Сборная Андорры по футболу
Поделись знанием:
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
| Сборная Андорры по футболу | |||
 | |||
| Конфедерация | |||
|---|---|---|---|
| Федерация | |||
| Гл. тренер | |||
| Капитан | |||
| Наибольшее кол-во игр |
Оскар Сонеджи (101) | ||
| Лучший бомбардир |
Ильдефонс Лима (9) | ||
| Дом. стадион | |||
| Рейтинг ФИФА |
203 ▼ (-1) (14 июля 2016)[1] | ||
| |||
Первая игра | |||
|
| |||
Самая крупная победа | |||
|
| |||
Самое крупное поражение | |||
|
| |||
| Участие |
4 (впервые 2002) | ||
| Достижения |
Отборочный турнир | ||
| Участие |
5 (впервые 2000) | ||
| Достижения |
Отборочный турнир | ||
Сборная Андорры по футболу (кат. Selecció de futbol d'Andorra) представляет Княжество Андорра в международных матчах по футболу. Управляющая организация — Футбольная федерация Андорры.
По состоянию на 14 июля 2016 года сборная занимает 203-е место в рейтинге ФИФА[1], а в рейтинге УЕФА по состоянию на 13 ноября 2015 года[2] — 52-е.
Сборная Андорры никогда не играла в финальных стадиях чемпионатов Европы и мира, является аутсайдером европейского футбола. В активе всего 3 победы над сборными Албании (2:0), Белоруссии (2:0) и Македонии (1:0).
В княжестве очень мало футболистов; лишь несколько десятков имеют право играть за сборную. В 2003 году лучшим игроком сборной за последние 50 лет был назван её многолетний голкипер, а ныне главный тренер Кольдо.
Содержание
История
Сборная Андорры — одна из самых молодых европейских сборных. В 1994 году была основана Федерация футбола Андорры. После её вступления в УЕФА (1995) и в ФИФА (1996) сборная Андорры получила возможность участвовать в международных матчах. Первым соперником команды стала сборная Эстонии. Этот матч состоялся 13 ноября 1996 года и закончился разгромом дебютантов со счётом 1:6. Исторический первый гол андоррцев забил Агусти Поль на 61-й минуте.
Сборная Андорры является одной из слабейших команд Европы. Впервые непобеждёнными (ничья 0:0 с Азербайджаном 24 июня 1998 года) пиренейцы смогли уйти в своей шестой по счёту игре, а первая победа пришла в 24-м матче 26 апреля 2000 года, когда благодаря голам Хесуса Лусендо и Жулиа Санчеса со счётом 2:0 была обыграна сборная Белоруссии.
На август 2015 года сборная Андорры провела 127 игр и одержала в них всего три победы: кроме белорусов обыграны также сборные Албании и Македонии. Победа над македонцами 13 октября 2004 года стала исторической, так как была одержана в официальном матче (квалификация к чемпионату мира). Единственный гол в этой встрече на счету Марка Бернауса.
6 июня 2015 года в домашнем товарищеском матче против сборной Экваториальной Гвинеи, проигранном со счётом 0:1, капитан пиренейцев Оскар Сонеджи стал первым футболистом в истории Андорры, преодолевшим отметку в 100 матчей, проведённых за сборную.
Участие в международных турнирах
Футбольная сборная Андорры ни разу не выступала в финальных турнирах чемпионатов Европы и мира. Более того, в отборочных турнирах она неизменно занимала последние места в своих группах. До сих пор лучшим результатом команды остаётся квалификация к чемпионату мира 2006 года, когда Андорре удалось одержать свою первую (и пока единственную) победу в официальных матчах, а также свести ещё две встречи вничью, финишировав с пятью очками.
Репутация
Андорра является аутсайдером европейского футбола и занимает 205-е место в рейтинге ФИФА, соседствуя со сборными Монголии, Сомали, Джибути, Папуа — Новой Гвинеи. Почти все футболисты команды являются любителями[3]. Они зарабатывают на жизнь, работая на других профессиях, и тренируются в свободное время[4]. Например, лучший гвардеец сборной Оскар Сонеджи работает страховым агентом[5]. Все немногие профессиональные футболисты выступают за пределами княжества.
