Саратовские страдания (кинофестиваль)
Поделись знанием:
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Саратовские страдания — международный телекинофестиваль документальной мелодрамы, проходящий в Саратове.
Название фестивалю дал исконный саратовский музыкальный фольклорный жанр «страданий», то есть душевных припевок[1].
Президент фестиваля народный артист СССР Олег Табаков.
Директор фестиваля Татьяна Зорина.
Девиз «Саратовских страданий»: «Документальное кино — кино для зрителей».
Впервые фестиваль проведен в 2004 году.
Содержание
- 1 История фестиваля
- 2 Организация и финансирование
- 3 Жюри фестиваля
- 4 Победители и лауреаты фестиваля
- 4.1 Первый фестиваль (2004)
- 4.2 Второй фестиваль (2005)
- 4.3 Третий фестиваль (2006)
- 4.4 Четвёртый фестиваль (2007)
- 4.5 Пятый фестиваль (2008)
- 4.6 Шестой фестиваль (2009)
- 4.7 Седьмой фестиваль (2010)
- 4.8 Восьмой фестиваль (2011)
- 4.9 Девятый фестиваль (2012)
- 4.10 Десятый фестиваль (2013)
- 4.11 Одиннадцатый фестиваль (2014)
- 4.12 Двенадцатый фестиваль (2015)
- 5 События фестиваля
- 6 Интересные факты
- 7 Примечания
- 8 Ссылки
История фестиваля
Директор фестиваля Татьяна Зорина рассказывает историю возникновения «Саратовских страданий»:
В 2001 году Институт имени Гёте в Москве проводил мастер-класс по встречному обучению директоров фестивалей, который происходил на базе московского Музея кино под патронатом Наума Ихильевича Клеймана. Там собрались директора очень известных фестивалей, в частности, Михаил Литвяков с «Послания к человеку», Георгий Негашев — директор фестиваля «Россия», Павел Печенкин — директор фестиваля «Флаэртиана» в Перми и другие. Нас было человек десять. В этом же мастер-классе участвовала и Ирина Тимофеевна Бережная.
Это был трехдневный семинар, на котором немцы нам рассказывали, как у них развито фестивальное движение и что нужно для его организации. А в последний день состоялась деловая игра, где я оказалась в одной группе с представителями, в частности, Екатеринбургского фестиваля, Михаилом Сергеевичем Литвяковым, Пашей Печенкиным… Поскольку у нас фестиваля тогда не было, то я предложила его придумать именно для Саратова. Мы все вместе стали обсуждать, как назовем фестиваль, перечислили несколько брендов — и остановились в итоге на гармонях и саратовских страданиях. А когда стали предъявлять итоги этой деловой игры, то Наум Ихильевич Клейман сказал: «Это самая замечательная идея из всех, какие есть! Предлагаю вам сделать фестиваль документальной мелодрамы». Потом добавил, что сейчас в мире ещё такого нет, а то, что мы предлагаем, вполне укладывается в эту концепцию. Значит, у истоков нашего фестиваля стоят известнейшие кинематографисты России!
Когда мы обсуждали там идею фестиваля, то старались представить себе, в чём особенность нашего города, наших зрителей, отношение к театрам — в общем, нарисовали довольно широкую картину. Клейман, исходя из нашей концепции, зная город и его судьбу, решил, что жанр документальной мелодрамы как раз подойдет Саратову. И мы все с этим согласились.
Первым человеком, к которому я обратилась с этой идеей, была Наталия Старшова — в это время её назначили заместителем мэра Саратова. Среди чиновников она, на мой взгляд, человек уникальный, всегда может выделить перспективную идею и заставить поверить в себя. Мы поговорили с ней вдвоем — и она предложила посмотреть, что из этого всего получится.
Наш первый фестиваль мы провели практически без денег, в складчину: этот делает одно, второй — другое и так далее. А потом Старшова стала работать в правительстве и смогла убедить областное руководство в необходимости проведения фестиваля. Сегодня наш главный учредитель — министерство культуры Саратовской области[2].
Организация и финансирование
Фестиваль проводится на базе Нижне-Волжской студии кинохроники. Учредителями «Саратовских страданий» также являются Министерство культуры Саратовской области, Администрация Саратова, Филиал ФГУП ВГТРК ГТРК «Саратов», ГУК «Саратовский областной методический киновидеоцентр» и АНО «Фестивальный центр». Традиционными партнерами «Саратовских страданий» являются Немецкий центр в Саратове, Саратовский государственный университет и Саратовская консерватория[3].
Финансирование фестиваля производится большей частью из бюджета Саратовской области. Однако, начиная с 2008 года, деньги на проведение «Саратовских страданий» поступают и от поддерживающих фестиваль коммерческих структур. Среди спонсоров «Саратовских страданий» компании «Ренова», «МегаФон» и «Мерседес».
С 2013 года генеральным спонсором фестиваля является бизнесмен Аркадий Евстафьев.
Жюри фестиваля
В разные годы в состав жюри «Саратовских страданий» входили известные кинематографисты и кинокритики. Председателями жюри фестиваля в своё время были: директор международного кинофестиваля «Послание к человеку» Михаил Литвяков (2004); сценарист, режиссёр, актриса, лауреат Ленинской премии Джемма Фирсова-Микоша (2005); кинорежиссёр Артур Пелешян (2006); кинорежиссёр Алексей Федорченко (2007); начальник управления кинематографии Роскультуры, кинокритик Сергей Лазарук (2008), кинорежиссёр Борис Хлебников (2009), кинорежиссёр Герц Франк (2010), кинорежиссёр Тофик Шахвердиев (2011), кинорежиссёр Вадим Абдрашитов (2012).
