Сатанинские стихи

«Сатани́нские стихи́» (англ. The Satanic Verses) — четвёртый роман британского писателя индийского происхождения Салмана Рушди, изданный в 1988 году.

Сюжет и главные персонажи

Роман написан в жанре магического реализма. Название происходит от части Корана, описанной Ибн Исхаком в первой биографии пророка Мухаммеда. Аутентичность этой части оспаривается историками ислама.

Основная тема романа — это эмигранты и эмиграция, невозможность ассимиляции в новой культуре, неизбежность возвращения к корням.

Повествование в романе идет двумя параллельными ветвящимися линиями: в современных Бомбее, Лондоне и снова Бомбее, а также в древней Аравии времён пророка Мухаммада. Современная часть начинается с взрыва террористами самолета, из которого выпадают и подвергаются фантастической метаморфозе два индийца-мусульманина, Джибрил Фаришта («Фаришта» по-персидски значит «Ангел») и Саладин Чамча (англ. Saladin Chamcha).

Актёр Чамча, индийский эмигрант, в Британии работал в основном на озвучивании, женат на англичанке, детей нет, постепенно превращается в сатира, а потом в дьявола. Из-за этого превращения его преследует полиция, он прячется в лондонской гостинице, порождает среди молодых лондонцев моду на дьяволизм и наконец превращается обратно в человека.

Плейбой Фаришта, который в Индии был знаменитым актёром Болливуда со специализацией в ролях индуистских божеств, преследуемый призраком совершившей самоубийство любовницы, становится воплощением архангела Джабраила. И пока в Лондоне у него происходит бурный роман с альпинисткой Аллилуйей, в качестве архангела он перемещается во времени и пространстве. Среди своих путешествий в Мекке (в романе называемой Джахилия) он встречает пророка Мухаммеда (называемого Посланником и Махаундом) в самом начале развития ислама.

Вероятно, именно эта глава, в одном из эпизодов которой Махаунд под давлением лидеров Джахилии соглашается признать несколько языческих богинь обладающими особым статусом в глазах Бога, а в другом бывший противник Махаунда поэт Баал прячется в борделе, проститутки которого называют себя именами жён Посланника, вызвала гнев аятоллы Хомейни. В другом сюжетном ответвлении Джабраил встречается с фанатиком—религиозным лидером, живущим в изгнании, в котором можно узнать самого Хомейни.

Роман заканчивается тем, что Фаришта, путешествия которого можно рассматривать в качестве эпизодов обострения шизофрении, в приступе ревности убивает Аллилуйю. Чамча после примирения с отцом возвращается жить в Индию.

Хронология реакции на публикацию романа

• 26 сентября 1988: роман опубликован в Великобритании.
• 5 октября 1988: Индия запрещает импорт романа.
• 21 ноября 1988: великий шейх Египта Аль-Азхар обращается к исламской организации в Великобритании с запросом о начале судебного процесса по запрещению распространения романа.
• 24 ноября 1988: роман запрещен в Южной Африке и Пакистане, в течение последующих недель он запрещён в Саудовской Аравии, Египте, Сомали, Бангладеш, Судане, Малайзии, Индонезии и Катаре.
• декабрь 1988 — январь 1989: британские мусульмане публично сжигают роман в Болтоне и Брадфорде; Исламский Совет Безопасности требует от издательства «Пингвин» публичных извинений, изъятия романа, уничтожения всех копий и запрещения повторных изданий.
• 1989: роман выходит в ФРГ одновременным выпуском 19 крупнейших издательств Германии («Die Satanischen Versen», Artikel 19 Verlag).
• 12 февраля 1989: шесть человек убиты и 100 ранены во время демонстрации против Рушди в Исламабаде, Пакистан.
• 13 февраля 1989: один человек убит и 60 ранены во время демонстрации против Рушди в Сринагаре, Индия.
• 14 февраля 1989: иранский лидер аятолла Хомейни издает фетву, призывающую всех мусульман казнить всех, кто был причастен к изданию романа; иранский религиозный фонд предлагает денежное вознаграждение за убийство Рушди.
• 16 февраля 1989: Рушди защищён программой Британского правительства по защите свидетелей и издает заявление, в котором выражает сожаление о том, что мусульмане были оскорблены книгой; аятолла Хомейни отвечает: «Обязанностью каждого мусульманина является использование всего, чем он владеет, его жизни и богатства для того, чтобы отправить Рушди в ад».
• 17 февраля 1989: иранский лидер Али Хаменеи говорит, что Рушди может быть прощён, если он извинится.
• 18 февраля 1989: Рушди извиняется, как было предложено Али Хаменеи; ИРНА (официальное информационное агентство) заявляет, что выступление Рушди достаточно для его оправдания.
• 22 февраля 1989: роман издан в США; под давлением мусульман две главных сети книжных магазинов убирают книгу с полок одной трети книжных магазинов страны.
• 24 февраля 1989: иранский бизнесмен предлагает 3 миллиона долларов за убийство Рушди; двенадцать человек погибают во время демонстрации против Рушди в Бомбее, Индия.
• 28 февраля 1989: попытка поджога двух книжных магазинов, которые продавали книгу, в Беркли (Калифорния).
• 7 марта 1989: Великобритания разрывает дипломатические отношения с Ираном.
• март 1989: Организация Исламская Конференция призывает правительства 46 стран-участниц запретить роман. Революционное правительство Занзибара назначает наказание за хранение книги — три года тюремного заключения и штраф 2 500 $; в Малайзии — также три года тюремного заключения и штраф 7 400 $; в Индонезии — месяц тюрьмы или штраф. Единственная страна, где подавляющее большинство населения — мусульмане, но роман не запрещен, — Турция. Несколько государств с большим мусульманским меньшинством, включая Папуа Новую Гвинею, Таиланд, Шри-Ланку, Кению, Танзанию, Либерию и Сьерра-Леоне, — также предусматривают наказание за хранение романа.
• май 1989: популярный музыкант Юсуф Ислам косвенно поддерживает фетву.
• 3 июня 1989: умирает аятолла Хомейни.
• 1990: Рушди издаёт эссе на смерть Хомейни «Вера в добрые намерения» для умиротворения критиков и публично извиняется, подтверждая своё уважение ислама, но иранские духовные лидеры не отменяют фетву.
• 1990: взрывы в пяти книжных магазинах в Британии.
• 11 июля 1991: в Японии убит Хитоси Игараси, переводчик романа «Сатанинские стихи» на японский язык.
• 1998: руководство Ирана заявило о том, что больше не поддерживает фетву.
• 14 февраля 2006: ИРНА в годовщину объявления фетвы издаёт заявление, что связанный с правительством Фонд Мучеников (англ. Martyrs Fondation) объявил, что фетва имама Хомейни относительно вероотступника Салмана Рушди будет действительна навеки, а один из иранских государственных фондов предлагает 2,8 миллионов долларов за его смерть.
• 30 марта 2008: практически одновременно в Потсдаме выходит спектакль по мотивам романа, а в интернете появляется электронная версия русского перевода.
• 2011: неофициальное издание на русском языке.
• 16 сентября 2012: размер вознаграждения за убийство увеличен до 3,3 миллиона долларов.

