Сахаров, Александр Андреевич

Александр Андреевич Сахаров
Род деятельности:	издатель, преподаватель эсперанто
Отец:	Андрей Валентинович Сахаров, священник

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Алекса́ндр Андре́евич Са́харов (7 [19] апреля 1865, село Кудеиха—июль 1942, Москва) — русский и советский эсперантист, издатель, преподаватель (педагог) эсперанто.

Жизнеописание

Прибыв в 1907 году в Москву, Сахаров основал там Книжный магазин «Эсперанто» (эспер. Librejo Esperanto) и Московский институт эсперанто. В 1909—1917 был главным редактором и издателем журнала La Ondo de Esperanto. Также участвовал в руководстве Московским эсперанто-обществом, в течение нескольких лет находившимся в его квартире. После революции продолжал переиздание своих учебников и словарей и принимал активное участие в работе Союза эсперантистов советских республик.

До того, как стать эсперантистом

В 1875 году Сахаров стал учеником средней школы и в 1885 успешно окончил Симбирскую классическую гимназию. В августе того же года поступил на математический факультет Казанского университета, в 1890 окончил университет. В 1891 получил должность канцелярского служащего в Симбирской Казённой Палате. В 1893—1907 работал финансовым инспектором в городе Арда́тове Ардатовского уезда Симбирской губернии. В 1904 году познакомился с эсперанто.

Стопроцентный эсперантист

В 1907 году Сахаров принял участие в III всемирном конгрессе эсперантистов, прошедшем с 30 июля (12 августа) по 4 (17) августа в Кембридже. О конгрессе и поездке он рассказал в журнале Ruslanda Esperantisto. На обратном пути провёл месяц в Париже, где познакомился с издательствами, выпускавшими литературу на эсперанто, и договорился о поставках книг и журналов для планировавшегося магазина. Затем побывал в Берлине, где посетил издательство Möller & Borel (эспер. Möller & Borel). У Сахарова созрела идея основать в России эсперанто-магазин и начать издание журнала на эсперанто (будущего La Ondo de Esperanto). Далее Сахаров посетил Вильну, чтобы познакомиться с В. Н. Девятниным (эспер. V. Devjatnin), после чего вернулся в Ардатов. Уволившись с должности, поехал в Казань, где принял участие в публичной лекции об эсперанто. Там он рассказал, в присутствии четырёх сотен человек, о своём путешествии. О лекции сообщили некоторые газеты.

В октябре 1907 года Сахаров приехал в Москву с намерением основать книжный магазин. Почти через месяц посетил Санкт-Петербург. Впоследствии он много общался и сотрудничал с петербургскими эсперантистами, однако основная его деятельность была в Москве.

Начало в Москве

Вернувшись из Санкт-Петербурга, Сахаров занялся изданием нового журнала. Из-за отсутствия в Москве типографий, имевших эсперанто-шрифт, было решено выпустить первый номер в Казани. Однако разрешение казанского губернатора получено не было.

Одновременно Сахаров переселился в четырёхкомнатную квартиру в Козихинском переулке; в одной комнате он разместил книжный склад. Получив разрешение основать магазин, Сахаров обратился к фирме Möller & Borel за поставками книг. Одновременно из Ардатова прибыл тираж книг на эсперанто. Книжный магазин «Эсперанто» (эспер. Librejo Esperanto) был основан. Первым посетителем был полицейский, пришедший исследовать новый магазин.

Согласно предварительной договорённости, 27 ноября (10 декабря) 1907 года В. Н. Девятнин послал Сахарову рукопись. Сахаров заплатил автору триста рублей. Это был первый гонорар эсперантскому писателю в России.

1908

В мае 1908 года Сахаров переместил магазин на одну из главных улиц Москвы — Тверскую. Летом Книжный магазин «Эсперанто» выпустил свой первый каталог, который был первым эсперантским книжным каталогом в России.

В середине года Сахаров занялся изданием сочинений В. Н. Девятнина. Типография находилась в Казани по причине отсутствия в Москве типографии с эсперанто-шрифтом. Печатание шло очень медленно, потому что каждый лист гранок посылали из Казани в Москву, а дальше Сахаров пересылал его автору в Вильну.

Одновременно Сахаров занялся новым эсперанто-журналом. Дело было очень сложным, потому что нужна была типография, которая располагала бы эсперантским шрифтом или надстрочными знаками. Кроме того, обязательно требовалось получить официальное разрешение издавать газету. Московские власти не дали разрешения по причине отсутствия цензоров, знающих эсперанто. Сахаров обратился к министру внутренних дел с письмом:

состояние государственного учреждения не может уменьшить право граждан, что согласно октябрьскому манифесту 1905 года я имею право издавать какую угодно газету, и я настаиваю, чтобы моё право было исполнено.

Вскоре московский полицмейстер получил телеграмму от министра с приказом выполнить просьбу Сахарова об издании журнала, если она была отклонена только из-за отсутствия цензоров.

1909

Для первого номера Казимеж Беин перевёл рассказ Е. Н. Чирикова «В тюрьме». Рассказ был напечатан в первых трёх номерах La Ondo de Esperanto и одновременно отдельно издан тиражом 10 000 экземпляров по цене в десять копеек. Книга была первым изданием Книжного магазина «Эсперанто». Переводчику был выплачен небольшой гонорар. Также в первом номере была напечатана большая двуязычная статья профессора филологии Московского университета Р. Ф. Брандта. Сам Сахаров тоже написал статью. В феврале журнал был напечатан тиражом 10 000 экземпляров.

Появление журнала побудило газету Русское слово, имевшую более миллиона подписчиков, напечатать 8 (21) марта 1909 года в номере 55 большую статью об эсперанто. Второй номер La Ondo de Esperanto был издан тиражом 3 000 экземпляров — тогда никакое периодическое издание на эсперанто не имело больше 2 000 подписчиков.

Также в начале года Сахаров купил у Л. Заменгофа весь тираж Эсперанто-русского словаря (эспер. Esperanto-rusa vortaro). Так Книжный магазин «Эсперанто» стал как бы издателем словаря.

Книги, написанные А. А. Сахаровым

• Русско-Эсперантский словарь (эспер. Rusa-Esperanto vortaro)
• Полный эсперанто-русский словарь (эспер. Plena esperanto-rusa vortaro)
• учебник Международный язык эсперанто (эспер. Internacia lingvo Esperanto)
• автобиографический роман Воспоминания стопроцентного эсперантиста (эспер. Rememoroj de centprocenta esperantisto)
• сборник статей «На пути к братанию народов» (эспер. Sur vojo al kunfratiĝo de popoloj)
• рассказ «Сверхсильная амбиция» (эспер. Superforta ambicio)
• Значение акционерных обществ для эсперанто-движения (эспер. Signifo de akciaj societoj por E-movado)

Ссылки

• [rememoroj.jimdo.com Москва эсперантская (Сборник переводов с эсперанто, включающий «Воспоминания стопроцентного эсперантиста»)]

Отрывок, характеризующий Сахаров, Александр Андреевич

– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.