Сарьян, Мартирос Сергеевич

Мартирос Сергеевич Сарьян
арм. Մարտիրոս Սարյան
Место рождения:	Нахичевань-на-Дону, область Войска Донского, Российская империя
Подданство:	Российская империя Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Жанр:	пейзаж, портрет, натюрморт, графика, иллюстрация, сценография
Учёба:	МУЖВЗ
Влияние:	Поль Гоген, Анри Матисс
Награды:
Звания:
Премии:

Мартиро́с Серге́евич Сарья́н (арм. Մարտիրոս Սարյան; 1880 — 1972) — армянский и советский живописец-пейзажист, график и театральный художник.

Академик АХ СССР (1947). Народный художник СССР (1960). Герой Социалистического Труда (1965). Лауреат Ленинской (1961) и Сталинской премии второй степени (1941).

Творчество Сарьяна сыграло ведущую роль в становлении национальной школы армянской советской живописи.

Биография

Природа создаёт человека, чтобы взглянув на себя его глазами, насладиться изумительной своей красотой. Мартирос Сарьян

Мартирос Сарьян родился 16 (28) февраля 1880 года в патриархальной армянской семье в городе Нахичевань-на-Дону («Новый Нахичевань», ныне в пределах Ростова-на-Дону).

В 1895 году закончил городское училище. С 1897 по 1904 годы учился в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, в том числе в мастерских В. А. Серова и К. А. Коровина. В 1901—1904 годах предпринял поездку на историческую родину, посетив Лори, Ширак, Эчмиадзин, Ахпат, Санаин, Ереван и Севан.

В 1900-х годах участвовал в выставках художественных объединений «Голубая роза», «Союз русских художников», «Мир искусства», «Четыре искусства». Сильное влияние на стиль Сарьяна оказала живопись Поля Гогена и Анри Матисса.

С 1910 по 1913 годы совершил ряд поездок в Турцию, Египет и Иран. В 1915 году Сарьян приезжает в Эчмиадзин, чтобы помогать беженцам из Турецкой Армении. В 1916 году приезжает в Тифлис и женится на Лусик Агаян, дочери армянского писателя Г. Агаяна. Тогда же Сарьян участвует в организации Общества армянских художников и «Союза армянских художников». В том же году он оформляет изданную В. Брюсовым «Антологию армянской поэзии».

После Октябрьской революции 1917 года Сарьян приезжает с семьёй в Россию. В 1918—1919 годах М. Сарьян живёт с семьёй в Новой Нахичевани. Художник становится инициатором создания и первым директором Армянского краеведческого музея в Ростове-на-Дону. Сотрудничает с театром «Театральная мастерская».

В 1921 году по приглашению председателя Совета народных комиссаров Армении А. Мясникяна переезжает на жительство в Армению. С этих пор он посвящает жизнь изображению её природы. В числе его работ в эти годы — создание герба Советской Армении и оформление занавеса первого армянского государственного театра.

В 1926—1928 годах художник живёт и работает в Париже. Большая часть его работ, выставленных в 1928 году в парижской галерее Жерар, сгорела во время пожара на корабле при возвращении на родину.

В 1930-х главной темой Сарьяна остаётся природа Армении. Художник также пишет многочисленные портреты («Р. Н. Симонов»; «А. Исаакян»; «Автопортрет с палитрой») и яркие натюрморты («Осенний натюрморт»). Сарьян работал также как книжный график («Армянские народные сказки», 1930, 1933, 1937) и как театральный художник (декорации и костюмы к опере «Алмаст» А. Спендиарова в Театре оперы и балета им. Спендиарова, 1938—1939, Ереван; «Храбрый Назар» А. Степаняна, «Давид бек» Тиграняна, «Филумена Мартурано» Э. Де Филиппо и др.).

Мартирос Сарьян сыграл важную роль в сохранении церкви Сурб Хач в родном ему Ростове-на-Дону, когда в советские годы встал вопрос о её сносе.

Мартирос Сарьян скончался 5 мая 1972 в Ереване. Похоронен в пантеоне парка им. Комитаса.

Депутат ВС СССР 2—4-го созывов (1946—1958). Депутат ВС Армянской ССР с 1959 года.

Работы находятся в собраниях

• Дом-музей Мартироса Сарьяна, Ереван
• Таганрогский художественный музей, Таганрог
• Красноярский государственный художественный музей им. В. И. Сурикова, Красноярск
• Национальная картинная галерея Армении, Ереван
• Государственная Третьяковская галерея, Москва
• Музей Востока, Москва
• Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
• Национальный музей русского искусства, Киев.