В Венесуэле чтение книги приводило к 15 месяцам тюрьмы, в Японии продавцы англоязычного издания получали штрафы.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Ссылки

• Русский [tkihi.narod.ru/frame.htm перевод романа Салмана Рушди „Сатанинские стихи“] Анна Ненси Оуэн; доделанный вариант [satanic-verses.narod.ru/ayat.htm „Сатанинские стихи“]
• [www.wsu.edu/~brians/anglophone/satanic_verses/contents.html Paul Brians, Notes for Salman Rushdie: The Satanic Verses]
• Интервью в журнале „Афиша“: [www.afisha.ru/article/salman-rushdi-o-knige-joseph-anton/ „Сатанинские стихи“ недостаточно суровы с исламом» Салман Рушди о книге «Джозеф Антон»]

Отрывок, характеризующий Сатанинские стихи

Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.
– Нет, тут ничего не сделаешь, – подумал Ростов, опустив глаза, и хотел уже выходить, но с правой стороны он чувствовал устремленный на себя значительный взгляд и оглянулся на него. Почти в самом углу на шинели сидел с желтым, как скелет, худым, строгим лицом и небритой седой бородой, старый солдат и упорно смотрел на Ростова. С одной стороны, сосед старого солдата что то шептал ему, указывая на Ростова. Ростов понял, что старик намерен о чем то просить его. Он подошел ближе и увидал, что у старика была согнута только одна нога, а другой совсем не было выше колена. Другой сосед старика, неподвижно лежавший с закинутой головой, довольно далеко от него, был молодой солдат с восковой бледностью на курносом, покрытом еще веснушками, лице и с закаченными под веки глазами. Ростов поглядел на курносого солдата, и мороз пробежал по его спине.
– Да ведь этот, кажется… – обратился он к фельдшеру.
– Уж как просили, ваше благородие, – сказал старый солдат с дрожанием нижней челюсти. – Еще утром кончился. Ведь тоже люди, а не собаки…
– Сейчас пришлю, уберут, уберут, – поспешно сказал фельдшер. – Пожалуйте, ваше благородие.
– Пойдем, пойдем, – поспешно сказал Ростов, и опустив глаза, и сжавшись, стараясь пройти незамеченным сквозь строй этих укоризненных и завистливых глаз, устремленных на него, он вышел из комнаты.


Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой человечек без руки, в колпаке и больничном халате с закушенной трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
– Вот где Бог привел свидеться, – сказал маленький человек. – Тушин, Тушин, помните довез вас под Шенграбеном? А мне кусочек отрезали, вот… – сказал он, улыбаясь, показывая на пустой рукав халата. – Василья Дмитриевича Денисова ищете? – сожитель! – сказал он, узнав, кого нужно было Ростову. – Здесь, здесь и Тушин повел его в другую комнату, из которой слышался хохот нескольких голосов.
«И как они могут не только хохотать, но жить тут»? думал Ростов, всё слыша еще этот запах мертвого тела, которого он набрался еще в солдатском госпитале, и всё еще видя вокруг себя эти завистливые взгляды, провожавшие его с обеих сторон, и лицо этого молодого солдата с закаченными глазами.
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.