Первый фестиваль (2004)
- Александр Галко — профессор театрального факультета Саратовской областной консерватории, народный артист России;
- Светлана Кекова — доцент кафедры связей с общественностью и рекламы СГСЭУ, кандидат филологических наук;
- Михаил Литвяков — кинорежиссер, генеральный директор фестиваля «Послание к человеку»;
- Валерий Прозоров — декан филологического факультета СГУ, профессор;
- Ольга Харитонова — заведующая отделом культуры газеты «Саратов - СП», член Союза Российских писателей;
Победители и лауреаты фестиваля
Первый фестиваль (2004)
Призы жюри конкурса профессиональных фильмов 
- Главный приз фестиваля «Саратовская гармония»: «Русский автобус». Режиссёр Ирина Рериг. «Аксель Брандт Фильмпродукцион». Германия, Берлин.
- «Из Саратова — с любовью». Специальный приз мэра г. Саратова Юрия Аксененко: «Хочу сказать». Режиссёр Арман Ерицян. Армения, Ереван.
- «За талантливое воплощение узоров судьбы». Специальный приз Главного федерального инспектора по Саратовской области аппарата Полномочного представителя Президента Российской Федерации в Приволжском федеральном округе Р. Ш. Халикова: «Два сына Язили Калимовой. Уинская мелодрама» Режиссёр Павел Печенкин. «Новый курс» .Россия, Пермь.
- За первый уверенный шаг в профессию: «Вера. Надежда. Любовь». Режиссёр Диана Селезнева. Учебная киностудия ВГИК. Россия, Москва.
Призы жюри конкурса любительских и экспериментальных фильмов
- Лучшее экспериментальное кино: «Империя кружек». Режиссёр Евгений Солодкий. Россия, Саратов.
- Лучшее любительское документальное кино: «Вёрсты». Режиссёр Владимир Адамов. Россия, Саратов[4].
Второй фестиваль (2005)
Призы жюри конкурса профессиональных фильмов
- Главный приз фестиваля «Саратовская гармония»: «На шелковой нити». Режиссёр Катарина Петерс (Германия).
- «За талант» Приз губернатора Саратовской области Павла Ипатова: «Под открытым небом». Режиссёр Арман Ерицян (Армения). Студия «Фишка-фильм». Россия, Москва.
- «Из Саратова — с любовью» Приз мэра г. Саратова Юрия Аксененко: «СССР-Россия-Транзит». Режиссёр Андрей Титов. Кинокомпания «Снега», Россия, Екатеринбург.
- Приз имени Владислава Микоши «Время, которое я остановил»: оператору Владимиру Антонову. Россия, Саратов.
- «За первый уверенный шаг в профессию (дебют)»: Оператору фильма «Волга» Михаилу Уралеву. Нижне-Волжская студия кинохроники. Россия, Саратов.
Призы жюри конкурса любительских и экспериментальных фильмов
- Приз за лучший любительский документальный фильм — не вручается
- Приз за лучший экспериментальный фильм:
- «Инопланетяне — мозгососы». Режиссёр Дмитрий Тиков. Саратов.
- «Люблю», Режиссёр Мария Козлова. ВГИК. Москва[5].
Третий фестиваль (2006)
- Главный приз фестиваля «Саратовская гармония»: «Собиратели теней». Режиссёр Мария Кравченко Студия-производитель: ОАО "ТПО «Нижне-Волжская студия кинохроники». Россия, Саратов.
- Специальный приз Губернатора Саратовской области «За талант»: «Москва-Батум». Режиссёр: Никита Воронов Студия-производитель: АНО культуры кинообъединение «МАСТЕР». Россия, Москва.
- Специальный приз Главы администрации города Саратова «Из Саратова с любовью»: «Чернобыль — невидимый вор». Режиссёр: Кристоф Бёкель. Студия-производитель: Баум-фильм ГмбХ / Мюнхен совместно с ARTE / WDR. Германия.
- Приз «За первый уверенный шаг в профессию» (дебют): «Великий утешитель Иван Пырьев». Режиссёр Андрей Разумовский. ООО «Техновидео» при участии продюсерской компании «Фора-Фильм». Россия, Москва.
- Специальный приз лучшему оператору (имени Владислава Микоши): «Яптик-хэсе». Оператор Сергей Филиппов. Режиссёр Эдгар Бартенев. Санкт — Петербургская студия документальных фильмов. Россия, Санкт-Петербург.
- Приз «За лучший любительский фильм»: «Приключения вивисектора». Режиссёр Владимир Адамов. Россия, Саратов.
- Приз «За лучший экспериментальный фильм»: «Свято». Режиссёр Виктор Косаковкий. Киностудия Косаковского. Россия, Санкт-Петербург[6].
В 2007 году любительские и экспериментальные фильмы судило «профессиональное» жюри.
Четвёртый фестиваль (2007)
- Главный приз фестиваля «Саратовская гармония»: «Залесье — жизнь умирающей культуры в Трансильвании». Автор сценария и режиссёр: Джеральд Хауценбергер. «Golden Girls Filmproduction». Австрия, 2007.
- Специальный приз Губернатора Саратовской области «За талант»: «Республика труб». Режиссёр и оператор Стефано Миссио. «ildocumentario. it». Италия, 2006.
- Специальный приз Главы администрации города Саратова «Из Саратова с любовью»: «Товарищи по мечте». Автор сценария и режиссёр: Ули Гаульке. «Flying Moon Filmproduktion». Германия, 2006.
- Приз «За первый уверенный шаг в профессию» (дебют): Долгая дорога домой. Автор Александр Горелик. Россия, Санкт-Петербург, 2007.
- Специальный приз лучшему оператору (имени Владислава Микоши): «Беллависта». Автор сценария, режиссёр, оператор: Петер Шрейнер. «Echtzeitfilm GmbH». Австрия, 2006.
