Сафранболу

Город Сафранболу Safranbolu Страна ТурцияТурция Регион Карабюкпровинция Координаты 41°14′45″ с. ш. 32°41′31″ в. д.41.2458500° с. ш. 32.6921139° в. д. / 41.2458500; 32.6921139    Глава Недждет Аксой Площадь 1 000 км² Население 51 088 человек (2009) Показать/скрыть карты

Сафранболу (тур. Safranbolu) — город и самый большой и развитый район (ильче) провинции Карабюк. Располагается в 220 километрах к северу от Анкары и в 90 километрах к югу от Чёрного моря. На юге граничит с центральным районом Карабюк.

17 декабря 1994 Сафранболу был занесён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО благодаря великолепным образцам классической османской архитектуры, которые также встречаются в Бейпазары (Анкара), Одунпазары (Эскишехир) и многих других районах Турции.

Город назван в честь растущих в регионе цветов шафрана.

Благодаря своему географическому положению Сафранболу являлся административным и торговым центром. Согласно переписи 2009 года в городе проживает 51 088 человек.

Сафранболу располагается в исторической области Пафлагония, через которую прошло множество цивилизаций. Окончательное завоевание турками произошло в 1196 году. Расцвет Сафранболу приходится на XIV век — времена Османской империи, когда город являлся важной точкой на пути между Стамбулом и Синопом.

В городе расположены Профессиональное училище Сафранболу и Факультет изящных искусств и дизайна имени Фетхи Токер Гюзеля. Оба учебных заведения, ранее находившиеся в ведении Зонгулдакского университета Караэльмас (открыт в 2002 году), являются филиалами Карабюкского университета.

Города-побратимы

• Елабуга, Россия

Отрывок, характеризующий Сафранболу

– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..


Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.