Сар Кенг

Сар Кенг кхмер. ស ខេង<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр внутренних дел Камбоджи
с 3 февраля 1992
Рождение:	15 января 1951(1951-01-15) (73 года) Прейвэнг
Партия:	Красные кхмеры Народно-революционная партия Кампучии Народная партия Камбоджи

Сар Кенг (кхмер. ស ខេង; 15 января 1951, Прейвэнг) — камбоджийский политик, министр внутренних дел, один из руководителей правящей Народной партии Камбоджи. В 1970-х — участник гражданской войны со стороны Красных кхмеров, в 1980-х — видный деятель провьетнамского режима НРК. Родственник и сподвижник Чеа Сима. Куратор силовых структур в правительстве Хун Сена.

Функционер «Красных кхмеров»

Родился в семье националистического активиста. После республиканского переворота 1970 года выступил против Кхмерской Республики генерала Лон Нола и присоединился к Красным кхмерам. В этом качестве участвовал в гражданской войне. Служил в пропагандистском аппарате полпотовского режима в восточных и северо-восточных районах.

В 1977 году Пол Пот начал партийную чистку, причём функционеры приграничной «Восточной зоны» находились под особым подозрением. Подобно Хенг Самрину, Чеа Симу, Хун Сену, Сар Кенг, не дожидаясь репрессий, перешёл в оппозицию и перебрался во Вьетнам. В 1978 году вступил в Единый фронт национального спасения Кампучии, созданный провьетнамски настроенными камбоджийскими коммунистами.

Партийный руководитель

7 января 1979 года вьетнамские войска вступили в Пномпень. Режим «Демократической Кампучии» был свергнут, провозглашена Народная Республика Кампучия (НРК). Полпотовцы, республиканцы и монархисты создали объединённую оппозицию и повели партизанскую войну против вьетнамской оккупации и властей НРК.

Сар Кенг был назначен секретарём первого генерального секретаря правящей в НРК Народно-революционной партии Кампучии (НРПК) Пен Сована. В конце 1981 Пен Сован был арестован вьетнамцами, однако Сар Кенг продолжал политическое возвышение.

В 1984 Сар Кенг вошёл в состав ЦК, в 1988 — политбюро НРПК. В 1990 назначен председателем организационной комиссии НРПК, что являлось одной из самых сильных позиций в партийном руководстве. В ведении Сар Кенга были назначения на ключевые партийные и государственные посты, в том числе министерские и губернаторские.

Глава МВД

23 октября 1991 года были заключены Парижские соглашения о политическом урегулировании. В Камбодже учреждалась многопартийная система, прямой контроль правящей партии над правительством и государственной администрацией подлежал упразднению. 3 февраля 1992 Сар Кенг занял пост министра внутренних дел Государства Камбоджа и сохранил его после восстановления монархии в 1993 году.

Широкая компетенция МВД — контроль над полицией, госбезопасностью, провинциальными администрациями — сделала Сар Кенга одним из самых влиятельных государственных руководителей. Его союзником и покровителем выступал председатель правящей Народной партии Камбоджи (НПК) Чеа Сим, которому Сар Кенг приходился шурином.

До 2006 года МВД формально управлялось двумя со-министрами — Сар Кенгом от НПК и представителем монархической ФУНСИНПЕК Йу Хокри. Однако реальный контроль над министерством принадлежал Сар Кенгу. После 2006 Сар Кенг стал единственным министром внутренних дел и вице-премьером Камбоджи. Под его руководством была создана система жёсткого политического контроля и подавления оппозиции. В то же время Сар Кенг всегда предпочитал прямому насилию политическое маневрирование.

Отмечалось, что после выборов 1993 Сар Кенг активно привлекал на службу в МВД представителей Либерально-демократической партии генерала Сак Сутсакана. Целью такой кадровой политики были усиление функционального и интеллектуального потенциала министерства за счёт политиков KPNLF.

Во второй половине 1990-х годов Сар Кенг рассматривался как представитель «умеренной фракции» (её лидером считался Чеа Сим) — противостоявшей откровенно диктаторским тенденциям премьер-министра Хун Сена и его доверенного силовика Хок Лунди, начальника личной охраны премьера. Летом 1997 года Сар Кенг выступал против государственного переворота, запланированного Хун Сеном и осуществлённого Хок Лунди, однако принял его результаты.

Политические особенности

В 2008 году в авиационной катастрофе погиб Хок Лунди. Это заметно усилило позиции Сар Кенга как главы МВД. Он укрепил свои позиции как куратор силовых структур. Уделяет особое внимание комплектованию полиции и профессиональной подготовке полицейских кадров.

После смерти Чеа Сима в июне 2015 года Сар Кенг стал рассматриваться в качестве «номер 3» правящей НПК — после председателя Хун Сена и почётного председателя Хенг Самрина. Тогда же король Камбоджи Нородом Сиамони присвоил Сар Кенгу почётный титул самдеть.

В руководстве НПК и правительстве Камбоджи Сар Кенг играет роль посредника и компромиссного переговорщика с оппозицией. Так, в ноябре 2015 Сар Кенг провёл конфиденциальную встречу с лидером оппозиционной Партии национального спасения Камбоджи (ПНСК) Сам Рейнгси для урегулирования очередного кризиса, возникшего после нападений сторонников НПК на депутатов от ПНСК. Распоряжением Сар Кенга был уволен из МВД подполковник Пенг Ваннак за угрозы в адрес оппозиционного политика Кем Сокха. В июле 2016 Сар Кенг снова предложил Кем Сокха политический диалог — после того, как оппозиционеру приходилось скрываться в партийном офисе под угрозой ареста.

Сар Кенг известен также антикоррупционной риторикой, демонстративными предупреждениями чиновникам, совершающих противоправные деяния — например, допускающих запрещённые рыболовецкие промыслы.

См. также

• Теа Бан

Отрывок, характеризующий Сар Кенг

Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»