Сарыкамышское сражение

Сарыкамышское сражение
Основной конфликт: Первая мировая война
Позиции русской армии под Сарыкамышем
Дата	9 (22) декабря 1914 — 4 (17) января 1915
Место	Сарыкамыш
Итог	Решительная победа России
Противники
Российская империя Российская империя Армянские добровольцы Османская империя Османская империя
Командующие
И. И. Воронцов-Дашков А. З. Мышлаевский Г. Э. Берхман Н. Н. Юденич Д. К. Абациев А. Гафавян А. Срванцтян Энвер-паша Хафыз Хаккы-паша
Силы сторон
Кавказская армия: 63.000 3-я армия: 90.000
Потери
30.000 убито и ранено. 12.000 обморожено 60.000 убито и ранено. 18.000 обморожено

Сражение при Сарыкамыше (9 (22) декабря 1914 года — 4 (17) января 1915 года) — оборонительная операция русской Кавказской армии против турецких войск в районе населённого пункта Сарыкамыш (ныне Турция) в ходе Первой мировой войны.

Сражение

2 (15) ноября 1914 русские войска тремя отрядами перешли турецкую границу. Перед началом боевых действий Кавказская армия была рассредоточена на две группы в соответствии с двумя главными операционными направлениями:

• Карское направление (Карс — Эрзерум) — Сарыкамышский и Ольтинский отряды (всего ок. 6 дивизий),
• Эриванское направление (Эривань — Алашкерт) — Эриванский отряд (ок. 2 дивизий, усиленных конницей).

Фланги прикрывались небольшими самостоятельными отрядами из пограничной стражи, казаков и ополчения: правый фланг — направление вдоль Черноморского побережья к Батуму, а левый — против курдских районов, где с объявлением мобилизации турки начали формировать курдскую иррегулярную конницу, и персидского Азербайджана.

К 6 (19) ноября Сарыкамышский отряд (1-й Кавказский и 2-й Туркестанский корпуса с приданными частями — всего ок. 53 батальонов, 138 орудий и 40 казачьих сотен) овладел Кара-Дербентским горным проходом и Кепри-кейской позицией, находившейся посреди пути от турецкой границы до Эрзерума. Ольтинский отряд (бригада пехоты с артиллерией и 6 казачьих сотен) продвинулся до Ида. На Эриванском направлении русские войска перешли через хребет Агрыдаг и овладели Баязетом, Диадином, Алашкертом и Каракилисой, надёжно прикрыв левый фланг и тыл Сарыкамышского отряда, а также приграничный район от курдской конницы. Одновременно русские отряды, выдвинувшись из персидского Азербайджана, заняли турецкие опорные пункты в районе турецко-персидской границы.

Турки, в спешном порядке собрав резервы, бросили их навстречу Сарыкамышскому отряду, вынудив его 13 (26) ноября отступить на линию Алакилиса — Ардос — Хоросан. 16 (29) ноября турецкие войска сами вторглись в пределы российского Закавказья в прибрежной зоне и при содействии восставших аджарцев, напавших с тыла и флангов на немногочисленные русские войска, заняли плацдарм перед крепостью Батум, что потребовало от русского командования направить сюда усиленный отряд, начавший при поддержке миноносцев вытеснение турок из Южной Аджарии. К декабрю Кавказская армия занимала фронт от Чёрного моря до озера Ван протяжённостью свыше 350 км по прямой линии, в основном на турецкой территории. При этом почти две трети русских сил были выдвинуты вперёд, находясь между Сарыкамышем и Кепри-Кеем. У турецкой армии появилась возможность попытаться обойти главные русские силы с их правого фланга и ударить в тыл, перерезав железную дорогу Сарыкамыш — Карс. С фронта действия Сарыкамышского отряда должны были сковать 11-й турецкий корпус, 2-я кавалерийская дивизия и курдский кавалерийский корпус, в то время как 9-й и 10-й турецкий корпуса 9 (22) декабря начали обходной манёвр через Ольты (Олту) и Бардус (Бардиз), намереваясь зайти в тыл Сарыкамышскому отряду. Оперативный замысел турок был рассчитан на быстроту и скрытность обхода и энергичные демонстративные действия 11-го корпуса; при этом 9-й и 10-й корпуса выдвинулись со слабо организованными тылами в расчёте на получение продовольствия от местного мусульманского населения. Операция по обходу русских войск была одобрена германским командованием, начальником штаба турецкой 3-й армии был немецкий офицер, генерал-лейтенант Бронзарт фон Шеллендорф, командирами корпусов были воспитанники германской военной школы, которые курировались германскими инструкторами.

