Сарычев, Сергей Илларионович

Сергей Сарычев Сарычев Сергей Илларионович
Дата рождения	26 апреля 1958(1958-04-26) (65 лет)
Место рождения	Волгоград, СССР
Страна	СССР СССР, США США
Профессии	композитор, певец, музыкант
Инструменты	клавишные, гитара, баян
Жанры	рок-музыка, эстрада
Коллективы	«Школьные годы», «Волгари», «Шестеро молодых», «Молодые голоса», «Круиз», «Альфа»
Сотрудничество	Ирина Понаровская Людмила Сенчина Марина Журавлёва

Сергей Илларионович Сарычев (26 апреля 1958 года, Волгоград) — советский рок-музыкант, композитор, вокалист и клавишник. Наиболее известен как клавишник группы «Круиз» и лидер собственной группы «Альфа».

Биография

Родился 26 апреля 1958 года в городе Волгограде в семье сталевара и официантки. Жил в городе Волжский. В раннем детстве начал увлекаться музыкой — самоучкой научился играть на баяне отца и гитаре матери. После окончил детскую музыкальную школу по классу «баян», «фортепиано», затем учился в музыкальном училище по специальности «дирижер хора». В школьном возрасте начал проявлять серьезный интерес к классике мирового рока — музыке Deep Purple, Black Sabbath, Pink Floyd, Led Zeppelin, AC/DC и др. Творческий характер, интерес к музыке помогли Сергею организовать свой первый ансамбль «Школьные годы». В те годы было сложно достать хорошие музыкальные инструменты, добиться достойного звучания, и, увлечение радиотехникой позволяло многим молодым музыкантам собирать и использовать всевозможные блоки и приставки для электромузыкальных инструментов. Сергей тоже увлекался радиотехникой и с успехом использовал самодельные приставки в работе.

В 15 лет он устроился в ансамбль одного из ресторанов г. Волжский. Спустя пять лет молодой музыкант стал участником ВИА «Волгари» (Волгоградская филармония). Затем, в 1980 г. была работа в ВИА «Шестеро молодых» Саратовской филармонии, ВИА «Молодые голоса». В том же 1980 году на базе ВИА «Молодые голоса» (Тамбовская филармония рук. Матвей Аничкин) была организована рок-группа «Круиз», одним из участников которой стал Сергей Сарычев. Песня Сарычева «Крутится волчок» за короткое время взорвала музыкальный мир страны и стала всесоюзным хитом. В 1983 году Сергей ушел из «Круиза» и решил организовать свою группу, которую назвал «Альфа». «Альфа» — творческий псевдоним Сергея Сарычева, зарегистрированный во Всесоюзном агентстве авторского права (ВААП) в 1983 году.

В начале 1990-х Сарычев переехал на постоянное место жительства в США.

Творчество

Подростком увлёкся роком, в девятом классе организовал свою первую группу «Школьные годы». Поскольку среди любимых групп юности Сарычев называет AC/DC, причиной названия, видимо, стала их кавер-версия одноимённой песни Чака Берри. Собирал блоки и приставки для инструментов. Самодельные динамики и ревербератор помогли группе занять первое место на фестивале школьных вокально-инструментальных ансамблей.

В 15 лет начинает выступать в ресторане «Южный» города Волгограда. Участник ВИА «Волгари» (1978—1980, Волгоградская филармония), «Шестеро молодых» (1980, Саратовская филармония), «Молодые голоса» (1980—1981, Тамбовская филармония), на основе которых в 1981 году возникла рок-группа «Круиз». Покинув «Круиз», организовал в 1983 году группу «Альфа», в которой был солистом, клавишником и автором песен до 1989 года. Автор популярных песен «Гуляка» и «Крутится волчок», а также «Театр», «Шторм», «Зеркало-река» и др. «Альфой» Сергея Сарычева было выпущено четыре официальных альбома, продававшихся в студиях звукозаписи СССР : 1983 год «Альфа 1» (второе название — «Расклейщик афиш»), 1984 год — «Бега», 1985 год — «Альфа 3», 1986 год — «Теплый ветер».

Будучи музыкантом «Круиза», Сарычев написал песню на стихи Расула Гамзатова и сам исполнил её. Как он вспоминал, «в „Шестеро молодых“ я был солистом, обычно в конце концерта пел „Bahama Mama“ из репертуара Boney M, а в „Молодые голоса“ меня взяли клавишником и даже не вокалистом». Так продолжалось и в основанном музыкантами «Молодых голосов», их художественным руководителем Матвеем Аничкиным «Круизе»; Сарычев был клавишников и бэк-вокалистом. Эта песня стала исключением.

Я несу к тебе упрёков лёд,

Я как дождь, что за горой идёт:

Поначалу снегом он бывает;

До земли не долетая, тает.

— Расул Гамзатов, перевод Наума Гребнева («Упреков лёд»)

Сарычев стремился к высокому уровню поэзии и в других своих песнях (см. также Круиз, «Альфа»):

Всё,

Всё очень просто,

Бешено, бешено, бешено

Кружит волчок.

Это сама природа

Наглядный даёт урок…

Крутится волчок.

— Валерий Сауткин («Волчок»)

На пол сыпались стаканы,

Что-то звякало у ног,

Кто-то расставлял капканы,

Кто-то в них никак попасть не мог.

— Борис Доронин («Кошмарный сон»)

Я московский озорной гуляка

по всему тверскому околотку.

В переулке каждая собака

Знает мою лёгкую походку.

— Сергей Есенин («Гуляка»)

Что такое один — это искра в огне,

Это капля в реке и песчинка на дне.

Ты не воин, поверь, если в поле один,

Если в море один плывёшь среди льдин.

Окружает нас мир большой и грозный,

Потому что нас ждут шипы и розы,

Время нам задаёт свои вопросы,

Но ответить на них совсем не просто.

— Юрий Гуреев («Что такое один»)

Сейчас Сергей Сарычев проживает в США, недалеко от Лос-Анджелеса, сотрудничает с американскими кинокомпаниями и успешно продюсирует молодых музыкантов.

Дискография

• «Круиз» Крутится волчок, 1981
• «Круиз» Послушай, человек, 1982
• «Альфа» Альфа 1 (Расклейщик афиш), 1983
• «Альфа» Альфа 2 (Берега), 1984
• «Альфа» Альфа 3, 1985
• «Альфа» Альфа 4 (Тёплый ветер), 1986
• Ретроспективный сборник группы «Круиз» вышел в серии «Легенды русского рока».

Песни

• Я не имею права (Запись 27.09.2011)

Ссылки

• [www.sergeysarychev.com Официальный сайт]

См. также

• Группа «Альфа»
• Марина Журавлёва

Литература

• Aлекс Гаина. Группа «Круиз». Интервью Национальному радио Молдовы. Кишинев. Ион Кьорпек. 1999
• Сергей Фролов, Валерий Щелкин. Легенды ВИА. М., Грифон, 2007

Отрывок, характеризующий Сарычев, Сергей Илларионович

Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.