Сарпедон (старший)
Сарпедон (др.-греч. Σαρπηδών) — персонаж древнегреческой мифологии[1]. Сын Зевса и Европы[2]. Вынужден был бежать с Крита из-за соперничества в любви к Милету с Миносом. По другой версии, влюбился в Атимния, и война началась из-за него. Сарпедон заключил союз с Киликом, который воевал с ликийцами. Таким образом, Сарпедон поселился в Ликии. По другим, отправился с войском в Азию и овладел землями вокруг Ликии. По Геродоту, изгнан с Крита Миносом и прибыл в Милиаду[3]. Либо происходил из Милета на Крите, был основателем колонии Милет[4]. Вместе с Сарпедоном с Крита пришли термилы[5].
По одной версии, Зевс дал ему пережить три поколения людей[6], и именно он был убит Патроклом во время Троянской войны[7]. По другим, отец Евандра, дед младшего Сарпедона[8].
Его смерть и его оплакивание Европой описаны в трагедии Эсхила «Карийцы, или Европа» (фр.99-100 Радт).
Напишите отзыв о статье "Сарпедон (старший)"
Примечания
- ↑ Мифы народов мира. М., 1991-92. В 2 т. Т.2. С.410, Любкер Ф. Реальный словарь классических древностей. М., 2001. В 3 т. Т.3. С.242
- ↑ Псевдо-Аполлодор. Мифологическая библиотека III 1, 1-2
- ↑ Геродот. История I 173
- ↑ Страбон. География XII 8, 5 (стр.573); XIV 1, 6 (стр.635), со ссылкой на Эфора
- ↑ Страбон. География XIV 3, 10 (стр.667)
- ↑ Гесиод. Перечень женщин, фр.141 М.-У.
- ↑ Гигин. Мифы 106
- ↑ Диодор Сицилийский. Историческая библиотека V 79, 3
|
Это заготовка статьи по античной мифологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Сарпедон (старший)
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
