Саруханогуллары
| Сарухан | ||||
| Бейлик | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
 Бейлики Малой Азии | ||||
| Столица | Маниса | |||
| Форма правления | Феодальная монархия | |||
| Династия | Саруханиды | |||
Сарухан (самоназвание Саруханогуллары) — анатолийский бейлик, основаный в 1300 году предводителем туркмен Сару-хан Беем. Располагался на территориях Манисы, Менемен, Кемальпаша и Фоча. Столицей стала Маниса. До 1308 года зависел от Сельджуков. До 1335 года зависел от монгольских ильханов, затем обрёл независимость.
Кроме Сома и Алашехира, бейлик включал в себя территории нынешней провинции Маниса, Кемальпаша и Фочу. То есть, правя в долине реки Гедиз, он имел выход по узкой полоске земли, охватываемой этой рекой, в Эгейское море. Находящиеся на востоке от них Гермияногуллары, были, в первое время, под их властью.
В 1313 году Сару-хан Бей завоевал у византийцев Манису, и сделал её столицей. Кроме того, построив флот, совершал нападения на соседние территории. Со своим флотом, Сару-хан бей совершал частые походы на острова в Эгейском море и на Балканы. Его брат Али-паша правил в Нифе.
В дальнейшем боролся против османов, пойдя на союз с византийцами и Айдыногулларами. Затем даже вмешался в борьбу за власть во время гражданской войны в Византии.
Сын Сарухан Бея Сулейман бей, объединившись с Умур Беем из Айдыногулларов, перешел в Румелию и умер близ Кучукчекмедже в 1345 году. В этом же году умер и Сару-хан Бей.
Место Сару-хан Бея занял его сын Илйаяс Фахр ад-дин Бей. Укрепление османов и их победы в Румелии перекрыли все пути туда для Саруханогулларов. Во время Исхак Бея отношения Саруханогулларов и османов перешли в дружеские. Он помогал османам и был послан на войну в Косово с подкреплением.
Во времена правления османского султана Баязида I, Саруханогуллары были одним из союзников Караманогулларов против османов. Османы, захватив Манису, оставили Хызыр-шах Бею — Демирджи, Гирдес и Адалу. Брат Хызыр-хан Бея — Орхан Бей, в битве при Анкаре стоял на стороне Тимура. Тимур, захватив бейлик передал его в руки Орхан Бея.
Во время междуцарствия в Османском государстве, они вошли в союз против эмира Сулеймана, который являлся старшим сыном султана Баязида I. Эмир Сулейман, положил конец бейлику, поймав и казнив в 1405 году последнего эмира этого бейлика, Хызыр-шах Бея. Таким образом, земли Саруханогулларов перешли к османам.
Список правителей
- Сару-хан (1300—1345)
- Илйас Фахр ад-дин (1345—1357) сын С.-х.
- Исхак Челби Музаффар ад-дин (1357—1379) сын Ил.
- Орхан (1379—1388) сын Ис.
- Хызыр-шах (1388—1390) сын Ис.
- под властью Османов (1390—1402)
- Орхан (1402—1403) сын Ис.
- Хызыр-шах (1403—1405) сын Ис.
См. также
Напишите отзыв о статье "Саруханогуллары"
Ссылки
- Shaw Stanford. History of the Ottoman Empire and Modern Turkey. — Cambridge University Press. — Vol. 1. — P. 10. — ISBN 978-0-521-29163-7.
- Vryonis Speros. The Decline of Medieval Hellenism in Asia Minor and the Process of Islamization from the Eleventh through the Fifteenth Century. — Los Angeles: University of California Press. — Vol. 4. — P. 138–39. — ISBN 0-520-01597-5.
| ||||||
Отрывок, характеризующий Саруханогуллары
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