Стремительным ударом турки выбили из Ольты значительно уступающий им по численности Ольтинский отряд (начальник генерал Н. М. Истомин).

10 (23) декабря Сарыкамышский отряд легко отбил фронтальную атаку 11-го турецкого корпуса. 11 (24) декабря в штаб Сарыкамышского отряда из Тифлиса прибыл фактический командующий Кавказской армией генерал А. З. Мышлаевский и его начальник штаба генерал Н. Н. Юденич. Генерал Мышлаевский организовал оборону Сарыкамыша, но в самый ответственный момент, неправильно оценив обстановку, отдал приказ к отступлению, покинул армию и выехал в Тифлис. Генерал Юденич взял на себя командование 2-м Туркестанским корпусом, а действиями всего Сарыкамышского отряда по-прежнему руководил генерал Г. Э. Берхман, командир 1-го Кавказского корпуса.

12 (25) декабря турецкие войска, совершавшие обходной манёвр, заняли Бардус и повернули на Сарыкамыш. Морозная погода, однако, снизила темпы наступления и привела к значительным (многотысячным) небоевым потерям турецких сил.

11-й турецкий корпус продолжал давление на основные русские силы, но делал это недостаточно энергично, что позволило русским отводить с фронта одну за другой наиболее сильные части и перебрасывать назад к Сарыкамышу.

16 (29) декабря с подходом резервов русские войска отбросили противника и перешли в контрнаступление. 20 декабря (2 января) был отбит Бардус, а 22 декабря (4 января) — окружён и пленён весь 9-й турецкий корпус. Остатки 10-го корпуса были вынуждены отступить, и к 4—6 (17—19) января положение на фронте было восстановлено.

Итог

По мнению некоторых историков, в качестве мести за поражение турецкой армии при Сарыкамыше турецкие власти организовали массовое уничтожение армян.

Нанеся поражение турецким войскам, русская армия открыла себе дорогу вглубь Анатолийского плоскогорья.

В Тифлисе А. З. Мышлаевский представил доклад об угрозе турецкого вторжения на Кавказ, чем вызвал дезорганизацию тыла армии. В январе 1915 года он был отстранён от командования, в марте того же года — уволен в отставку. Его сменил генерал Н. Н. Юденич.

Литература

• [www.grwar.ru/library/Sarycamysh/SR_01.html Сарыкамыш. Краткий очерк декабрьской операции 1914 года]
• Никольский В. П. Сарыкамышская операция: 12-24 декабря ст.ст. 1914 года. София, 1933.
• Корсун Н. Г. [militera.lib.ru/h/korsun_n1/index.html Сарыкамышская операция]. — М.: Воениздат НКО СССР, 1937. — 146 с.
• Мартиросян Д. Г. [www.august-1914.ru/martirosyan2.html Саракамышская операция (12-24 декабря 1914 г.) // Военно-исторические исследования в Поволжье. Выпуск 7. Саратов, 2006. С.55-65]
• Зайончковский А. М. [militera.lib.ru/h/zayonchkovsky1/07.html Кампания 1915. Кавказский фронт]
• Киган, Джон. «Первая мировая война».

Отрывок, характеризующий Сарыкамышское сражение

– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.