Саттон, Крис

Крис Саттон
Общая информация
Полное имя	Кристофер Рой Саттон
Родился	10 марта 1973(1973-03-10) (51 год) Ноттингем, Англия, Великобритания
Гражданство	Англия
Рост	191 см
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	Роксэм
Карьера
Молодёжные клубы
1989—1991	Норвич Сити
Клубная карьера*
1991—1994	Норвич Сити	103 (35)
1994—1999	Блэкберн Роверс	131 (50)
1999—2000	Челси	28 (1)
2000—2006	Селтик	130 (63)
2006	Бирмингем Сити	10 (1)
2006—2007	Астон Вилла	8 (1)
2012—н.в.	Роксэм	? (?)
Национальная сборная**
1992—1994	Англия (до 21)	13 (1)
1994	Англия-2	2 (0)
1997	Англия	1 (0)
Тренерская карьера
2009—2010	Линкольн Сити
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Кри́стофер Рой Са́ттон (англ. Christopher Roy Sutton; родился 10 марта 1973, Ноттингем), более известный как Крис Са́ттон (англ. Chris Sutton) — английский футбольный нападающий и тренер. Сын футболиста Майка Саттона, старший брат футболиста Джона Саттона. В игре исполняет роль быстрого и мощного центр-форварда. Ныне выступает за клуб «Роксэм» в Первом дивизионе Севера Истмийской лиги.

Карьера игрока

В клубах

Начинал играть как центральный полузащитник, но тренер его первого клуба «Норвич Сити» Дейв Стрингер перевёл его в нападение. Впервые на поле Крис вышел 4 мая 1991 года в домашней победной встрече чемпионата против «Куинз Парк Рейнджерс». В следующем сезоне, когда команда дошла до полуфинала Кубка Англии, Саттон уже стал игроком основы. В чемпионате 1992/93 «канарейки» под руководством нового тренера Майка Уокера стали третьими, а Саттон с восемью голами стал вторым после Марка Робинса бомбардиром команды. В чемпионате 1993/94 Крис с 25-ю забитыми мячами стал лучшим бомбардиром своего клуба, став также и игроком года в «Норвиче», однако после ухода Робинса команда откатилась на 12-е место. Тем не менее, из Кубка УЕФА «канарейками» в том сезоне была выбита «Бавария», при этом Крис поучаствовал в памятном для английского футбола победном матче на Олимпийском стадионе Мюнхена.

Летом 1994 года за талантливого игрока боролись, по данным таблоидов, «Тоттенхэм», «Арсенал», «Ливерпуль», «Манчестер Юнайтед», «Рейнджерс» и «Интернационале», но конкурентов обошёл «Блэкберн Роверс», выложив рекордную для внутреанглийских переходов сумму £5 000 000. Образовав в первом же сезоне сильную пару в нападении с Аланом Ширером, известную как SAS, и лично забив 15 голов, Саттон помог клубу выиграть первое чемпионство с сезона 1913/14. Однако сезон 1995/96 оказался для Саттона неудачным: из-за травмы он провёл в чемпионате лишь 13 встреч, не забив ни одного гола. В следующем чемпионате в свете ухода Алана Ширера и Майка Ньюэлла его основным партнёром в нападении стал Кевин Галлахер. Шестое место «Роверс» в сезоне 1997/98 стало их лучшим показателем со времён чемпионства, а Крис поделил звание лучшего бомбардира того чемпионата с Майклом Оуэном и Дионом Даблином. Однако в следующем сезоне травмы помешали ему спасти команду от вылета в Первый дивизион. По ходу того сезона в услугах Саттона были заинтересованы «Тоттенхэм», «Астон Вилла» и «Челси». После вылета «Роверс» в борьбу за него также включились «Лидс Юнайтед», «Мидлсбро» и «Манчестер Юнайтед», но клуб был готов отпустить его не менее, чем за £10 000 000, что на тот момент устроило лишь «аристократов», причём £500 000 со сделки было выручено «Норвич Сити».

В «Челси» Саттон осваивался с трудом и плохо вписывался в игровой стиль команды. Кроме дубля в ворота «Сконто» в третьем кваликационном раунде Лиги чемпионов, а также двух голов в чемпионате и Кубке в ворота «Манчестер Юнайтед» и «Халл Сити» соответственно, он не отличился ни разу. После прибытия в команду арендованного у «Милана» Джорджа Веа его позиции в клубе стали ещё слабее. В числе возможных новых коллективов для Саттона рассматривались «Тоттенхэм», «Лестер Сити», «Манчестер Сити», «Эвертон» и «Астон Вилла». К 17—18 июня 2000 года «Мидлсбро» и «Селтик» вышли на игрока с одинковым предложением за него в £6 000 000, после чего Крису было предложено самому выбрать, где продолжать карьеру. 10 июля Крис подписал контракт с шотландцами, а для их чемпионата эта сделка стала рекордной.

