Сатурн (премия, 1996)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
22-я церемония вручения наград премии «Сатурн»
Общие сведения
Дата

25 июня 1996 года

Место проведения

США

Награды
Лучшая режиссура

Кэтрин Бигелоу
«Странные дни»

Лучший актёр

Джордж Клуни
«От заката до рассвета»

Лучшая актриса

Анджела Бассет
«Странные дни»

[www.saturnawards.org/ Официальный сайт премии] (англ.)
 < 21-я23-я

22-я церемония вручения наград премии «Сатурн» за заслуги в области фантастики, фэнтези и фильмов ужасов за 1995 год состоялась 25 июня 1996 года.





Лауреаты и номинанты

Лауреаты указаны первыми, выделены жирным шрифтом и отдельным цветом.

Основные категории

Категория Лауреаты и номинанты
Лучший
научно-фантастический фильм
12 обезьян / 12 Monkeys
Конго / Congo
Судья Дредд / Judge Dredd
Эпидемия / Outbreak
Особь / Species
Странные дни / Strange Days
Водный мир / Waterworld
<center>Лучший фильм-фэнтези Бэйб: Четвероногий малыш / Babe
Бэтмен навсегда / Batman Forever
Каспер / Casper
Флюк / Fluke
Индеец в шкафу / The Indian in the Cupboard
Джуманджи / Jumanji
История игрушек / Toy Story
<center>Лучший фильм ужасов От заката до рассвета / From Dusk till Dawn
Город потерянных детей / La cité des enfants perdus
В пасти безумия / In the Mouth of Madness
Повелитель иллюзий / Lord of Illusions
Немой свидетель / Mute Witness
Пророчество / The Prophecy
Байки из склепа: Рыцарь-демон / Tales from the Crypt: Demon Knight
<center>Лучший приключенческий фильм или боевик Подозрительные лица / The Usual Suspects
Аполлон-13 / Apollo 13
Храброе сердце / Braveheart
Крепкий орешек 3: Возмездие / Die Hard: With a Vengeance
Золотой глаз / GoldenEye
Схватка / Heat
Семь / Se7en
<center>Лучший актёр Джордж Клуни — «От заката до рассвета» (за роль Сета Гекко)
Пирс Броснан — «Золотой глаз» (за роль Джеймса Бонда)
Рэйф Файнс — «Странные дни» (за роль Ленни Нэро)
Морган Фримен — «Семь» (за роль детектива Уильяма Сомерсета)
Робин Уильямс — «Джуманджи» (за роль Алана Пэрриша)
Брюс Уиллис — «12 обезьян» (за роль Джеймса Коула)
<center>Лучшая актриса Анджела Бассетт — «Странные дни» (за роль Лорнетт «Мэйс» Мэйсон)
Кэти Бэйтс — «Долорес Клэйборн» (за роль Долорес Клэйборн)
Николь Кидман — «За что стоит умереть» (за роль Сьюзен Стоун Маретто)
Шэрон Стоун — «Быстрый и мёртвый» (за роль Эллен)
Мэделин Стоу — «12 обезьян» (за роль Кэтрин Рэйли)
Марина Зудина — «Немой свидетель» (за роль Билли Хьюз)
<center>Лучший актёр второго плана Брэд Питт — «12 обезьян» (за роль Джеффри Гоинса)
Харви Кейтель — «От заката до рассвета» (за роль Джейкоба Фаллера)
Вэл Килмер — «Схватка» (за роль Криса Шихерлиса)
Тим Рот — «Роб Рой» (за роль Арчибальда Каннингема)
Квентин Тарантино — «От заката до рассвета» (за роль Ричарда Гекко)
Кристофер Уокен — «Пророчество» (за роль Гавриила)
<center>Лучшая актриса второго плана Бонни Хант — «Джуманджи» (за роль Сары Уиттл)
Иллеана Дуглас — «За что стоит умереть» (за роль Дженис Маретто)
Сальма Хайек — «Отчаянный» (за роль Каролины)
Дженнифер Джейсон Ли — «Долорес Клэйборн» (за роль Селины Сент-Джордж)
Джульетт Льюис — «От заката до рассвета» (за роль Кейт Фаллер)
Гвинет Пэлтроу — «Семь» (за роль Трэйси Миллз)
<center>Лучший молодой актёр или актриса Кристина Риччи — «Каспер» (за роль Кэтлин «Кэт» Харви)
Кирстен Данст — «Джуманджи» (за роль Джуди Шепэрд)
Брэдли Пирс — «Джуманджи» (за роль Питера Шепэрда)
Макс Померанц — «Флюк» (за роль Брайана Джонсона)
Хэл Скардино — «Индеец в шкафу» (за роль Омри)
Жюдит Витте — «Город потерянных детей» (за роль Миетт)
<center>Лучшая режиссура Кэтрин Бигелоу за фильм «Странные дни»
Дэвид Финчер — «Семь»
Терри Гиллиам — «12 обезьян»
Джо Джонстон — «Джуманджи»
Фрэнк Маршалл — «Конго»
Роберт Родригес — «От заката до рассвета»
Брайан Сингер — «Подозрительные лица»
<center>Лучший сценарий Эндрю Кевин Уокер — «Семь»
Джордж Миллер и Крис Нунен — «Бэйб: Четвероногий малыш»
Квентин Тарантино — «От заката до рассвета»
Джеймс Кэмерон и Джей Кокс — «Странные дни»
Джосс Уидон, Алек Соколов, Эндрю Стэнтон и Джоэл Коэн — «История игрушек»
Дэвид Вебб Пиплз и Джанет Пиплз — «12 обезьян»
<center>Лучшая музыка Джон Оттмен за музыку к фильму «Подозрительные лица»
Джеймс Хорнер — «Храброе сердце»
Кристофер Янг — «Имитатор»
Ханс Циммер — «Багровый прилив»
Дэнни Эльфман — «Долорес Клэйборн»
Говард Шор — «Семь»
<center>Лучшие костюмы Джули Уайсс — «12 обезьян»
Боб Рингвуд и Ингрид Феррин — «Бэтмен навсегда»
• Чарльз Ноуд — «Храброе сердце»
Жан-Поль Готье — «Город потерянных детей»
Джанни Версаче и Эмма Потьюс — «Судья Дредд»
• Джон Блумфилд — «Водный мир»
<center>Лучший грим Жан Энн Блэк и Роб Боттин — «Семь»
Рик Бейкер, Ве Нилл и Иоланда Тоуссинг — «Бэтмен навсегда»
• (K.N.B. EFX Group Inc.) — «От заката до рассвета»
• (K.N.B. EFX Group Inc.) — «В пасти безумия»
Ник Дадмэн и Крис Каннингем — «Судья Дредд»
• Стив Джонсон, Билл Корсо и Кенни Майерс — «Особь»
<center>Лучшие спецэффекты Стэн Паркс (Industrial Light & Magic (ILM), Amalgamated Dynamics) — «Джуманджи»
Джон Дайкстра, Томас Л. Фишер, Эндрю Адамсон, Эрик Дерст — «Бэтмен навсегда»
• Скотт Фаррар, Стэн Уинстон, Майкл Лантьери (Industrial Light & Magic (ILM)) — «Конго»
• Эрик Бревиг (Industrial Light & Magic (ILM)) — «Индеец в шкафу»
• Джоэл Хайнек (Mass. Illusions LLC) — «Судья Дредд»
Ричард Эдланд, Стив Джонсон — «Особь»

