Сафаров, Георгий Иванович

Георгий Иванович Сафаров
Род деятельности:	государственный и партийный деятель
Дата рождения:	1891(1891)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Гражданство:	СССР СССР
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	27 июля 1942(1942-07-27)
Место смерти:	Саратов, СССР

Георгий Иванович Сафаров (1891, Петербург — 27 июля 1942, Саратов) — русский революционер, советский государственный и партийный деятель.

Биография

Родился в Санкт-Петербурге в армянско-польской семье архитектора. В 1905 участник социал-демократических кружков. В 1908 вступил в РСДРП. В 1910 эмигрировал, секретарь Цюрихской секции большевиков. В мае 1912 возвратился в Петербург. Был арестован. Бежал во Францию. В январе 1916 выслан из страны за антивоенную пропаганду. Обосновался в Швейцарии откуда приехал в Россию вместе с В. И. Лениным и Г. Е. Зиновьевым в так называемом «Пломбированном вагоне».

Весной 1917 года — сотрудник редакции «Правда», член Петербургского комитета РСДРП(б).

В 1918 году — член Президиума Уральского областного комитета РКП(б), редактор газеты «Уральский Рабочий».

Входил в состав редколлегии «Правды». Был ранен во время взрыва бомбы в задании МК РКП(б) в Леонтьевском переулке.

В 1918 г., как член Президиума Уральского областного комитета РКП(б) принимал решение о расстреле царской семьи

В ноябре 1919 года командирован в Туркестан. С лета 1920 член Туркбюро ЦК РКП(б). В марте 1921 содокладчик И. Сталина на Х съезде РКП(б) по национальному вопросу.

В 1922—1924 годах член исполкома Коминтерна. Заведующий Восточным отделом и секретарь Исполкома Коминтерна. в Ленинградском обкоме партии, редактор «Ленинградской правды». Кандидат в члены ЦК партии (1921—1923 и 1924—1925).

Во внутрипартийной борьбе поддерживал Зиновьева, с 1925 года принадлежал к новой (ленинградской), а с 1926 года — к объединённой оппозиции. В 1926 году назначен 1 секретарем полпредства в Китае, написал письмо в Политбюро, в котором охарактеризовал назначение как ссылку. В 1927 году был назначен в Торговое представительство СССР в Турции, — отказался выехать, расценив это как ссылку за принадлежность к оппозиции, с ним солидаризировались Л. Д. Троцкий, Г. Е. Зиновьев и И. Т. Смилга.

18 декабря 1927 был исключён из ВКП(б), арестован, Особым совещанием при НКВД приговорён к 4 годам ссылки и выслан в Ачинск. После подачи заявления об отходе от оппозиции 9 ноября 1928 был восстановлен в ВКП(б). С 1930 года и до декабря 1934-го — вновь заведующий Восточным отделом Исполкома Коминтерна.

25 декабря 1934, после убийства С. М. Кирова арестован в рамках дел «Кировского потока». 16 января 1935 года был осуждён на 2 года ссылки по так называемому делу «ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы Сафарова, Залуцкого и других».

Ссылку вновь отбывал в городе Ачинск Красноярского края. Был арестован в Ачинске 16 декабря 1936 года; 21 декабря Особым совещанием при НКВД СССР за «контрреволюционную троцкистскую деятельность» (КРТД) был приговорён к 5 годам лишения свободы. Наказание отбывал в Воркуте, куда прибыл 15 января 1937 года

В справке по делу, подготовленной 16 октября 1961 года ответственным контролером КПК при ЦК КПСС и военным прокурором ГВП, отмечалось: «Особо необходимо остановиться на показаниях Сафарова. На неоднократных допросах в процессе предварительного следствия по настоящему делу Сафаров назвал 111 человек — Зиновьева, Каменева и многих других бывших участников оппозиции, а также лиц, которым Сафаров приписывал участие в оппозиции. Не приводя конкретных фактов, которые бы могли быть положены в основу обвинения названных им лиц в антисоветской деятельности, Сафаров приписывал им проведение таковой и каждому из них дал отрицательную политическую характеристику… Впоследствии, в 1938—1940 годах, в период пребывания в местах лишения свободы, Сафаров использовался в качестве свидетеля-провокатора и по заданию работников органов госбезопасности, а также и по своей инициативе давал … показания на многочисленных лиц… В заявлении от 10 сентября 1941 года Сафаров сообщал б[ыв]. наркому госбезопасности Меркулову, что он в продолжение свыше двух лет „неукоснительно выполнял задания следственной части по борьбе с врагами“. В другом заявлении, на имя Берия, Сафаров указывал, что он ещё может быть „чем-либо полезным НКВД“, просил возобновить выдачу ему дополнительного питания и денег…».

Во время отбывания наказания Сафаров Г. И. постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 16 июля 1942 года «за антисоветскую троцкистскую террористическую деятельность» расстрелян 27 июля 1942 года.

Следует отметить, что Сафаров Г. И. является единственным осужденным по делу «Ленинградской контрреволюционной зиновьевской группы», который не был реабилитирован при рассмотрении дела Военной Коллегией Верховного Суда СССР 23 августа 1957 года, 8 февраля 1958 года и 21 июня 1962 года, так как ГВП пришла к выводу, что «Сафарова Г. И., учитывая его провокаторскую деятельность после ареста, реабилитировать нецелесообразно».

По этой причине, в 1990 году он не был посмертно восстановлен в партии. В 1991 году реабилитирован.

Сочинения

• [захаров.net/index.php?md=books&to=art&id=4424 Г.Сафаров «Общество и государство» Петроград. Госиздат. 1919 г.]
• Колониальная революция, М. 1921 — монография по истории революционного движения в Туркестане.

Автор в своей работе указал на откровенно колонизаторский характер советской власти в Средней Азии. Работа Сафарова критиковалась всеми последующими советскими историками, занимавшимися данной темой.

• «Очерки по истории Китая». Г. И. Сафаров. ОГИЗ-Соцэкгиз (Гос-е соц.-экономическое издат-во), 1933 г. 405 стр., 10 000 экз.

Отрывок, характеризующий Сафаров, Георгий Иванович

Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]