Многие критикуют сборную Андорры за грубость и хамство[6][7]. Андорра — одна из самых грубых команд Европы (по числу жёлтых и красных карточек), хотя в квалификации к чемпионату Европы 2012 Андорра стала одной из сборных, на которой чаще всего фолили[8]. Во время игры футболисты Андорры обычно обороняются всей командой[9][10].
Известные тренеры (Арсен Венгер, Рафаэль Бенитес, Жозе Моуринью) выступали с критикой участия таких команд, как Андорра, в отборочных матчах[11][12], так как в этих встречах зачастую ясен результат, а ведущие игроки получают травмы.
Забивает сборная Андорры нечасто. В 127 играх ворота соперников пиренейцы поражали 36 раз (0,28 гола за игру). Поэтому просто забитый гол для команды уже успех. Наиболее удачным в этом отношении получился 2000 год, когда андоррцы шесть раз смогли огорчить вратарей противоположной команды. Пропускает же Андорра несоизмеримо больше: 356 мячей в 127 играх (2,80 за игру).
Все матчи сборной Андорры
- По состоянию на 18 августа 2015
| Соперник | И | В | Н | П | Заб | Пр | РМ |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
 Азербайджан |
4 | 0 | 3 | 1 | 1 | 2 | −1 |
 Албания |
3 | 1 | 0 | 2 | 2 | 4 | −2 |
 Англия |
4 | 0 | 0 | 4 | 0 | 16 | −16 |
 Армения |
8 | 0 | 1 | 7 | 2 | 20 | −18 |
 Белоруссия |
4 | 1 | 0 | 3 | 4 | 11 | −7 |
 Бельгия |
3 | 0 | 0 | 3 | 0 | 10 | −10 |
 Болгария |
2 | 0 | 0 | 2 | 1 | 5 | −4 |
 Босния и Герцеговина |
1 | 0 | 0 | 1 | 0 | 3 | −3 |
 Бразилия |
1 | 0 | 0 | 1 | 0 | 3 | −3 |
 Венгрия |
1 | 0 | 0 | 2 | 0 | 7 | −7 |
 Габон |
1 | 0 | 0 | 1 | 0 | 2 | −2 |
 Израиль |
3 | 0 | 0 | 3 | 2 | 10 | −8 |
 Индонезия |
1 | 0 | 0 | 1 | 0 | 1 | −1 |
 Ирландия |
4 | 0 | 0 | 4 | 2 | 11 | −9 |
 Исландия |
5 | 0 | 0 | 5 | 0 | 14 | −14 |
 Испания |
1 | 0 | 0 | 1 | 0 | 4 | −4 |
 Казахстан |
2 | 0 | 0 | 2 | 1 | 6 | −5 |
 Республика Кипр |
5 | 0 | 0 | 5 | 3 | 17 | −14 |
 Китай |
1 | 0 | 1 | 0 | 0 | 0 | 0 |
 Латвия |
3 | 0 | 0 | 3 | 1 | 9 | −8 |
 Литва |
2 | 0 | 0 | 2 | 1 | 7 | −6 |
 Лихтенштейн |
1 | 0 | 0 | 1 | 0 | 1 | −1 |
 Македония |
6 | 1 | 1 | 4 | 1 | 9 | −8 |
 Мальта |
2 | 0 | 2 | 0 | 2 | 2 | 0 |
 Молдавия |
3 | 0 | 1 | 2 | 2 | 6 | −4 |
 Нидерланды |
6 | 0 | 0 | 6 | 0 | 21 | −21 |
 Польша |
1 | 0 | 0 | 1 | 0 | 4 | −4 |
