Сапега, Адам Стефан

Его Высокопреосвященство кардинал Адам Стефан Сапега Adam Stefan Sapieha<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Кардинал-священник с титулом церкви Санта-Франческа-Романа.</td></tr>
Архиепископ Кракова
27 ноября 1911 года — 23 июля 1951 года
Церковь:	Римско-католическая церковь
Предшественник:	Кардинал Ян Пузина
Преемник:	Архиепископ Эугениуш Базяк, как апостольский администратор
Имя при рождении:	Adam Stefan Stanisław Bonfatiusz Józef Sapieha
Рождение:	14 мая 1867(1867-05-14) Красичин, Австро-Венгрия ныне Польша
Смерть:	23 июля 1951(1951-07-23) (84 года) Краков, Польша
Принятие священного сана:	1 октября 1893 года
Епископская хиротония:	17 декабря 1911 года
Кардинал с:	18 февраля 1946 года
Награды:

Адам Стефан Станислав Бонифаций Юзеф Сапега (польск. Adam Stefan Stanisław Bonfatiusz Józef Sapieha; 14 мая 1867, Красичин, Австро-Венгрия — 23 июля 1951, Краков, Польша) — польский кардинал. Епископ Кракова с 27 ноября 1911 по 28 октября 1925. Архиепископ Кракова с 28 октября 1925 по 23 июля 1951. Кардинал-священник с 18 февраля 1946, с титулом церкви Санта-Франческа-Романа с 22 февраля 1946.

Биография

Представитель польско-литовского княжеского рода Сапег герба «Лис». Младший (пятый) сын князя Адам Станислава Сапеги (1828—1903) и княгини Ядвиги Клементины Сапеги (урожденной княжны Сангушко) (1830—1918).

Учился в 4-й высшей гимназии Львова, аттестат зрелости получил 8 июля 1886 года. Поступил на отделение права Венского университета, но здесь не учился. С октября 1886 по август 1887 год с братом Яном Петром слушал лекции в местном «Institut Catholique» в Лилле. На основании документов из Вены учился на юридическом отделе Ягеллонского университета, 26 июля 1888 года сдал государственный экзамен. С 1 октября 1890 до 31 июля 1894 изучал теологию. Был рукоположен в диаконы 1 октября 1893 года во Львове.

После теологических исследований львовский католический архиепископ Северин Титус Моравский назначил его в 1894 году викарием в приход в городе Язловец. Здесь Адам Стефан Сапега выполнял функции диакона интерната для девушек из земянских (дворянских) семей при монастыре Ордена Сестер Непорочного Зачатия Пречистой Девы Марии (основательница — Марцелина Даровская). Уволен с должности викария в 1895 году, вместе с иезуитом Мартином Черминським уехал на реколлекции в Верхней Силезии в сентябре этого года.

23 сентября 1897 года Северин Тит Моравский назначил его вице-ректором Духовной семинарии, секретарем суда диоцизианского и митрополичьего, референтом консистора. 4 марта 1914 года стал тайным советником.

Не присоединялся ни к одному из политических течений, не верил намерениям правительства Австро-Венгрии.

По смерти Генрика Сенкевича разрешил провести 20 ноября 1916 года жалобную мессу по умершему, но отказал просьбе И. Падеревского похоронить писателя в Мариаяцкому костеле, сказав, что для заслуженных поляков должна быть построена специальная крипта.

Не поддерживал церковную политику правительства ІІ Речи Посполитой после переворота 1926 года.

В письмах к папам Пию XI (2 февраля 1939) и Пию ХІІ (25 марта 1939) просил освободить его от обязанностей архиепископа краковского по состоянию здоровья. Через некоторое время изменил своё мнение по поводу положения в стране.

После начала Второй мировой войны архиепископ краковский Адам Стефан Сапега оставался в Кракове, не поддавшись уговорам покинуть Польшу. Духовенству приказал не покидать приходов.

23 февраля 1946 года получил шляпу кардинала Римско-Католической церкви, стал членом Конгрегации Восточной Церкви, Семинарий и Университетов.

84-летний кардинал Адам Стефан Сапега скончался в 7.15 утра 23 июля 1951 года во в епископском дворце в Кракове. Похоронная церемония началась 25 июля, продолжалась до 28. Речь держал польский примас Стефан Вышинский. Был похоронен в кафедральном соборе Вавеля (крипта под «конфессией» Св. Станислава).

Источники

• Wolny J. "Sapieha Adam Stefan (1867—1951) / Polski Słownik Biograficzny.- Warszawa — Kraków, 1997.- t. XXXІV/4, zeszyt 143.- S. 539—536.  (польск.)

Ссылки

• [www.catholic-hierarchy.org/bishop/bsapieha.html Информация]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Сапега, Адам Стефан

– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.