- Специальное упоминание жюри: «История людей в войне и мире». Автор Вардан Оганесян. «Bars Media». Армения, 2006.
- Специальное упоминание жюри: «Не страшно» Автор сценария и режиссёр: Светлана Федорова. «СЕВЗАПКИНО». Россия, Санкт-Петербург.
- Специальное упоминание жюри: «Сарафан». Автор сценария и режиссёр: Александра Стреляная. «Санкт-Петербургская студия документальных фильмов». Россия, Санкт-Петербург, 2006.
- Приз «За лучший любительский фильм»: «Жажда жить». Автор Дарья Емельянова. Россия, Санкт-Петербург, 2007.
- Приз « За лучший экспериментальный фильм»: «Рекламная колыбельная». Автор Яков Каждан. Россия, Москва, 2007[7].
В 2007 году любительские и экспериментальные фильмы судило «профессиональное» жюри.
Пятый фестиваль (2008)
Призы жюри конкурса профессиональных фильмов
- Главный приз фестиваля «Саратовская гармония»: «Мой класс». Автор сценария и режиссёр Екатерина Еременко. «Zero one film». Германия, 2007.
- Специальный приз президента фестиваля — О. П. Табакова: «Урок танца». Режиссёр Павел Печенкин. «Новый курс». Россия, Пермь, 2007.
- Приз Главного учредителя — министерства культуры Саратовской области «За чистоту чувств в семейных отношениях»: «Дочери Пална». Автор сценария и режиссёр Кити Луостаринен. «Kiti Luostarinen Production». Финляндия, 2007.
- Специальный приз Губернатора Саратовской области «За талант»: «9 Забытых песен». Автор сценария и режиссёр Галина Красноборова. «Продюсерский центр ВГИК». Россия, Москва, 2008.
- Специальный приз Главы администрации города Саратова «Из Саратова с любовью»: «Её семья и другие животные». Автор сценария, режиссёр, оператор Ирина Уральская. «РИСК-ФИЛЬМ». Россия, Москва, 2008.
- Специальный приз лучшему оператору (имени Владислава Микоши): «Житек». Оператор Томаш Августинек. «Timecode». Польша, 2008.
- Приз «За первый уверенный шаг в профессию» (дебют): «Мисс Гулаг». Режиссёр Мария Яцкова «NEIHAUSEN-YATSKOVA AND VODAR FILMS». США, 2007.
- Специальное упоминание жюри: «Прыжок». Автор сценария и режиссёр Таисия Решетникова. «Продюсерский центр ВГИК». Россия, Москва, 2007.
- Специальное упоминание жюри: «Свой дом». Автор сценария и режиссёр: Алексей Погребной. Киновидеостудия «Вятка». Россия, Киров, 2008.
Призы жюри конкурса любительских и экспериментальных фильмов
- Приз «За лучший любительский фильм»: «Одиночество». Автор: Grahera-Pobozar. Россия, Саратов, 2008.
- Приз «За лучший экспериментальный фильм»: «Зина. Жила-была». Режиссёр: Александр Белобоков. Россия, Москва, 2007[8].
Шестой фестиваль (2009)
Призы жюри конкурса профессиональных фильмов 
- Главный приз фестиваля — приз Губернатора Саратовской области «Саратовская гармония»: «Части тела». Автор сценария и режиссёр: Мария Кравченко. Документальный Дом «Первое Кино», студия «Остров». Россия, Москва, 2009.
- Приз Главы администрации муниципального образования «Город Саратов» — «Из Саратова с любовью»: «Нежный жанр». Автор сценария и режиссёр: Алексей Погребной. НО «Фонд этногеографических исследований». Россия, Москва, 2009.
- Приз лучшему оператору (имени Владислава Микоши): «Части тела». Операторы: Иван Финогеев, Михаил Уралев. Документальный Дом «Первое Кино», студия «Остров». Россия, Москва, 2009.
- Приз «За первый уверенный шаг в профессию» (дебют): «Ленин. Live». Автор сценария, режиссёр, оператор: Павел Лопарев. Школа Кино и ТВ при ГУ-ВШЭ. Россия, Москва, 2009.
- Приз генерального партнера фестиваля — компании «Мегафон»: «Тетка». Автор сценария и режиссёр: Вениамин Тронин. АНО «Киновидеостудия „Риск“». Россия, Москва, 2009.
- Приз пресс-спонсора фестиваля: «Танцуй, пока играет музыка». Режиссёры: Лев Гришин, Марта Антоничева. Россия, Саратов, 2009.
- Специальное упоминание жюри «За беспристрастный взгляд на жизнь богемы»: «Портрет под мухой». Автор сценария и режиссёр Елена Ласкари. АНО НК «Точка зрения». Россия, Москва, 2008.
Призы жюри конкурса любительских и экспериментальных фильмов:
- Приз «За лучший любительский и экспериментальный фильм»: «Лунатик». Режиссёры: Юрий Солодов, Худайберген Юсупов. Творческая Мастерская «Charlie». Россия, Королев, 2009.
Седьмой фестиваль (2010)
Призы жюри конкурса профессиональных фильмов
- Главный приз фестиваля — приз Губернатора Саратовской области «Саратовская гармония»: «Московские истории любви 1993—2009». Режиссёр Кристоф Бекель. BAUM FILM GmbH. Германия, 2010.
- Специальный приз Председателя жюри: «Под говор пьяных мужичков». Режиссёр: Ирина Бессарабова."Продюсерская компания Фора-фильм М". Россия, Москва, 2010.
- Приз Министерства культуры Саратовской области: «Живая вода мертвая». Режиссёр: Иван Савченко. Студия-производитель: O’k. Россия, Москва, 2009.