 Португалия |
3 | 0 | 0 | 3 | 1 | 14 | −13 |
 Россия |
6 | 0 | 0 | 6 | 2 | 21 | −19 |
 Румыния |
4 | 0 | 0 | 4 | 1 | 15 | −14 |
 Словакия |
2 | 0 | 0 | 2 | 0 | 2 | −2 |
 Турция |
2 | 0 | 0 | 2 | 0 | 7 | −7 |
 Украина |
4 | 0 | 0 | 4 | 0 | 17 | −17 |
 Уэльс |
1 | 0 | 0 | 1 | 1 | 2 | −1 |
 Фарерские острова |
1 | 0 | 1 | 0 | 0 | 0 | 0 |
 Финляндия |
2 | 0 | 1 | 1 | 0 | 3 | −3 |
 Франция |
3 | 0 | 0 | 3 | 0 | 7 | −7 |
 Хорватия |
6 | 0 | 0 | 6 | 0 | 24 | −24 |
 Чехия |
2 | 0 | 0 | 2 | 1 | 12 | −11 |
 Экваториальная Гвинея |
1 | 0 | 0 | 1 | 0 | 1 | −1 |
 Эстония |
12 | 0 | 0 | 12 | 7 | 29 | −22 |
| Итого | 127 | 3 | 11 | 113 | 36 | 356 | −320 |
Квалификация на ЧЕ-2016
| # | Сборная | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | И | В | Н | П | М | ± | Очки | ||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Уэльс
|
1:0 | 2:1 | 0:0 | 6 | 4 | 2 | 0 | 8 − 2 | +6 | 14 | |||||
| 2 | Бельгия
|
0:0 | 5:0 | 6:0 | 6 | 3 | 2 | 1 | 13 − 2 | +11 | 11 | |||||
| 3 | Израиль
|
0:3 | 0:1 | 3:0 | 6 | 3 | 0 | 3 | 10 − 9 | +1 | 9 | |||||
| 4 | Республика Кипр
|
1:2 | 5:0 | 6 | 3 | 0 | 3 | 12 − 11 | +1 | 9 | ||||||
| 5 | Босния и Герцеговина
|
1:1 | 3:1 | 1:2 | 6 | 2 | 2 | 2 | 8 − 7 | +1 | 8 | |||||
| 6 |  Андорра
|
1:2 | 1:4 | 1:3 | 0:3 | 6 | 0 | 0 | 6 | 3 − 23 | −20 | 0 |
Стадион
До недавнего времени домашние игры команда проводила на Муниципальном стадионе Андорры-ла-Вельи (также называемом «Комуналь»). Однако, из-за ужесточения международными футбольными организациями требований к стадионам она лишилась такой возможности. Было анонсировано строительство новой домашей арены, удовлетворяющей всем современным требованиям, — Национального стадиона (3036 мест). Уже первый матч отборочного цикла чемпионата Европы 2016 года против сборной Уэльса состоялся на новом стадионе[13]. Иногда играет домашние матчи на барселонском Олимпийском стадионе, либо на других испанских аренах.
Текущий состав
- Статистика дана с учётом игры против сборной Кипра 12 июня 2015 года
См. также: Список игроков сборной Андорры по футболу
Следующие игроки вызваны[14] для подготовки к отборочным матчам ЧЕ-2016 со сборным Израиля и Боснии и Герцеговины, назначенным на 3 и 6 сентября 2015 года, соответственно.
