Сауки

Сауки (традиционное написание), сок (англ. Sauk people, Sauks, Sac) — индейское племя, говорящее на языке сок-фокс алгонкинской семьи.

Ранняя история

Предполагается, что сауки переселились из района реки Святого Лаврентия на земли, окружающие залив Сагино, под давлением ирокезов. Ко времени появления европейцев, сауки мигрировали на юг, на территорию современных американских штатов Висконсин и Иллинойс.

Были тесно связаны с фоксами. В XVIII веке фоксы вели войны против французов и были почти полностью уничтожены. Оставшиеся в живых фоксы нашли убежище у сауков, живших к тому времени около Грин-Бей. В 1734 году власти Новой Франции послали к саукам экспедицию с требованием выдать фоксов. Сауки отказали французам и в последующем сражении был убит французский командующий. Сауки и фоксы бежали на запад от Миссисипи. В 1736 году французы отправили к саукам и фоксам ещё одну экспедицию, но и она не принесла результатов. Весной 1737 года на совете в Монреале потаватоми и оттава попросили французов не преследовать сауков. Виннебаго и меномини обратились с аналогичной просьбой в отношении фоксов. Мир между французами и сауками был восстановлен.

Сауки не приняли участия в восстании Понтиака. Во время войны за независимость США они поддержали британцев. В 1780 году сауки, совместно с фоксами, виннебаго, меномини, потаватоми и сиу, присоединились к попыткам британцев отбить Иллинойс у американцев и захватить испанский форт Сан-Луис. После окончания войны за независимость США сауки продолжали вести торговлю с британцами и проживали вдоль реки Миссисипи в восточной Айове и западном Иллинойсе.

Первые договоры с США

В 1804 году Генри Уильям Гаррисон встретил делегацию сауков и фоксов в Сент-Луисе. Напоив вождей индейцев, он уговорил подписать их договор, согласно которому, они отказывались от своих земель к востоку от Миссисипи в обмен на незначительные подарки. Многие лидеры сауков, в том числе и Чёрный Ястреб, отказались признать этот договор.

В англо-американской войне 1812—1815 годов сауки сражались на стороне Британской империи и конфедерации Текумсе. В 1813 году сауки, вместе с другими племенами конфедерации, осаждали Форт-Мэдисон, и вынудили американцев покинуть его.

После англо-американской войны, белые поселенцы начали продвигаться на Запад, но межплеменная война между сиу, оджибве и сауками и фоксами мешала этому. В 1825 году правительство США на совете в Прэйри-дю-Чин попыталось примирить племена и остановить войну. На совете присутствовали сауки, фоксы, оджибве, сиу, оттава, потаватоми, виннебаго, меномини и айова. Договор, принятый на совете, устанавливал границы между племенами и заключал мир. Согласно договору, в северо-восточной Айове между сиу и сауками и фоксами находилась нейтральная территория, протяжённостью 40 миль.

Война Чёрного Ястреба

Заключив с сауками мирный договор в 1816 году, американское правительство получило их согласие с договором 1804 года, которое заключил с ними Гаррисон. По условиям этого соглашения сауки и фоксы могли оставаться на землях восточнее Миссисипи, пока они не понадобятся властям США.

В 1818 году Иллинойс стал штатом и потребовал выселения индейцев в течение 10 лет. Группа сауков, во главе с Чёрным Ястребом, отказалась покинуть родные земли, но после нападений сиу, военный лидер сауков увёл своих людей в Айову. Когда он решил вернуться обратно в Иллинойс, американское правительство отказало ему в этом.

В апреле 1832 года Чёрный Ястреб, заручившись обещанием помощи со стороны других племён и британцев, повёл 1500 своих людей, в том числе 500 воинов, из Айовы в Иллинойс, стремясь отстоять земли своего народа. Но обещанной поддержки он не получил, лишь немногие виннебаго и потаватоми присоединились к нему. Чёрный Ястреб, преследуемый волонтёрами Иллинойса и американской армией, попытался вернуться в Айову. Вооружённый конфликт приобрёл широкий размах и вошёл в историю как Война Чёрного Ястреба.

Война окончилась поражением сауков и фоксов. Чёрный Ястреб был обнаружен воинами виннебаго, не принимавшими участия в конфликте, и 27 августа 1832 года был вынужден сдаться американским властям. В 1833 году он был освобождён и доставлен в Айову, где мирно жил до своей смерти в 1838 году.

XIX век и современное положение

В 1842 году вождь сауков Кеокук продал американцам земли сауков и фоксов в Айове и согласился на переселение в Канзас. Многие вожди фоксов были против этого соглашения и отказались покидать Айову. Армия США силой депортировала несогласных, но некоторые фоксы сумели скрыться. Многие из них позднее переселились в Поселение Месквоки, близ современного города Тейма в штате Айова, которое возникло около 1856 года. Законодательное собрание штата Айова приняло тогда беспрецедентный закон, позволяющий индейцам покупать земли; до этого они были лишены такого права.

В 1867 году федеральное правительство заставило сауков и часть фоксов переселиться из Канзаса на Индейскую территорию, однако небольшая часть их сумела остаться в Канзасе.

Ныне сауки вместе с фоксами проживают в Оклахоме, Канзасе и Айове.

Население

Ко времени первой встречи с французами сауки предположительно имели численность около 6500 человек. Численность сауков в 1783 году оценивалась в 2250 человек. В дальнейшем официальные подсчёты показали: 1810 г. — 2850 чел.; 1834 г. — 2500 чел.; 1845 г. — 4600 чел. (2500 чел. в Айове, 1900 чел. в Канзасе, 200 чел. в Миссури); 1852 г. — 1300 чел. (после эпидемии оспы); 1910 г. (вместе с фоксами) — 1063 человека.

Численность сауков и фоксов в США в 2010 году составляла: 3400 чел. — Оклахома (большинство сауки), 1300 чел. — Айова (в основном фоксы), 400 чел. — Канзас и Небраска (в основном сауки). Итого общая численность обоих племён была около 5100 человек.

Известные представители

• Чёрный Ястреб — военный вождь сауков.
• Джим Торп — олимпийский чемпион.
• Ду-Хам-Ми — танцовщица.

См. также

• Месквоки
• Сок-фокс

Литература

• Gussow, Zachary. Sac, Fox, and Iowa Indians. American Indian Ethnohistory: North Central and Northeastern Indians American Indian Ethnohistory: North Central and Northeastern Indians. — New York: Garland Publishing, 1974.
• Pritzkert, Barry M. A Native American Encyclopedia: History, Culture, and Peoples. — Oxford: Oxford University Press, 2000. — ISBN 978-0-19-513877-1.

Ссылки

• [www.tolatsga.org/sf.html Sauk and Fox]
• [www.native-languages.org/sac-fox.htm Native Americans — Sac and Fox History and Culture (Mesquakie-Sauk)]
• [www.accessgenealogy.com/native/tribes/sauk/saukhist.htm Sauk Indian Tribe History]
• [www.accessgenealogy.com/native/tribes/sauk/saukreligion.htm Sauk Indian Religion]

Отрывок, характеризующий Сауки

Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.