Награды и премии

• Герой Социалистического Труда (1965)
• Ленинская премия (1961) — за цикл картин «Моя Родина»: «Армения» (1923), «Колхоз села Кариндж в горах Туманяна» (1952), «Сбор хлопка в Араратской долине» (1949), «Лалвар» (1952), «Арартская долина из Двина», «Арарат из Двина» (1952), «Бюракан»
• Сталинская премия второй степени (1941) — за оформление оперного спектакля «Алмаст» А. А. Спендиарова в Ереванском оперном театре.
• Народный художник СССР (1960)
• Три ордена Ленина
• Орден Трудового Красного Знамени
• Орден «Знак Почёта»
• Медаль «За оборону Кавказа» (1945)
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» (1945).

Память

• В Ереване Сарьяну сооружён памятник. Также одна из центральных улиц города носит имя Мартироса Сарьяна.
• В 2000 и 2005 годах были выпущены почтовые марки Армении, посвящённые Сарьяну.
• В Ростове-на-Дону, в Нахичевани есть улица Сарьяна. Также, на этой улице сооружён памятник художнику.
• В селе Чалтырь (Мясниковский район) детская школа искусств, с 2009 года (в преддверии 130-летия мастера), носит имя Мартироса Сарьяна.
• Сарьяну посвящено стихотворение Сергея Шервинского «В мастерской Сарьяна» (1985).

Основные произведения

• «Улица. Полдень», 1911
• «Константинопольские собаки», 1911
• «Натюрморт. Виноград», 1911
• «Армянка с сазом» 1915
• В армянской деревне, 1901
• «Сказки и сны», цикл акварелей, 1903—1908
  • «Сказка», 1904
  • «Король с дочерью», 1904
  • «У подножия Арарата», 1904
  • «У родника», 1904
  • «Чары Солнца», 1905
  • «В ущелье Ахуряна», 1905
  • «Комета», 1907
  • «Вечер в горах», 1907
  • «В тени», 1908
  • «У колодца», 1908
• «Гиены», 1909
• «Автопортрет», темпера, 1909
• «Фруктовая лавочка», 1910
• «Финиковая пальма», темпера, 1911
• «Утро. Зелёные горы», 1912
• «Цветы Калаки», 1914
• «Портрет поэта Цатуряна», 1915
• «Гора Шамирам», 1922
• «Ереван», 1923
• «Горы Армении», 1923
• «Армения», 1923
• «Пёстрый пейзаж», 1924
• «Газели», 1926
• «К роднику», 1926
• «Портрет архитектора А. Таманяна», 1933
• Иллюстрации к сборникам «Армянские народные сказки», 1930, 1933, 1937
• «Горный пейзаж», 1942
• «Автопортрет с палитрой», 1942
• «Апрельский пейзаж», 1944
• «Бжни. Крепость», 1946
• «[www.artscroll.ru/page.php?al=Kolkhoz_sela_Karindzh_v_gorakh_Tumanyana__Kholst__maslo__100kh109_Erevan_1952__113012_kartina Колхоз села Кариндж в горах Туманяна]», 1952
• «Груши», 1957
• «Земля», 1969
• «Портрет Р. Н. Симонова»
• «Портрет А. С. Исаакяна»
• «Цветы и фрукты»
• «Долина Арарата»

и др.

Сочинения

• Сарьян М. С. Из моей жизни. — 2-е изд. — М., 1971.

Библиография

• Волошин М. А. Сарьян // Аполлон. — 1913.
• Михайлов А. И. Мартирос Сергеевич Сарьян. — М., 1958.
• Дрампян Р. Сарьян. — М., 1964.
• Зурабян Т. С. [forum.artinvestment.ru/blog.php?b=39211 Краски разных времен]. — Советская Россия, 1970.
• Зурабян Т. С. [forum.artinvestment.ru/blog.php?b=39211 Сама Армения]. — Советская Россия, 1970.
• Каменский А. А. и др. Мартирос Сарьян. Альбом. — Л.: Аврора, 1987. — 340 с.
• Давтян Л. Константинополь Сарьяна // Иные берега. — 2010. — № 3 (19).
• Голубков Д. Н. Доброе солнце. — М.: Детская литература, 1970. — 134 с.
• Ломизе И. Е. Мартирос Сарьян. — М.: ЮниПресс СК, 2007. — 30 с. — (Великие имена. № 32). — 120 000 экз.
• Kamensky A. [www.amazon.com/MARTIROS-Paintings-Watercolors-Illustrations-Theatrical/dp/B00AHK8PF0/ Martiros Saryan: Paintings Watercolors, Drawings, Book Illustrations, Theatrical Design]. — Aurora Art Publishers, 1987. — 600 с.

В кино

• Цвет армянской земли (1969) — запрещённая дебютная лента режиссёра Михаила Вартанова.

Ссылки

 Антон Бочаров. [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=19419 Сарьян, Мартирос Сергеевич]. Сайт «Герои Страны». Проверено 7 января 2015.

• [sarian.am/ Официальный сайт Дома-музея М.Сарьяна]
• [www.parajanov.com/colorofarmeniansoil.html Мартирос Сарьян в фильме Михаила Вартанова Цвет армянской земли (1969)]

Отрывок, характеризующий Сарьян, Мартирос Сергеевич

– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.