Недавние вызовы
- Статистика дана на момент вызова в сборную
| Позиция | Имя | Дата рождения | Игры (голы) | Клуб | Последний вызов |
|---|---|---|---|---|---|
| вр | Угу Мануэл ду Пасу | 10 июня 1984 (39 лет) | 0 (0) | Ордино |
28 марта 2015, Босния и Герцеговина
|
| вр | Виктор Сильверьо | 15 апреля 1997 (27 лет) | 0 (0) | Андорра |
12 июня 2015, Кипр
|
| зщ | Давид Манейро | 17 февраля 1989 (35 лет) | 11 (0) | Унио Эспортива Санта-Колома |
12 июня 2015, Кипр
|
| зщ | Эрик Родригес | 2 апреля 1993 (31 год) | 0 (0) | Сан-Жулиа |
28 марта 2015, Босния и Герцеговина
|
| зщ | Алекс Рока | 4 июля 1991 (32 года) | 0 (0) | Унио Эспортива Санта-Колома |
28 марта 2015, Босния и Герцеговина
|
| пз | Себастиа Бертран | 10 декабря 1992 (31 год) | 0 (0) | Ордино |
28 марта 2015, Босния и Герцеговина
|
| пз | Марк Валес | 4 апреля 1990 (34 года) | 36 (0) | Реал Сарагоса Б |
12 июня 2015, Кипр
|
| пз | Иван Лоренсо | 15 апреля 1986 (38 лет) | 25 (0) | Мольерусса |
12 июня 2015, Кипр
|
| пз | Диего Мариньо | 16 июня 1992 (31 год) | 0 (0) | Ордино |
28 марта 2015, Босния и Герцеговина
|
| пз | Кристофер Поуса | 29 июня 1992 (31 год) | 2 (0) | Ордино |
12 июня 2015, Кипр
|
| пз | Марк Пужоль | 21 августа 1982 (41 год) | 64 (2) | Санта-Колома |
16 ноября 2014, Кипр
|
| нп | Людовик Клементе | 9 мая 1986 (37 лет) | 11 (0) | Андорра |
12 июня 2015, Кипр
|
| нп | Жулиа Санчес | 20 июня 1978 (45 лет) | 66 (1) | Андорра |
28 марта 2015, Босния и Герцеговина
|
| нп | Жоан Тоскано | 14 августа 1984 (39 лет) | 21 (0) | Санта-Колома |
13 октября 2014, Израиль
|
Удачные матчи
На 18 августа 2015 года сборная Андорры провела 127 матчей и лишь в четырнадцати из них смогла уйти от поражения.
| Дата | Стадион | Соперник | Статус матча | Счёт | Авторы голов у Андорры |
|---|---|---|---|---|---|
| 24 июня 1998 | Городской, Вильянди, Эстония | Азербайджан
|
Товарищеский матч | 0:0 | |
| 3 февраля 1999 | «Баия Сур», Сан-Фернандо, Испания | Фарерские острова
|
Товарищеский матч | 0:0 | |
| 8 февраля 2000 | Национальный, Та-Кали, Мальта | Мальта
|
Товарищеский матч | 1:1 | Оскар Сонеджи |
| 10 февраля 2000 | Национальный, Та-Кали, Мальта | Азербайджан
|
Товарищеский матч | 0:0 | |
| 24 апреля 2000 | Комуналь, Андорра-ла-Велья, Андорра | Белоруссия
|
Товарищеский матч | 2:0 | Хесус Лусендо, Жулиа Санчес |
| 27 марта 2002 | Национальный, Та-Кали, Мальта | Мальта
|
Товарищеский матч | 1:1 | Антони Лима |
| 17 апреля 2002 | «Комуналь», Андорра-ла-Велья, Андорра | Албания
|
Товарищеский матч | 2:0 | Эмилиано Гонсалес, Манель Хименес |
| 14 апреля 2004 | Муниципальный, Пералада, Испания | Китай
|
Товарищеский матч | 0:0 | |
| 13 октября 2004 | «Комуналь», Андорра-ла-Велья, Андорра | Македония
|
ОЧМ-2006 | 1:0 | Марк Бернаус |
| 9 февраля 2005 | Городской, Скопье, Македония | Македония
|
ОЧМ-2006 | 0:0 | |
| 3 сентября 2005 | «Комуналь», Андорра-ла-Велья, Андорра | Финляндия
|
ОЧМ-2006 | 0:0 | |
| 7 февраля 2007 | «Комуналь», Андорра-ла-Велья, Андорра | Армения
|
Товарищеский матч | 0:0 | |
| 30 мая 2012 | «Шпортпарк Кельстербах», Кельстербах, Германия | Азербайджан
|
Товарищеский матч | 0:0 | |
| 14 августа 2013 | «Зимбру», Кишинёв, Молдавия | Молдавия
|
Товарищеский матч | 1:1 | Оскар Сонеджи |
Бомбардиры
| № | Игрок | Голы |
|---|---|---|
| 1 | Ильдефонс Лима | 10 |
| 2 | Оскар Сонеджи | 4 |
| 3–4 | Хесус Лусендо | 3 |
| Эмилиано Гонсалес | 3 | |
| 5–7 | Хусто Руис | 2 |
| Фернандо Сильва | 2 | |
| Марк Пужоль | 2 |
Ещё десять футболистов забили по одному голу и один мяч в свои ворота отправил игрок сборной Кипра.