Телевизионные награды

Категория Лауреаты и номинанты
<center>Лучший жанровый телесериал
(Best Genre Television Series)
За гранью возможного / The Outer Limits
Шериф из преисподней / American Gothic
Симпсоны / The Simpsons
Скользящие / Sliders
Космос: Далёкие уголки / Space: Above and Beyond
Звёздный путь: Глубокий космос 9 / Star Trek: Deep Space Nine
<center>Лучшая телепостановка
(Best Single Genre Television Presentation)
Нация пришельцев: Миллениум / Alien Nation: Millennium
Вскрытие пришельца: факт или вымысел? / Alien Autopsy: (Fact or Fiction?)
• Нападение смертоносных фильмов категории Б / Attack of the Killer B-Movies
Мурашки / Goosebumps (для пилотной серии)
Захватчики / The Invaders
Лангольеры / The Langoliers

Видео

Категория Лауреат и номинанты
<center>Лучшее жанровое видео-издание
(Best Genre Video Release)
Победа: Последняя битва / V: The Final Battle
Повелитель зверей 3: Глаз Браксуса / Beastmaster: The Eye of Braxus
Земля до начала времён 3: В поисках воды / The Land Before Time III: The Time of the Great Giving
Тайна острова Роан-Иниш / The Secret of Roan Inish
Последняя грань / Terminal Voyage
Повелитель времени / Timemaster

Специальные награды

Награда Лауреаты
<center>Специальная награда
(Special Award)
Castle Rock Entertainment
<center>Награда имени Джорджа Пала
(George Pal Memorial Award)
Джон Карпентер
<center>Премия за достижения в карьере
(Life Career Award)
Альберт Р. Брокколи
Эдвард Р. Прессман (англ.)
<center>Премия за жизненные достижения
(Lifetime Achievement Award)
Харрисон Форд
<center>Президентская награда
(President’s Award)
Роберт Уайз
Брайан Сингер

См. также

Напишите отзыв о статье "Сатурн (премия, 1996)"

Ссылки

  • [www.imdb.com/event/ev0000004/1996 Победители и номинанты премии «Сатурн» в 1996 году на сайте IMDb] (англ.)
  • www.saturnawards.org/past.html  (англ.)

Отрывок, характеризующий Сатурн (премия, 1996)

– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея: