Сауптикапарва
|
|
Вайшнавизм · Шиваизм · |
|
Дхарма · Артха · Кама |
|
Веды · Упанишады |
|
Родственные темы
Индуизм по странам · Календарь · Праздники · Креационизм · Монотеизм · Атеизм · Обращение в индуизм · Аюрведа · Джьотиша |
|
|
Сауптикапарва (санскр. सौप्तिकपर्व, «Книга об избиении спящих воинов») — десятая книга «Махабхараты», состоит из 772 двустиший (18 глав по критическому изданию в Пуне). В «Сауптикапарве» рассказывается о бесчестном истреблении войска Пандавов сыном Дроны по имени Ашваттхаман после поражения Кауравов в битве на Курукшетре.
Сюжет
Сказание об избиении спящих
Санджая рассказывает Дхритараштре о событиях после завершения битвы на Курукшетре, закончившейся полной победой Пандавов. Критаварман, Крипа и сын Дроны Ашваттхаман (трое Кауравов, оставшихся в живых), в предзакатный час едут на конях на юг и приближаются к лагерю Пандавов. Опасаясь преследования, они поворачивают на восток и на закате углубляются в лес. Устроившись на ночлег под сенью огромного баньяна, израненные и измождённые Критаварман и Крипа засыпают, в то время как охваченный гневом и яростью Ашваттхаман мучается от бессонницы. Наблюдая за лесом, он обнаруживает, что баньян кишит тысячами спящих ворон. Внезапно появляется огромная сова и молниеносно истребляет спящих ворон. Увиденное зрелище наводит Ашваттхамана на мысль о вероломном истреблении Пандавов подобным же образом. Разбудив спутников, он излагает им свой коварный план.
Крипа предлагает пойти к Дхритараштре, Гандхари и Видуре и посоветоваться с ними. Ашваттхаман, однако, настаивает на немедленной расправе. Крипа соглашается выступить на рассвете, а перед этим желает отдохнуть. Снедаемый лихорадочным нетерпением сын Дроны продолжает уговаривать спутников напасть на вражеский лагерь тотчас же и в ходе спора напоминает о многочисленных нарушениях Пандавами воинской этики. Затем Ашваттхаман, встав на колесницу, направляется в сторону недругов, а Крипа с Критаварманом следуют за ним. Приблизившись ко входу в лагерь Пандавов, они видят огромное страшное существо со множеством рук и тысячами глаз, изрыгающее пламя, из которого исходят сотнями тысяч вооружённые хришикеши. Сын Дроны вступает в бой с ужасным существом, но оно остается невредимым. Исчерпав все виды оружия, Ашваттхаман видит, что всё пространство вокруг покрыто джанарданами. Тогда он в мысленном сосредоточении прибегает к покровительству Шивы, после чего перед ним возникает сияющий золотой алтарь, из которого появляется множество вооружённых многоногих, многоруких и многоголовых зооморфных существ. Взойдя на пылающий алтарь, Ашваттхаман приносит себя в жертву Шиве. Улыбающийся Шива говорит, что до сих пор оберегал панчалов из почтения к Кришне, но теперь пришло Время им погибнуть. В сопровождении Крипы, Критавармана, а также бхутов и ракшасов Ашваттхаман вступает в лагерь Пандавов.
Подкравшись к спящему Дхриштадьюмне, он будит того пинком и наступает ему на горло и на грудь. Охваченный ужасом Дхриштадьюмна молит о смерти от оружия, но сын Дроны не внемлет мольбам и забивает свою жертву ногами. Взойдя на колесницу, он убивает проснувшихся сподвижников Дхриштадьюмны, а затем губит спящего Уттамауджаса и подоспевшего тому на подмогу Юдхаманью. Проносясь по лагерю, Ашваттхаман разит мечом людей, коней, слонов. Поднявшаяся пыль удваивает темноту ночи, и проснувшиеся воины в попытках защититься от невидимого противника истребляют своих же. Появившиеся пишачи и ракшасы начинают пожирать горы трупов. На исходе ночи Ашваттхаман покидает пределы лагеря и, соединившись со ждущими Крипой и Критаварманом, отправляется к умирающему Дурьодхане. Когда Дурьодхана узнаёт, что из всех его противников остались в живых лишь семеро (пятеро Пандавов, Кришна и Сатьяки), то выражает полное удовлетворение и удаляется на небеса. Санджая говорит, что после смерти Дурьодханы он утратил чудесное зрение, дарованное Вьясой. Опечаленный Дхритараштра погружается в думы.
Сказание об оружии айшика
Нить повествования вновь переходит к Вайшампаяне. По прошествии ночи колесничий Дхриштадьюмны рассказывает Юдхиштхире о гибели его войска и родственников. Услыхав горестную весть, терзаемый отчаянием владыка Пандавов падает наземь и стенает в тоске по сыновьям. Затем он посылает Накулу за Драупади, а сам со свитой прибывает на ратное поле. На исходе дня там появляются Накула с Кришной Драупади, которая в рыданиях объявляет Пандавам, что если они в тот же день не умертвят сына Дроны, то она доведёт себя до смерти голоданием. В качестве доказательства Драупади требует принести жемчужину с головы Ашваттхамана, с которой он родился.
Бхимасена, поставив колесничным Накулу, отправляется по следу Ашваттхамана. Кришна напоминает Юдхиштхире об опасности, грозящей его брату Бхимасене от чудесного оружия брахмаширас, которое Ашваттхаман получил от своего отца. Кришна всходит на свою колесницу и, взяв с собой Юдхиштхиру и Арджуну, догоняет Бхимасену. Однако Бхимасена отказывается останавливаться, и вскоре они обнаруживают на берегу Бхагиратхи Ашваттхамана в облике аскета, а также находящихся поблизости святых мудрецов вместе с Вьясой. В страхе за свою жизнь Ашваттхаман пускает в ход чудесную тростниковую стрелу под названием айшика. Кришна советует Арджуне прибегнуть к подобному оружию, полученному от Дроны, и тот без промедления действует. Земля содрогается, слышатся раскаты грома и блистают тысячи молний. Чтобы спасти миры от уничтожения, мудрецы Нарада и Вьяса становятся между противниками и призывают прекратить применение столь грозного оружия.
Арджуна благодаря исполненному обету брахмачарина останавливает действие своей волшебной стрелы, тогда как несовершенный душой сын Дроны оказывается не в состоянии выполнить требование мудрецов. Вьяса предлагает Ашваттхаману отдать жемчужину с его головы в обмен на сохранение жизни, и тот соглашается, но при этом с согласия Вьясы направляет разрушительную мощь своего оружия на чрево каждой женщины из стана Пандавов. Кришна пытается уговорить Ашваттхамана сделать исключение для беременной снохи Арджуны, но тот отказывается. Тогда Кришна объявляет, что даже умерщвлённый во чреве внук Арджуны по имени Парикшит родится и проживёт долгую жизнь, а сын Дроны в наказание получит репутацию детоубийцы и будет три тысячи лет странствовать по земле, никому не нужный и подверженный всевозможным болезням. Вьяса утверждает проклятие Кришны, после чего поникший Ашваттхаман отдаёт жемчужину Пандавам и удаляется в лес.
Пандавы вместе с Кришной, Вьясой и Нарадой возвращаются в лагерь, где выслушавшая их рассказ Драупади распоряжается водрузить жемчужину на голову Юдхиштхире. Царь Пандавов в отчаянии спрашивает у Кришны, как смог Ашваттхаман погубить множество великих воинов. Кришна говорит, что это стало возможным благодаря покровительству владыки всего сущего Шиве, и подкрепляет свои слова рассказом о могуществе Шивы.
Напишите отзыв о статье "Сауптикапарва"
Ссылки
- [www.sacred-texts.com/hin/mbs/mbs10001.htm Полный текст Сауптикапарвы] (санскрит)
- [www.bolesmir.ru/index.php?content=text&name=o315 Махабхарата. Книга 10. Сауптикапарва. Книга 11. Стрипарва] / Издание подготовили С. Л. Невелева и Я. В. Васильков. — М.: «Янус-К», 1998. — 235 с. — (Литературные памятники). — 2000 экз. — ISBN 5-02-86218-317-5.
- [www.bolesmir.ru/index.php?content=text&name=s74 Махабхарата VIII. Книга о нападении на спящих. Книга о женах] / перевод с санскрита, примечания, толковый словарь академика АН ТССР Б. Л. Смирнова. — Ашхабад: «Ылым», 1972. — 218 с. — 850 экз.
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Сауптикапарва
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.
– Colonel Michaud, n'oubliez pas ce que je vous dis ici; peut etre qu'un jour nous nous le rappellerons avec plaisir… Napoleon ou moi, – сказал государь, дотрогиваясь до груди. – Nous ne pouvons plus regner ensemble. J'ai appris a le connaitre, il ne me trompera plus… [Полковник Мишо, не забудьте, что я вам сказал здесь; может быть, мы когда нибудь вспомним об этом с удовольствием… Наполеон или я… Мы больше не можем царствовать вместе. Я узнал его теперь, и он меня больше не обманет…] – И государь, нахмурившись, замолчал. Услышав эти слова, увидав выражение твердой решимости в глазах государя, Мишо – quoique etranger, mais Russe de c?ur et d'ame – почувствовал себя в эту торжественную минуту – entousiasme par tout ce qu'il venait d'entendre [хотя иностранец, но русский в глубине души… восхищенным всем тем, что он услышал] (как он говорил впоследствии), и он в следующих выражениях изобразил как свои чувства, так и чувства русского народа, которого он считал себя уполномоченным.
– Sire! – сказал он. – Votre Majeste signe dans ce moment la gloire de la nation et le salut de l'Europe! [Государь! Ваше величество подписывает в эту минуту славу народа и спасение Европы!]
Государь наклонением головы отпустил Мишо.
В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополченье за ополченьем поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаянье, горе и геройстве русских. В действительности же это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем в действительности те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращали никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего. И эти то люди были самыми полезными деятелями того времени.
Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью.
Значение совершавшегося тогда в России события тем незаметнее было, чем ближе было в нем участие человека. В Петербурге и губернских городах, отдаленных от Москвы, дамы и мужчины в ополченских мундирах оплакивали Россию и столицу и говорили о самопожертвовании и т. п.; но в армии, которая отступала за Москву, почти не говорили и не думали о Москве, и, глядя на ее пожарище, никто не клялся отомстить французам, а думали о следующей трети жалованья, о следующей стоянке, о Матрешке маркитантше и тому подобное…
Николай Ростов без всякой цели самопожертвования, а случайно, так как война застала его на службе, принимал близкое и продолжительное участие в защите отечества и потому без отчаяния и мрачных умозаключений смотрел на то, что совершалось тогда в России. Ежели бы у него спросили, что он думает о теперешнем положении России, он бы сказал, что ему думать нечего, что на то есть Кутузов и другие, а что он слышал, что комплектуются полки, и что, должно быть, драться еще долго будут, и что при теперешних обстоятельствах ему не мудрено года через два получить полк.