- Приз Главы администрации муниципального образования «Город Саратов» — «Из Саратова с любовью»: «Убивая девочек». Режиссёры: Дэвид Кинселла, Анна Сирота. David Kinsella Productions.Норвегия, 2009.
- Приз лучшему оператору (имени Владислава Микоши): «Последний канатоходец Армении». Оператор Мкртич Бароян. Bars Media Documentary Film Studio. Армения, 2009.
- Приз «За первый уверенный шаг в профессию» (дебют): «Мой папа коммунист». Режиссёры: Григорий Гришин, Ольга Яковлева. «Аugust 26th studio». Россия, Саратов, 2010.
- Приз генерального партнера фестиваля — компании «Мегафон» «За лучшее раскрытие человеческих взаимоотношений»: «Зимник. Край лютых». Режиссёр: Николай Евстифеев. Россия, Москва, 2009.
Призы жюри конкурса любительских и экспериментальных фильмов:
- Приз «За лучший экспериментальный фильм»: «Синее небо. Чёрный хлеб». Автор: Илья Томашевич. Оператор: Владимир Шаповалов. Россия, Москва, 2009.
- Приз «За лучший экспериментальный фильм»: «Околоколомна». Авторы: Игорь Ролдугин, Игорь Сорокин. Россия, Коломна, 2010.
Восьмой фестиваль (2011)
Призы жюри конкурса профессиональных фильмов
- Главный приз фестиваля — приз Губернатора Саратовской области «Саратовская гармония»: «Семейный инстинкт» («Family instinct»). Режиссёр: Андрис Гауя. FA Filma. Латвия, 2010.
- Специальный приз Председателя жюри: «Я забуду этот день». Режиссёр: Алина Рудницкая. ОАО "ТПО «Санкт-Петербургская студия документальных фильмов». Россия, Санкт-Петербург, 2011.
- Приз Министерства культуры Саратовской области: «Тетрадь из сожженного Гетто». Режиссёр: Евгений Цымбал. Продюсерский Центр «Хорошо Продакшн». Россия, Москва, 2011.
- Приз Главы администрации муниципального образования «Город Саратов» — «Из Саратова с любовью»: «Усыновленные» («Adopted»).Режиссёры: Гудрун Видлок, Рубен Рех. Torrero Film, Hanfgarn & Ufer.Германия-Гана, 2010.
- Приз лучшему оператору (имени Владислава Микоши): «Семейный инстинкт» («Family instinct»). Оператор Александрс Гребневс. Режиссёр: Андрис Гауя. FA Filma. Латвия, 2010.
- Приз «За первый уверенный шаг в профессию» (дебют): «Таня, 5-я». Режиссёр: Дмитрий Кубасов. Студия Марины Разбежкиной, Киногруппа «ПЛАН». Россия, Москва, 2011.
- Приз генерального партнера фестиваля — компании «Мегафон» «За лучшее раскрытие человеческих взаимоотношений»: «Не про собак». Режиссёр: Владимир Тюлькин. Казахстан, 2011.
Призы Кинопанорамы. DOC (второй конкурсной программы фестиваля):
- «Тандем». Режиссёр: Иван Савченко. О’К films. Россия, Москва, 2011.
- «Эмка Мандель с Колборн Роуд, 28». Режиссёр: Павел Мирзоев. Россия, Москва, 2010.
В 2011 году конкурс любительских и экспериментальных фильмов не проводился.
Девятый фестиваль (2012)
Призы жюри основного конкурса
- Главный приз фестиваля — приз Губернатора Саратовской области «Саратовская гармония»: «Твоя навсегда». Режиссёр: Миа Хальме. Avanton Productions. Финляндия, 2011.
- Приз Министерства культуры Саратовской области: «Donkeymentary». Режиссёр Арман Ерицян, «Барс Медиа». Армения, 2012.
- Приз Главы администрации муниципального образования «Город Саратов» — «Из Саратова с любовью»: «В объятьях моей мамы». Авторы сценария и режиссёры: Атья и Мохаммед Аль-Дараджи. Human FilmUK/NL & Iraq Al-Rafidain IQ. Ирак/Великобритания, 2011.
- Приз лучшему оператору (имени Владислава Микоши): «Твоя навсегда». Автор сценария и режиссёр: Миа Хальме. Оператор: Петр Флинкенберг. Avanton Productions. Финляндия, 2011.
- Приз «За первый уверенный шаг в профессию» (дебют): «Вооружен и не очень опасен». Автор сценария и режиссёр: Анастасия Винокурова. Osteuropa Medienproduktion/HU Film. Германия, 2011.
- Приз генерального партнера фестиваля — компании «МегаФон» «За лучшее раскрытие человеческих взаимоотношений»: «Дом». Автор сценария и режиссёр: Ольга Маурина. «Сансара». Россия, Москва, 2011.
- Приз за лучший фильм панорамы «КИНОДОК»: «Бегущий человек». Режиссёр: Андреа Замбелли Lab80 film[it]. Италия, 2012.
Десятый фестиваль (2013)
Призы жюри основного конкурса
- Главный приз фестиваля — приз Губернатора Саратовской области «Саратовская гармония»: «24 ведра, 7 мышей, 18 лет». Автор сценария и режиссёр: Мариус Якоб. Manekino Film. Румыния, 2012.
- Приз Главы администрации муниципального образования «Город Саратов» — «Из Саратова с любовью»: «Законы Мэтью». Автор сценария и режиссёр: Марк Шмидт.Basaltfilm. Нидерланд, 2012.
- Приз Генерального спонсора фестиваля «Энергия правды»: «Мои немецкие дети». Автор сценария и режиссёр: Том Тамар Пауэр. TomPauerProductions. Германия/Израиль, 2013.
- Приз Министерства культуры Саратовской области: «Очаг». Режиссёр: Вениамин Тронин, АНО «Киностудия «Риск». Россия, 2013.
- Приз лучшему оператору (имени Владислава Микоши): «Цветанка». Автор сценария, режиссёр и оператор: Юлиан Табаков. Gnu Film, Agitprop. Болгария/Швеция, 2012.
- Приз «За первый уверенный шаг в профессию» (дебют): «Марш! Марш! Левой!». Автор сценария и режиссёр:Евгения Монтанья Ибаньес. Montana Ibanez Production. Россия, 2012.
- Приз за лучший фильм панорамы «КИНОДОК»: «Валенки». Автор сценария и режиссёр: Елена Ласкари. «КиноАртель» / «Точка зрения» Россия, 2012.
- Приз за лучший фильм панорамы «КИНОДОК»: «Параллельные миры города С». Режиссёр: Евгений Солодкий. Россия, 2013.
Одиннадцатый фестиваль (2014)
Призы жюри основного конкурса
- Главный приз фестиваля — приз Губернатора Саратовской области «Саратовская гармония»: «13 дверей». Автор сценария и режиссёр: Дэвид Рубио. Imaginada. Аргентина/Эквадор, 2014.
- Приз Главы администрации муниципального образования «Город Саратов» — «Из Саратова с любовью»: «Поезд в Москву - путешествие в утопию». Режиссёры: Федерико Ферроне, Майкл Манцолини. Италия, 2013.
- Приз Генерального спонсора фестиваля «Энергия правды»: «Хранители сада». Автор сценария и режиссёр: Бриони Данн. Les Films du Renard. Египет, 2014.
- Приз Министерства культуры Саратовской области: «По образу и подобию». Автор сценария: Ольга Арлаускас. Режиссёр: Никита Тихонов-Рау, АРТВИДЕО. Россия, 2013.
- Приз лучшему оператору (имени Владислава Микоши): «ЮРА». Автор сценария и режиссёр: Светлана Черникова. Оператор: Алексей Филиппов. РИСК-ФИЛЬМ. Россия, 2014.
- Приз «За первый уверенный шаг в профессию» (дебют): «Нежданная любовь». Автор сценария и режиссёр: Пас Шварц и Реувен Бродский. Shula Spiegel Ltd, Donna Production TV and Movies (2001) Ltd. Израиль, 2014.
- Приз за лучший фильм панорамы «КИНОДОК»: «КОРЫТО ЛЫЖИ ВЕЛОСИПЕД». Режиссёр: Иван Твердовский. «КиноАртель». Россия, 2013.
Двенадцатый фестиваль (2015)
Призы жюри основного конкурса
- Главный приз фестиваля — приз Губернатора Саратовской области «Саратовская гармония»: «Тото и его сёстры». Автор сценария и режиссёр: Александр Нанау . Strada Film, HBO Europe, Румыния, 2014.
- Приз Генерального спонсора фестиваля «Энергия правды»: «Вчерашний день». Автор сценария и режиссёр: Михаил Бушков.Школа документального кино Марины Разбежкиной и Михаила Угарова, Россия, 2015.
- Приз Главы администрации муниципального образования «Город Саратов» — «Из Саратова с любовью»: «Однажды». Режиссёры: Казим Оз . Yapim 13 Film & Al Jazeera, Турция, 2014
- Приз Министерства культуры Саратовской области: «Посторонние». Режиссёр: Павел Фаттахутдинов, Киностудия «Снега», Россия, 2014.
- Приз лучшему оператору (имени Владислава Микоши): «Замороженное время». Режиссёры:Александр Калашников, Владимир Васильев. Оператор: Борис Травкин, Россия, 2015.
- Приз «За первый уверенный шаг в профессию» (дебют): «Земляк». Автор сценария и режиссёр: Анастасия Зверькова, Восточно-Сибирская студия кинохроники, Россия, 2015
- Приз за лучший фильм программы «ПАНОРАМА. KINO.DOC»: «Чудесное расположение». Режиссёр: Ульрих Франке, Михаиль Лёкен, Германия, 2015.
События фестиваля
- В 2006 году рамках третьего фестиваля состоялась всероссийская премьера десятисерийного фильма Андрея Смирнова «Свобода по-русски».
- Одним из наиболее резонансных событий шестого фестиваля стало открытие выставки фотографий «Арктика!!!» кинооператора и фотографа народного артиста СССР, четырежды лауреата Сталинской премии Владислава Микоши. Выставку представляла вдова автора Джема Фирсова-Микоша.
- На шестом фестивале народный артист СССР Олег Табаков представил саратовской публике пять своих любимых фильмов. Киноленты «Рим в 11 часов» Джузеппе Де Сантиса, «Восемь с половиной» Федерико Феллини, «Этот смутный объект желания» Луиса Буньюэля, «Крестный отец 2» Френсиса Форда Копполы и «Пролетая над гнездом кукушки» Милоша Формана были показаны нон стоп в течение одной ночи с 9 вечера до 9 утра.
- Фильмом открытия седьмого фестиваля стала кинолента «Мелодия для шарманки» Киры Муратовой, представленная самим режиссёром. Закрылся седьмой фестиваль показом полнометражного анимационного фильма Гарри Бардина «Гадкий утенок», который также представил саратовской публике его автор.
- Церемония открытия восьмых «Саратовских страданий» была посвящена 50-летию фильма «Шумный день». Предваряя показ фильма Анатолия Эфроса и Георгия Натансона, президент фестиваля Олег Табаков поделился воспоминаниями о драматурге Викторе Розове, чья пьеса «В поисках радости» легла в основу «Шумного дня».
- В рамках восьмого фестиваля «Саратовские страдания» прошло открытие выставки живописи и графики кинорежиссёра, сценариста, художника Рустама Хамдамова. Выставка открылась в стенах Радищевского музея. Там же состоялся показ фильма Хамдамова «Бриллианты». Выставку представлял автор.
