Мужская сборная СССР по гандболу
Сборная СССР | |
Региональная федерация | |
---|---|
Национальная федерация | |
Лучшие результаты | |
Олимпийские игры | |
Чемпионаты мира |
Золото (1982) |
Мужская сборная СССР по гандболу — национальная команда СССР, существовавшая до 1991 года и участвующая в международных соревнованиях по гандболу.
История
Олимпийские игры
Чемпионаты мира
- 1964 : 5-е место
- 1967 : 4-е место
- 1970 : 9-е место
- 1974 : 5-е место
- 1978 : 2-е место
- 1982 : Чемпион
- 1986 : 10-е место
- 1990 : 2-е место
9 января 1961 года в Москве в рамках отборочного турнира к IV чемпионату мира подопечные Евгения Ивахина и Лазаря Гуревича победили команду Румынии — 12:9. Эта встреча считается первым официальным матчем сборной команды СССР. В ответном поединке в Бухаресте (15 января) румыны оказались сильнее — 15:9, что позволило им попасть на чемпионат, который они в итоге и выиграли.
Следующий отборочный цикл сложился для сборной СССР удачнее — в двух матчах обыграна команда Финляндии. Дебютный турнир советская команда завершила на 5-м месте, а её игрок Георгий Лебедев был признан лучшим разыгрывающим V чемпионата мира.
В 1978 году советская команда, выступая на чемпионате мира в Дании в ранге олимпийского чемпиона Монреаля-1976, завоевала серебряные медали, а в 1982-м в ФРГ команда Анатолия Евтушенко впервые стала чемпионом мира. В её составе выступали Александр Шипенко, Олег Гагин, Сергей Кушнирюк, Владимир Кравцов, Анатолий Федюкин, Михаил Васильев, Юрий Кидяев, Раймундас Валуцкас, Михаил Ищенко, Александр Рыманов, Александр Каршакевич, Владимир Белов, Александр Анпилогов, Юрий Шевцов и Вальдемар Новицкий.
Тренеры
Известные игроки
- Оганезов, Альберт Эдуардович
- Климов, Юрий Михайлович
- Максимов, Владимир Салманович
- Анпилогов, Александр Семёнович
- Гассий, Валерий Дмитриевич
- Ильин, Василий Петрович
- Ищенко, Михаил Алексеевич
- Кидяев, Юрий Константинович
- Кравцов, Владимир Николаевич
- Кушнирюк, Сергей Георгиевич
- Лагутин, Юрий Васильевич
- Резанов, Александр Геннадьевич
- Томин, Николай Николаевич
- Федюкин, Анатолий Викторович
- Чернышёв, Евгений Васильевич
- Махорин, Виктор Павлович
- Базанова, Марина Викторовна
- Белов, Владимир Борисович
- Васильев, Михаил Анатольевич
- Гагин, Олег Юрьевич
- Каршакевич, Александр Владимирович
- Новицкис, Вальдемар Александрович
- Рыманов, Александр Анатольевич
- Шевцов, Юрий Анатольевич
- Шипенко, Александр Николаевич
- Атавин, Вячеслав Владимирович
- Гопин, Валерий Павлович
- Дорошенко, Леонид
- Лавров, Андрей Иванович
- Нестеров, Юрий Игоревич
- Свириденко, Георгий Владимирович
- Тучкин, Александр Аркадьевич
- Тюменцев, Андрей Алексеевич
- Чумак, Игорь Владимирович
- Шароваров, Константин Григорьевич
- Галуза, Анатолий Петрович
- Малиновский, Александр Леонидович
- Мосейкин, Александр Николаевич
- Кожухов, Александр Борисович
- Барбашинский, Андрей Станиславович
- Бебешко, Сергей Васильевич
- Васильев, Игорь Владимирович
- Гаврилов, Юрий Анатольевич
- Горпишин, Вячеслав Николаевич
- Гребнев, Олег Николаевич
- Дуйшебаев, Талант Мушанбетович
- Киселев, Олег Викторович
- Кудинов, Василий Александрович
- Миневский, Андрей Петрович
- Филиппов, Дмитрий Рудольфович
- Якимович, Михаил Иванович
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Напишите отзыв о статье "Мужская сборная СССР по гандболу"
Отрывок, характеризующий Мужская сборная СССР по гандболу
Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.