Сариф, Шамим
Поделись знанием:
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
| Шамим Сариф | |
| Shamim Sarif | |
| Дата рождения: |
24 сентября 1969 (54 года) |
|---|---|
| Место рождения: |
Великобритания |
| Гражданство: | |
| Профессия: |
режиссёр, писатель, сценарист |
Шамим Сариф (англ. Shamim Sarif, 24 сентября 1969, Великобритания) – британская писательница и кинорежиссёр южноазиатского и южноафриканского происхождения.
Содержание
Биография и творчество
Два поколения её предков выросли в ЮАР. Дебютировала романом Невидимый мир (2001), по которому позже сняла одноимённый фильм (2007); и роман, и фильм получили значительный резонанс. Её следующие книги и фильмы также встречались публикой и критикой с большим интересом. Романы переведены на несколько языков.
Делит жизнь с кинорежиссёром палестинского происхождения Ханан Каттан, с ними живут два их сына.
Произведения
Литературные сочинения
- And baby makes four// Long journey home: short stories by new lesbian writers. London Women's Press, 2001 (новелла)
- The world unseen (2001; переизд. 2002, 2004, 2008, 2009; премия Бетти Траск, книга года, по оценке ведущей Йоханнесбургской газеты The Star; нем. пер. 2007, исп. пер. 2010)
- Despite the falling snow (2004, переизд. 2005, 2006, 2010; нем пер. 2010)
Кинофильмы
- Невидимый мир /The World Unseen (2007, премия за лучший фильм на КФ гейского и лесбийского кино в Майами; специальная премия жюри и премия публики на МКФ гейского и лесбийского кино в Тампа; премия лучшему режиссёру на КФ Феникс, США, и др.)
- Я не могу думать гетеросексуально/ I Can't Think Straight (2008, премия за лучший фильм на КФ гейского и лесбийского кино в Майами; специальная премия жюри и премия публики на МКФ гейского и лесбийского кино в Тампа)
- The House of Tomorrow (2011, документальный, номинация на лучший документальный фильм МКФ SoHo, Нью-Йорк)
- Несмотря на падающий снег/ Despite the Falling Snow (2014)
Напишите отзыв о статье "Сариф, Шамим"
Ссылки
- [www.shamimsarif.com/ Блог Шамим Сариф и Ханана Каттана] (англ.)
Отрывок, характеризующий Сариф, Шамим
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