- Вне конкурсной программы восьмого фестиваля был показан фильм Александра Расторгуева и Павла Костомарова «Я тебя люблю». Фильм представил режиссёр Александр Расторгуев.
- Одним из центральных событий девятых «Саратовских страданий» стала выставка «Москва прошлого века на фотографиях Владислава Микоши». Церемония открытия выставки была посвящена памяти кинорежиссёра Джеммы Фирсовой-Микоши.
- Фильмом открытия десятого фестиваля стал фильм «Отдать концы» молодого режиссёра Таисии Игуменцевой. Ленту вместе с режиссёров представил исполнитель одной из ролей, саратовец Дмитрий Куличков.
- В рамках десятых страданий состоялся рок-концерт «Балабанов. Soundtrack» памяти режиссёра Алексея Балабанова.
- Любовь Аркус провела круглый стол «Проблемы социальной адаптации аутистов в современной России» в рамках фестиваля в 2013 году.
- Фильмом-закрытия десятых страданий стала лента «Вечное возвращение», которую представила режиссёр Кира Муратова.
- Главными гостями одиннадцатых «страданий» стали Кшиштоф Занусси, Валерия Гай Германика, Алексей Иванов.
- Mironov sarstrad.jpg
Евгений Миронов на фестивале
- Jury Sarstrada 2007.JPG
Жюри четвертого фестиваля «Саратовские страдания»
- Sarstrad02.jpg
Ежедневник «Саратовских страданий»
- Sarstrad03.jpg
«Саратовская гармония»
Интересные факты
- Автор статуэтки «Саратовская гармония» скульптор Андрей Щербаков.
- Все восемь прошедших к настоящему моменту фестивалей «Саратовские страдания» открывались выступлением народной артистки России Елены Сапоговой. В её исполнении звучали собственно Саратовские страдания — фольклорные припевки, давшие название фестивалю.
- Единственный двукратный обладатель главного приза фестиваля «Саратовской гармонии» режиссёр Мария Кравченко. Она побеждала на «Саратовских страданиях» в 2006 и 2009 годах.
- Наибольшее число призов фестиваля (четыре) у режиссёра из Удмуртии Вениамина Тронина. Он заработал свои награды в 2006, 2008 и 2009 годах.
Напишите отзыв о статье "Саратовские страдания (кинофестиваль)"
Примечания
- ↑ [spbcr.ru/commercial_news/v_saratove_otkrivaetsya_telekinofestival_saratovskie_stradaniya.html Информация об открытии четвёртого фестиваля]
- ↑ [www.fonar.renet.ru/htm/SS/SS2006/press/zor1.htm Татьяна Зорина. «„Саратовские страдания“ — немного солнца в холодной воде».]
- ↑ [www.sarcons.ru/new/index.php/events_list/items/kinofestival-saratovskie-stradanija.html Саратовская консерватория о фестивале]
- ↑ [www.fonar.renet.ru/htm/SS/SS2004/itogo.htm Полный список победителей и лауреатов первого фестиваля]
- ↑ [www.fonar.renet.ru/htm/SS/SS2005/iyog.htm Полный список победителей и лауреатов второго фестиваля]
- ↑ [www.fonar.renet.ru/htm/SS/SS2006/no.htm Полный список победителей и лауреатов третьего фестиваля]
- ↑ [www.fonar.renet.ru/htm/SS/SS2007/index.htm Полный список победителей и лауреатов четвёртого фестиваля]
- ↑ [www.fonar.renet.ru/htm/SS/SS2008/index.html Полный список победителей и лауреатов пятого фестиваля]
Ссылки
- [www.sarstrad.ru Официальный сайт фестиваля]
- [www.nversia.ru/4637.html Газета «Новая версия» о восьмых «Саратовских страданиях»]
- [www.svobodanews.ru/content/article/1826450.html Радио «Свобода» о шестом фестивале]
- [www.bogatej.ru/bogatej/?chamber=maix&art_id=16&article=10042007163709&oldnumber=392 Презентация Саратовских страданий в Москве]
- [www.ko.ru/document.php?id=17689 Киновед Кирилл Разлогов о «Саратовских страданиях»]
- [archive.svoboda.org/programs/OTB/2004/OBT.123004.asp Радио «Свобода» о втором фестивале]
Отрывок, характеризующий Саратовские страдания (кинофестиваль)
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.
– Милая ты моя княжна Катерина Семеновна, – нетерпеливо заговорил князь Василий. – Я пришел к тебе не за тем, чтобы пикироваться с тобой, а за тем, чтобы как с родной, хорошею, доброю, истинною родной, поговорить о твоих же интересах. Я тебе говорю десятый раз, что ежели письмо к государю и завещание в пользу Пьера есть в бумагах графа, то ты, моя голубушка, и с сестрами, не наследница. Ежели ты мне не веришь, то поверь людям знающим: я сейчас говорил с Дмитрием Онуфриичем (это был адвокат дома), он то же сказал.
Видимо, что то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался такими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала.
– Это было бы хорошо, – сказала она. – Я ничего не хотела и не хочу.
Она сбросила свою собачку с колен и оправила складки платья.
– Вот благодарность, вот признательность людям, которые всем пожертвовали для него, – сказала она. – Прекрасно! Очень хорошо! Мне ничего не нужно, князь.
– Да, но ты не одна, у тебя сестры, – ответил князь Василий.
Но княжна не слушала его.
– Да, я это давно знала, но забыла, что, кроме низости, обмана, зависти, интриг, кроме неблагодарности, самой черной неблагодарности, я ничего не могла ожидать в этом доме…
– Знаешь ли ты или не знаешь, где это завещание? – спрашивал князь Василий еще с большим, чем прежде, подергиванием щек.