Напишите отзыв о статье "Сборная Андорры по футболу"
Примечания
- ↑ 1 2 [www.fifa.com/worldranking/rankingtable/index.html FIFA/Coca-Cola World Ranking] (англ.). FIFA.
- ↑ [www.world-results.net/uefa/ranking_2015.html Рейтинг национальных сборных Европы. UEFA National Team Ranking / Updated 2015/11/13 20:52 CET] (англ.)
- ↑ [2012.football.ua/news/view/143695.html Альварес: в Андорре нет профессиональных футболистов] (рус.). Football.ua (10.10.2011). Проверено 10 октября 2011. [www.webcitation.org/65XhIcl3e Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/worldcup2010/news/80010.html Андорра: «Будем бороться за победу»] (рус.). Football.ua (14.10.2009). Проверено 10 октября 2011. [www.webcitation.org/65XhKGZZE Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
- ↑ [sovsport.ru/gazeta/article-item/406044 Зарплата — от 1500 до 2500. Костяк сборной Андорры составляют «белые воротнички», чей месячный доход составляет меньшую сумму, чем у наших игроков первого дивизиона] (рус.). Советский спорт (02.09.2010). Проверено 10 октября 2011. [www.webcitation.org/65XhLthRJ Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/euro2008/news/15063.html Безрадостная победа Англии] (рус.). Football.ua (29.03.2007). Проверено 10 октября 2011. [www.webcitation.org/65XhSVdai Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/euro2008/news/18396.html Андорра сыграет с Россией в три форварда!] (рус.). Football.ua (02.06.2007). Проверено 10 октября 2011. [www.webcitation.org/65XhUUaB4 Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
- ↑ [2012.football.ua/news/view/143803.html Отбор Евро-2012 на языке цифр] (рус.). Football.ua (13.10.2011). Проверено 17 октября 2011. [www.webcitation.org/65XhVo1vL Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/euro2008/news/15070.html Макларен: «Мы проявили характер»] (рус.). Football.ua (29.03.2007). Проверено 10 октября 2011. [www.webcitation.org/65XhXT2Wt Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
- ↑ [terrikon.com/posts/29868 Сборная Андорры — строители, менеджеры и врачи] (рус.). Террикон (04.09.2009). Проверено 10 октября 2011. [www.webcitation.org/65XhZBwOs Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/england/news/9810.html Моуриньо за исключение слабых сборных из отборочных турниров] (рус.). Football.ua (25.12.2006). Проверено 10 октября 2011. [www.webcitation.org/65Xhaz5dv Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
- ↑ [football.ua/england/news/15178.html Бенитес против игр грандов и карликов] (рус.). Football.ua (31.03.2007). Проверено 10 октября 2011. [www.webcitation.org/65XhcgZdl Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
- ↑ [www.elperiodicdandorra.ad/esports/35921-lestadi-nacional-aprova.html L'Estadi Nacional aprova] (каталан.)
- ↑ [www.faf.ad/pnfg/NNws_ShwNewDup?codigo=1006030&cod_primaria=3000301&cod_secundaria=3000301#.VedJ2paE_AQ Llista de preconvocats de la Selecció absoluta contra Israel] (каталан.)
Ссылки
- [fedandfut.com Официальный сайт Федерации футбола Андорры] (англ.) (каталан.)
- [eu-football.ru/_matches.php?id=5 Отчёты обо всех матчах сборной Андорры с 1996 года] (рус.)
- [fifa.com/associations/association=and/index.html Сборная Андорры на официальном сайте ФИФА] (англ.)
| Тренеры национальной сборной Андорры по футболу
|
|---|
|
Кодина (1996) • Милуир (1997—1999) • Родриго (1999—2010) • Кольдо (2010—н.в.) |
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Сборная Андорры по футболу
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.
Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
