Сарыер

Сарыер
тур. Sarıyer

Статус	район
Входит в	провинцию Стамбул
Население (2009)	178 527
Площадь	162 км²
Часовой пояс	UTC+2
Код автом. номеров	34
[www.sariyer.gov.tr/ Официальный сайт]

Сарыер (тур. Sarıyer) — район провинции Стамбул (Турция) на европейском берегу пролива Босфор в северной части города. Это большая территория, протянувшаяся с севера от деревни Румелифенери, вниз через Тарабья, Йеникёй, Истинье, Эмирган до крепости Румелихисар. Граничит на юге с районом Бешикташ, на юго-западе с районом Кягытхане, на западе — с районом Эюп. Сарыер состоит в общей сложности из 26 районов и восемь деревень. В 2008 году в состав Сарыера вошёл район Бахчекёй, в 2012 — районы Шишли и Маслак. Население района составляет около 260 000.

Этимология

Название району Сарыер или Sariyar дал жёлтый цвет глинистой почвы, характерной для склонов одноименного хребта Тавра. Sariyar переводится как «жёлтый склон».

История

Эти места были населены ещё с римских времён. Когда турки завоёвывали Византию, то по приказу султана Мехмеда II здесь была построена крепость Румелихисар, чтобы отрезать Константинополь от Чёрного моря.

Этот район, имеющий длинную береговую линию, может похвастаться красивым побережьем и густым лесом. Расположенный на крутых, поросших лесом холмах, Сарыер насчитывал много рыбацких деревень. Позже этот район стал излюбленным местом отдыха для состоятельных жителей Стамбула. В период Османской империи султаны приезжали в эти деревни на пикники и экскурсии. В XVIII и XIX веках на побережье были построены виллы богатых иностранных торговцев Перы и Галаты. Многие иностранные посольства также возвели здесь себе апартаменты в этот период. Вдоль побережья была построена хорошая дорога, густые лесистые холмы за ней привлекали богатых бизнесменов Стамбула к приобретению участков для загородного строительства.

Сарыер стал отдельным районом в 1930-х годах.

Ссылки

• [www.sariyer.gov.tr/ Официальный сайт главы района]
• [www.sariyer.bel.tr/ Официальный сайт муниципалитета]

Отрывок, характеризующий Сарыер

Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.
– Что же это доказывает? – говорил он в то время, как Ростов подъехал к ним. – Они могли отступить и оставить пикеты.
– Видно, еще не все ушли, князь, – сказал Багратион. – До завтрашнего утра, завтра всё узнаем.
– На горе пикет, ваше сиятельство, всё там же, где был с вечера, – доложил Ростов, нагибаясь вперед, держа руку у козырька и не в силах удержать улыбку веселья, вызванного в нем его поездкой и, главное, звуками пуль.
– Хорошо, хорошо, – сказал Багратион, – благодарю вас, г. офицер.
– Ваше сиятельство, – сказал Ростов, – позвольте вас просить.
– Что такое?
– Завтра эскадрон наш назначен в резервы; позвольте вас просить прикомандировать меня к 1 му эскадрону.
– Как фамилия?
– Граф Ростов.
– А, хорошо. Оставайся при мне ординарцем.
– Ильи Андреича сын? – сказал Долгоруков.
Но Ростов не отвечал ему.
– Так я буду надеяться, ваше сиятельство.
– Я прикажу.
«Завтра, очень может быть, пошлют с каким нибудь приказанием к государю, – подумал он. – Слава Богу».

Крики и огни в неприятельской армии происходили оттого, что в то время, как по войскам читали приказ Наполеона, сам император верхом объезжал свои бивуаки. Солдаты, увидав императора, зажигали пуки соломы и с криками: vive l'empereur! бежали за ним. Приказ Наполеона был следующий:
«Солдаты! Русская армия выходит против вас, чтобы отмстить за австрийскую, ульмскую армию. Это те же баталионы, которые вы разбили при Голлабрунне и которые вы с тех пор преследовали постоянно до этого места. Позиции, которые мы занимаем, – могущественны, и пока они будут итти, чтоб обойти меня справа, они выставят мне фланг! Солдаты! Я сам буду руководить вашими баталионами. Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашей обычной храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.