– Да, я была глупа, я еще верила в людей и любила их и жертвовала собой. А успевают только те, которые подлы и гадки. Я знаю, чьи это интриги.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за руку. Княжна имела вид человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
– Еще есть время, мой друг. Ты помни, Катишь, что всё это сделалось нечаянно, в минуту гнева, болезни, и потом забыто. Наша обязанность, моя милая, исправить его ошибку, облегчить его последние минуты тем, чтобы не допустить его сделать этой несправедливости, не дать ему умереть в мыслях, что он сделал несчастными тех людей…
– Тех людей, которые всем пожертвовали для него, – подхватила княжна, порываясь опять встать, но князь не пустил ее, – чего он никогда не умел ценить. Нет, mon cousin, – прибавила она со вздохом, – я буду помнить, что на этом свете нельзя ждать награды, что на этом свете нет ни чести, ни справедливости. На этом свете надо быть хитрою и злою.
– Ну, voyons, [послушай,] успокойся; я знаю твое прекрасное сердце.
– Нет, у меня злое сердце.
– Я знаю твое сердце, – повторил князь, – ценю твою дружбу и желал бы, чтобы ты была обо мне того же мнения. Успокойся и parlons raison, [поговорим толком,] пока есть время – может, сутки, может, час; расскажи мне всё, что ты знаешь о завещании, и, главное, где оно: ты должна знать. Мы теперь же возьмем его и покажем графу. Он, верно, забыл уже про него и захочет его уничтожить. Ты понимаешь, что мое одно желание – свято исполнить его волю; я затем только и приехал сюда. Я здесь только затем, чтобы помогать ему и вам.
– Теперь я всё поняла. Я знаю, чьи это интриги. Я знаю, – говорила княжна.
– Hе в том дело, моя душа.
– Это ваша protegee, [любимица,] ваша милая княгиня Друбецкая, Анна Михайловна, которую я не желала бы иметь горничной, эту мерзкую, гадкую женщину.
– Ne perdons point de temps. [Не будем терять время.]
– Ax, не говорите! Прошлую зиму она втерлась сюда и такие гадости, такие скверности наговорила графу на всех нас, особенно Sophie, – я повторить не могу, – что граф сделался болен и две недели не хотел нас видеть. В это время, я знаю, что он написал эту гадкую, мерзкую бумагу; но я думала, что эта бумага ничего не значит.
– Nous у voila, [В этом то и дело.] отчего же ты прежде ничего не сказала мне?
– В мозаиковом портфеле, который он держит под подушкой. Теперь я знаю, – сказала княжна, не отвечая. – Да, ежели есть за мной грех, большой грех, то это ненависть к этой мерзавке, – почти прокричала княжна, совершенно изменившись. – И зачем она втирается сюда? Но я ей выскажу всё, всё. Придет время!
В то время как такие разговоры происходили в приемной и в княжниной комнатах, карета с Пьером (за которым было послано) и с Анной Михайловной (которая нашла нужным ехать с ним) въезжала во двор графа Безухого. Когда колеса кареты мягко зазвучали по соломе, настланной под окнами, Анна Михайловна, обратившись к своему спутнику с утешительными словами, убедилась в том, что он спит в углу кареты, и разбудила его. Очнувшись, Пьер за Анною Михайловной вышел из кареты и тут только подумал о том свидании с умирающим отцом, которое его ожидало. Он заметил, что они подъехали не к парадному, а к заднему подъезду. В то время как он сходил с подножки, два человека в мещанской одежде торопливо отбежали от подъезда в тень стены. Приостановившись, Пьер разглядел в тени дома с обеих сторон еще несколько таких же людей. Но ни Анна Михайловна, ни лакей, ни кучер, которые не могли не видеть этих людей, не обратили на них внимания. Стало быть, это так нужно, решил сам с собой Пьер и прошел за Анною Михайловной. Анна Михайловна поспешными шагами шла вверх по слабо освещенной узкой каменной лестнице, подзывая отстававшего за ней Пьера, который, хотя и не понимал, для чего ему надо было вообще итти к графу, и еще меньше, зачем ему надо было итти по задней лестнице, но, судя по уверенности и поспешности Анны Михайловны, решил про себя, что это было необходимо нужно. На половине лестницы чуть не сбили их с ног какие то люди с ведрами, которые, стуча сапогами, сбегали им навстречу. Люди эти прижались к стене, чтобы пропустить Пьера с Анной Михайловной, и не показали ни малейшего удивления при виде их.
– Здесь на половину княжен? – спросила Анна Михайловна одного из них…
– Здесь, – отвечал лакей смелым, громким голосом, как будто теперь всё уже было можно, – дверь налево, матушка.
– Может быть, граф не звал меня, – сказал Пьер в то время, как он вышел на площадку, – я пошел бы к себе.
Анна Михайловна остановилась, чтобы поровняться с Пьером.
– Ah, mon ami! – сказала она с тем же жестом, как утром с сыном, дотрогиваясь до его руки: – croyez, que je souffre autant, que vous, mais soyez homme. [Поверьте, я страдаю не меньше вас, но будьте мужчиной.]
– Право, я пойду? – спросил Пьер, ласково чрез очки глядя на Анну Михайловну.
– Ah, mon ami, oubliez les torts qu'on a pu avoir envers vous, pensez que c'est votre pere… peut etre a l'agonie. – Она вздохнула. – Je vous ai tout de suite aime comme mon fils. Fiez vous a moi, Pierre. Je n'oublirai pas vos interets. [Забудьте, друг мой, в чем были против вас неправы. Вспомните, что это ваш отец… Может быть, в агонии. Я тотчас полюбила вас, как сына. Доверьтесь мне, Пьер. Я не забуду ваших интересов.]