За новый клуб Крис забил уже 30 июля в дебютной игре чемпионата с «Данди Юнайтед», в августе он также оформил по дублю в победах над «Хартс» (4:2) и «Рейнджерс» (6:2). В том сезоне клубу удалось выиграть чемпионат, Кубок и Кубок лиги, а Саттон образовал ударную пару в нападении со шведом Хенриком Ларссоном. За пять с половиной сезонов на «Селтик Парк» он ещё дважды выигрывал чемпионат и Кубок, дошёл до финала Кубка УЕФА 2002/03 и был признан игроком года в Шотландии по версии футболистов в сезоне 2003/04.

В январе 2006 года Крис по свободному трансферу вернулся в Англию, оказавшись в вылетающем «Бирмингем Сити». За «горожан» он провёл лишь один гол, пришедшийся на бирмингемское дерби с «Астон Виллой», его выступлениям мешали травмы. После вылета «синих» из Премьер-Лиги хозяин клуба Дэвид Салливан решил понизить зарплату Саттона и некоторых других игроков, что побудило его перейти в «Астон Виллу».

3 октября 2006 года Саттон подписал с «Виллой» контракт до конца сезона. В восьми играх чемпионата он отличился один раз, поразив ворота «Эвертона». 23 декабря в матче с «Манчестер Юнайтед» Саттон серьёзно повредил глаз, что заставило его завершить карьеру футболиста. После этого он играл в клубный крикет в Норфолкском альянсе.

В сезоне 2012/13 вернулся в игру, став нападающим «Роксэма» в Первом дивизионе Севера Истмийской лиги.

В сборных

В 1992—1994 годах Саттон провёл за молодёжную сборную Англии 13 игр и отметился одним голом. В 1994 году Крис дважды сыграл за вторую сборную страны в матчах против вторых сборных Ирландии и Северной Ирландии. 15 ноября 1997 года в преддверии чемпионата мира 1998 года главный тренер англичан Гленн Ходдл выпустил за 10 минут до конца победного товарищеского матча с Камеруном (2:0) Саттона на поле вместо Пола Скоулза. В феврале 1998 года Ходдл отдал его место в команде Майклу Оуэну и Диону Даблину, а самого Саттона отрядил во вторую сборную, на что тот обиделся и не пожелал далее выступать в сборных Ходдла.

Карьера тренера

В январе 2009 года кандидатуру Саттона рассматривали в качестве возможного главного тренера шотландского «Инвернесс Каледониан Тисл». 28 сентября 2009 года Саттон возглавил клуб Второй Футбольной лиги «Линкольн Сити», его помощниками стали Саймон Кларк и Иэн Пирс. Первую игру во главе «Линкольн Сити» Крис выиграл, переиграв на выезде «Олдершот Таун» (1:0). В Кубке команда впервые с 1999 года дошла до 1/32 финала, где уступила клубу из Премьер-Лиги «Болтон Уондерерс». 28 сентября 2010 года Саттон объявил о своей отставке «по личным причинам».

Личная жизнь

Женат, имеет пять детей.

Достижения

Командные

Как игрока «Норвич Сити»:

• Чемпионат Англии:
  • Третье место: 1992/93

Как игрока «Блэкберн Роверс»:

• Суперкубок Англии:
  • Финалист: 1995
• Чемпионат Англии:
  • Чемпион: 1994/95

Как игрока «Челси»:

• Кубок Англии:
  • Победитель: 1999/2000

Как игрока «Селтика»:

• Кубок УЕФА:
  • Финалист: 2002/03
• Чемпионат Шотландии:
  • Чемпион: 2000/01, 2001/02, 2003/04
  • Второе место: 2002/03, 2004/05
• Кубок Шотландии:
  • Победитель: 2000/01, 2003/04, 2004/05
  • Финалист: 2001/02
• Кубок шотландской лиги:
  • Победитель: 2000/01
  • Финалист: 2002/03

Личные

• Футболист года в Шотландии по версии футболистов ШПФА: 2004
• Член Зала славы «Норвич Сити» (с 2003 года)

Как игрока «Блэкберн Роверс»:

• Чемпионат Англии:
  • Лучший бомбардир: 1997/98
• Команда года по версии ПФА: 1995

Ссылки

• [www.ex-canaries.co.uk/players/sutton.htm Биография на сайте о бывших игроках ФК «Норвич Сити»] (англ.)
• [www.englandstats.com/playerreport.php?pid=941 Профиль на сайте сборной Англии по футболу] (англ.)
• [www.soccerbase.com/players/player.sd?player_id=7732 Статистика на soccerbase.com] (англ.)
• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=11517 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [www.sporting-heroes.net/football-heroes/searchresults.asp?ButtonLeap=0&countryLinkDescription=+matching+search+results&FootballHeroName=chris+sutton&FootballHeroClubCountry=&FootballHeroDecade=Select+One&SearchButton=Search Фотографии и статистика на сайте sporting-heroes.net] (англ.)

Отрывок, характеризующий Саттон, Крис

– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.