обязывалась выплатить 1,410 млрд руб. контрибуции, из которых 1,1 млрд погашались за счет территориальных уступок — Ардаган, Карс, Батум, Баязет в Азии; Добруджа, остров дельты Дуная и Змеиный остров в Европе. В качестве вознаграждения за возвращаемую России южную часть Бессарабии территории, уступаемые турками в Европе переходили к Румынии (то есть Северная Добруджа).

Турция обязывалась в точности соблюдать ограничительный регламент 1868 г. по отношению к Криту, ввести в Фессалии и Албании управление по схожему принципу и провести реформы в Армении.

Европейские державы не хотели согласиться с этими условиями. Великобритания и Австро-Венгрия желали любой ценой предотвратить, чтобы Россия получила выход к Средиземному морю через своего сателлита Болгарию. В обмен на Кипр, Великобритания гарантировала Турции защиту. Назревавшая новая война была разряжена созывом Берлинского конгресса, на котором были почти полностью пересмотрены результаты Сан-Стефанского договора в ущерб России, Болгарии и Черногории.

День подписания Сан-Стефанского мирного договора — национальный праздник Болгарии, на котором отмечается день освобождения и восстановления болгарского государства.

В честь Сан-стефанского мирного договора был назван астероид (185) Эвника, открытый 1 марта 1878 года, поскольку имя нимфы греческой мифологии Эвники переводится как «счастливая победа».

См. также

• Формирование территории Российской империи

Ссылки

• [www.hrono.ru/dokum/1800dok/1878sanstef.php Текст договора на hronos.ru]
• Николай Троицкий [scepsis.ru/library/id_1515.html Русско-турецкая война 1877—1878 гг./Итоги // Россия в XIX веке. Курс лекций. М., 1997.]
• [xn--d1aml.xn--h1aaridg8g.xn--p1ai/19/san-stefanskiy-preliminarnyy-mirnyy-dogovor-19-fevralya-3-marta-1878-g/ Сан-Стефанский прелиминарный мирный договор 19 февраля/3 марта 1878 г.]. 19.02(03.03).1878. Проект Российского военно-исторического общества «100 главных документов российской истории».

Отрывок, характеризующий Сан-Стефанский мир

Князь Андрей освежился немного, выехав из района пыли большой дороги, по которой двигались войска. Но недалеко за Лысыми Горами он въехал опять на дорогу и догнал свой полк на привале, у плотины небольшого пруда. Был второй час после полдня. Солнце, красный шар в пыли, невыносимо пекло и жгло спину сквозь черный сюртук. Пыль, все такая же, неподвижно стояла над говором гудевшими, остановившимися войсками. Ветру не было, В проезд по плотине на князя Андрея пахнуло тиной и свежестью пруда. Ему захотелось в воду – какая бы грязная она ни была. Он оглянулся на пруд, с которого неслись крики и хохот. Небольшой мутный с зеленью пруд, видимо, поднялся четверти на две, заливая плотину, потому что он был полон человеческими, солдатскими, голыми барахтавшимися в нем белыми телами, с кирпично красными руками, лицами и шеями. Все это голое, белое человеческое мясо с хохотом и гиком барахталось в этой грязной луже, как караси, набитые в лейку. Весельем отзывалось это барахтанье, и оттого оно особенно было грустно.
Один молодой белокурый солдат – еще князь Андрей знал его – третьей роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой, черный, всегда лохматый унтер офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
На берегах, на плотине, в пруде, везде было белое, здоровое, мускулистое мясо. Офицер Тимохин, с красным носиком, обтирался на плотине и застыдился, увидав князя, однако решился обратиться к нему:
– То то хорошо, ваше сиятельство, вы бы изволили! – сказал он.
– Грязно, – сказал князь Андрей, поморщившись.
– Мы сейчас очистим вам. – И Тимохин, еще не одетый, побежал очищать.
– Князь хочет.
– Какой? Наш князь? – заговорили голоса, и все заторопились так, что насилу князь Андрей успел их успокоить. Он придумал лучше облиться в сарае.
«Мясо, тело, chair a canon [пушечное мясо]! – думал он, глядя и на свое голое тело, и вздрагивая не столько от холода, сколько от самому ему непонятного отвращения и ужаса при виде этого огромного количества тел, полоскавшихся в грязном пруде.
7 го августа князь Багратион в своей стоянке Михайловке на Смоленской дороге писал следующее:
«Милостивый государь граф Алексей Андреевич.
(Он писал Аракчееву, но знал, что письмо его будет прочтено государем, и потому, насколько он был к тому способен, обдумывал каждое свое слово.)
Я думаю, что министр уже рапортовал об оставлении неприятелю Смоленска. Больно, грустно, и вся армия в отчаянии, что самое важное место понапрасну бросили. Я, с моей стороны, просил лично его убедительнейшим образом, наконец и писал; но ничто его не согласило. Я клянусь вам моею честью, что Наполеон был в таком мешке, как никогда, и он бы мог потерять половину армии, но не взять Смоленска. Войска наши так дрались и так дерутся, как никогда. Я удержал с 15 тысячами более 35 ти часов и бил их; но он не хотел остаться и 14 ти часов. Это стыдно, и пятно армии нашей; а ему самому, мне кажется, и жить на свете не должно. Ежели он доносит, что потеря велика, – неправда; может быть, около 4 тысяч, не более, но и того нет. Хотя бы и десять, как быть, война! Но зато неприятель потерял бездну…
Что стоило еще оставаться два дни? По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. Он дал слово мне, что не отступит, но вдруг прислал диспозицию, что он в ночь уходит. Таким образом воевать не можно, и мы можем неприятеля скоро привести в Москву…
Слух носится, что вы думаете о мире. Чтобы помириться, боже сохрани! После всех пожертвований и после таких сумасбродных отступлений – мириться: вы поставите всю Россию против себя, и всякий из нас за стыд поставит носить мундир. Ежели уже так пошло – надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах…
Надо командовать одному, а не двум. Ваш министр, может, хороший по министерству; но генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества… Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. Видно, тот не любит государя и желает гибели нам всем, кто советует заключить мир и командовать армиею министру. Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. Ибо министр самым мастерским образом ведет в столицу за собою гостя. Большое подозрение подает всей армии господин флигель адъютант Вольцоген. Он, говорят, более Наполеона, нежели наш, и он советует все министру. Я не токмо учтив против него, но повинуюсь, как капрал, хотя и старее его. Это больно; но, любя моего благодетеля и государя, – повинуюсь. Только жаль государя, что вверяет таким славную армию. Вообразите, что нашею ретирадою мы потеряли людей от усталости и в госпиталях более 15 тысяч; а ежели бы наступали, того бы не было. Скажите ради бога, что наша Россия – мать наша – скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам и вселяем в каждого подданного ненависть и посрамление. Чего трусить и кого бояться?. Я не виноват, что министр нерешим, трус, бестолков, медлителен и все имеет худые качества. Вся армия плачет совершенно и ругают его насмерть…»


В числе бесчисленных подразделений, которые можно сделать в явлениях жизни, можно подразделить их все на такие, в которых преобладает содержание, другие – в которых преобладает форма. К числу таковых, в противоположность деревенской, земской, губернской, даже московской жизни, можно отнести жизнь петербургскую, в особенности салонную. Эта жизнь неизменна.