Пьер ничего не понимал; опять ему еще сильнее показалось, что всё это так должно быть, и он покорно последовал за Анною Михайловной, уже отворявшею дверь.
Дверь выходила в переднюю заднего хода. В углу сидел старик слуга княжен и вязал чулок. Пьер никогда не был на этой половине, даже не предполагал существования таких покоев. Анна Михайловна спросила у обгонявшей их, с графином на подносе, девушки (назвав ее милой и голубушкой) о здоровье княжен и повлекла Пьера дальше по каменному коридору. Из коридора первая дверь налево вела в жилые комнаты княжен. Горничная, с графином, второпях (как и всё делалось второпях в эту минуту в этом доме) не затворила двери, и Пьер с Анною Михайловной, проходя мимо, невольно заглянули в ту комнату, где, разговаривая, сидели близко друг от друга старшая княжна с князем Васильем. Увидав проходящих, князь Василий сделал нетерпеливое движение и откинулся назад; княжна вскочила и отчаянным жестом изо всей силы хлопнула дверью, затворяя ее.
Жест этот был так не похож на всегдашнее спокойствие княжны, страх, выразившийся на лице князя Василья, был так несвойствен его важности, что Пьер, остановившись, вопросительно, через очки, посмотрел на свою руководительницу.
Анна Михайловна не выразила удивления, она только слегка улыбнулась и вздохнула, как будто показывая, что всего этого она ожидала.
– Soyez homme, mon ami, c'est moi qui veillerai a vos interets, [Будьте мужчиною, друг мой, я же стану блюсти за вашими интересами.] – сказала она в ответ на его взгляд и еще скорее пошла по коридору.
Пьер не понимал, в чем дело, и еще меньше, что значило veiller a vos interets, [блюсти ваши интересы,] но он понимал, что всё это так должно быть. Коридором они вышли в полуосвещенную залу, примыкавшую к приемной графа. Это была одна из тех холодных и роскошных комнат, которые знал Пьер с парадного крыльца. Но и в этой комнате, посередине, стояла пустая ванна и была пролита вода по ковру. Навстречу им вышли на цыпочках, не обращая на них внимания, слуга и причетник с кадилом. Они вошли в знакомую Пьеру приемную с двумя итальянскими окнами, выходом в зимний сад, с большим бюстом и во весь рост портретом Екатерины. Все те же люди, почти в тех же положениях, сидели, перешептываясь, в приемной. Все, смолкнув, оглянулись на вошедшую Анну Михайловну, с ее исплаканным, бледным лицом, и на толстого, большого Пьера, который, опустив голову, покорно следовал за нею.
На лице Анны Михайловны выразилось сознание того, что решительная минута наступила; она, с приемами деловой петербургской дамы, вошла в комнату, не отпуская от себя Пьера, еще смелее, чем утром. Она чувствовала, что так как она ведет за собою того, кого желал видеть умирающий, то прием ее был обеспечен. Быстрым взглядом оглядев всех, бывших в комнате, и заметив графова духовника, она, не то что согнувшись, но сделавшись вдруг меньше ростом, мелкою иноходью подплыла к духовнику и почтительно приняла благословение одного, потом другого духовного лица.
– Слава Богу, что успели, – сказала она духовному лицу, – мы все, родные, так боялись. Вот этот молодой человек – сын графа, – прибавила она тише. – Ужасная минута!
Проговорив эти слова, она подошла к доктору.
– Cher docteur, – сказала она ему, – ce jeune homme est le fils du comte… y a t il de l'espoir? [этот молодой человек – сын графа… Есть ли надежда?]
Доктор молча, быстрым движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно грустно обратилась к Пьеру.
– Ayez confiance en Sa misericorde, [Доверьтесь Его милосердию,] – сказала она ему, указав ему диванчик, чтобы сесть подождать ее, сама неслышно направилась к двери, на которую все смотрели, и вслед за чуть слышным звуком этой двери скрылась за нею.
Пьер, решившись во всем повиноваться своей руководительнице, направился к диванчику, который она ему указала. Как только Анна Михайловна скрылась, он заметил, что взгляды всех, бывших в комнате, больше чем с любопытством и с участием устремились на него. Он заметил, что все перешептывались, указывая на него глазами, как будто со страхом и даже с подобострастием. Ему оказывали уважение, какого прежде никогда не оказывали: неизвестная ему дама, которая говорила с духовными лицами, встала с своего места и предложила ему сесть, адъютант поднял уроненную Пьером перчатку и подал ему; доктора почтительно замолкли, когда он проходил мимо их, и посторонились, чтобы дать ему место. Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть лицо, которое обязано совершить какой то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги. Он принял молча перчатку от адъютанта, сел на место дамы, положив свои большие руки на симметрично выставленные колени, в наивной позе египетской статуи, и решил про себя, что всё это так именно должно быть и что ему в нынешний вечер, для того чтобы не потеряться и не наделать глупостей, не следует действовать по своим соображениям, а надобно предоставить себя вполне на волю тех, которые руководили им.
Не прошло и двух минут, как князь Василий, в своем кафтане с тремя звездами, величественно, высоко неся голову, вошел в комнату. Он казался похудевшим с утра; глаза его были больше обыкновенного, когда он оглянул комнату и увидал Пьера. Он подошел к нему, взял руку (чего он прежде никогда не делал) и потянул ее книзу, как будто он хотел испытать, крепко ли она держится.
– Courage, courage, mon ami. Il a demande a vous voir. C'est bien… [Не унывать, не унывать, мой друг. Он пожелал вас видеть. Это хорошо…] – и он хотел итти.
Но Пьер почел нужным спросить:
– Как здоровье…
Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.
Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
