Сборная Туниса по футболу

</tr></tr></tr></tr></tr></tr>

Сборная Туниса по футболу
Прозвища	Les Aigles de Carthage (Карфагенские орлы)
Конфедерация	АФК
Федерация	Тунисская федерация футбола
Гл. тренер	Хенрик Касперчак
Капитан	Аймен Матлути
Наибольшее кол-во игр	Радхи Жаиди (105)
Лучший бомбардир	Иссам Джемаа (36)
Рейтинг ФИФА	45(▲2) (14 июля 2016) </td></tr>
Код ФИФА	TUN </td></tr>
Основная форма Гостевая форма
Первая игра
Тунис 2 - 1 Алжир (Тунис; 25 июня, 1957) </td></tr>
Самая крупная победа
Тунис 7 - 0 Того (Тунис, Тунис; 7 января, 2000) Тунис 7 - 0 Малави (Тунис, Тунис; 26 марта, 2005) Тунис 8 - 1 Джибути (Радес,Тунис; 12 июня,2015) </td></tr>
Самое крупное поражение
Венгрия 10 - 1 Тунис (Будапешт, Венгрия; 24 июля, 1960) </td></tr>
Чемпионат мира
Участие	4 (впервые 1978) </td></tr>
Достижения	1-й этап, 1978, 1998, 2002, 2006 </td></tr>
Кубок африканских наций
Участие	17 (впервые 1962) </td></tr>
Достижения	Чемпионы, 2004 </td></tr> </table> Спортивные награды Кубок Африканских Наций Бронза Эфиопия 1962 Серебро Тунис 1965 Серебро ЮАР 1996 Золото Тунис 2004 Сборная Туниса по футболу (араб. منتخب تونس لكرة القدم‎) представляет Тунис на международных матчах и турнирах по футболу. Также известна по прозвищу «Les Aigles de Carthage» («Орлы Карфагена»). Контролируется Федерацией Футбола Туниса. История Чемпионат мира 1978 Первый Чемпионат мира для Туниса был в 1978 году в Аргентине. Они стали первой африканской командой, которая выиграла матч на чемпионатах мира, победив Мексику 3:1 в Росарио. Однако после поражения от полуфиналистов 1974 года Польши 0:1 и ничьи 0:0 с Германией они не смогли достичь следующего этапа. На следующий чемпионат мира Тунис смог попасть только спустя двадцать лет. Чемпионат мира 1998 Команда Аделя Селлими была избита Англией 0:2 и Колумбией 0:1, чтобы устранить их на групповом этапе. Единственные очки они смогли добыть в матче с Румынией, сыграв вничью 1:1. Достижения 4-х кратный участник Чемпионата мира: (1978, 1998, 2002, 2006). Обладатель Кубка африканских наций: 2004 Вице-чемпион Кубка африканских наций : 1965, 1996 3-е место на Кубке африканских наций : 1962 Знаменитые игроки Хатем Трабелси Селим Бенашур Шакер Зуаги Джаухар Мнари Жозе Клайтон Али Бумнижель Карим Хагги Франсилеудо Дос Сантос Радхи Жаиди Мехди Нафти Аммар Жемаль Садок Сасси Аймен Абденнур Иссам Джемаа Текущий состав Список футболистов, вызванных на товарищеский матч с Бельгией, который состоялся 7 июня 2014 года. Матчи и голы приведены по состоянию на 7 июня 2014 года № Позиция Игрок Дата рождения / возраст Матчи Голы Клуб 1 Вр Хамди Касрауи 18 января 1983 (41 год) 38 0 Стад Тунизьен 16 Вр Фарук Бен-Мустафа 1 июля 1989 (34 года) 8 0 Клуб Африкэн 22 Вр Атеф Дехиль 4 апреля 1990 (34 года) 0 0 Клуб Африкэн 2 Защ Сиам Бен-Юссеф 31 марта 1989 (35 лет) 7 0 Астра 3 Защ Мохаммед Али Якуби 5 октября 1990 (33 года) 1 0 Клуб Африкэн 4 Защ Селим Бен-Джемия 29 января 1989 (35 лет) 2 0 Лаваль 5 Защ Аммар Джемаль 20 апреля 1987 (36 лет) 28 6 Аль-Фатех 6 Защ Билель Мохсни 21 июля 1987 (36 лет) 2 0 Рейнджерс 18 Защ Яссин Микари 9 января 1983 (41 год) 31 1 Клуб Африкэн 20 Защ Аймен Абденнур 6 августа 1989 (34 года) 33 1 Монако 21 Защ Хамза Матлути 25 мая 1992 (31 год) 3 0 Бизертен 8 ПЗ Халед Корби 16 декабря 1985 (38 лет) 26 2 Клуб Африкэн 10 ПЗ Саад Бгуир 22 марта 1994 (30 лет) 0 0 Стад Габесьен 12 ПЗ Шади Хаммами 14 июня 1986 (37 лет) 28 1 Аль-Кувейт 14 ПЗ Стефан Натер 20 января 1984 (40 лет) 3 0 Клуб Африкэн 15 ПЗ Зухаир Дауади 1 января 1988 (36 лет) 34 4 Клуб Африкэн 19 ПЗ Нидаль Бен-Саид 15 января 1991 (33 года) 1 0 Монастир 7 Нап Эдем Ржаиби 5 апреля 1994 (30 лет) 0 0 Бизертен 9 Нап Хамза Юнес 16 апреля 1986 (38 лет) 2 0 Ботев Пловдив 11 Нап Фахреддин Бен-Юссеф 21 июня 1991 (32 года) 15 2 Сфаксьен 17 Нап Иссам Джемаа 28 января 1984 (40 лет) 83 36 Аль-Кувейт 23 Нап Шедли Гьраб 15 мая 1993 (30 лет) 0 0 Стад Габесьен Наибольшее количество матчей # Игрок Годы в сборной Игры Голы 1 Радхи Жаиди 1996—2009 105 7 2 Халед Бадра 1995—2006 97 12 3 Шокри Эль-Уаер 1993—2002 93 0 4 Каис Годбане 1996—2006 92 6 5 Садок Сасси 1963—1978 90 0 6 Тарак Диаб 1978—1989 89 12 7 Риад Буазизи 1996—2010 88 4 8 Мохамед Али Маджуби 1985—1995 86 17 9 Сиражеддин Шихи 1991—2001 85 4 10 Зубер Байя 1994—2002 81 27 Напишите отзыв о статье "Сборная Туниса по футболу" Примечания Ссылки [www.ftf.org.tn/accueil.php Футбольная Федерация Туниса] [www.fifa.com/associations/association=tun/index.html Сборная Туниса на сайте ФИФА]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Сборная Туниса по футболу

Получив, пробужденный от сна, холодную и повелительную записку от Кутузова, Растопчин почувствовал себя тем более раздраженным, чем более он чувствовал себя виновным. В Москве оставалось все то, что именно было поручено ему, все то казенное, что ему должно было вывезти. Вывезти все не было возможности.
«Кто же виноват в этом, кто допустил до этого? – думал он. – Разумеется, не я. У меня все было готово, я держал Москву вот как! И вот до чего они довели дело! Мерзавцы, изменники!» – думал он, не определяя хорошенько того, кто были эти мерзавцы и изменники, но чувствуя необходимость ненавидеть этих кого то изменников, которые были виноваты в том фальшивом и смешном положении, в котором он находился.
Всю эту ночь граф Растопчин отдавал приказания, за которыми со всех сторон Москвы приезжали к нему. Приближенные никогда не видали графа столь мрачным и раздраженным.
«Ваше сиятельство, из вотчинного департамента пришли, от директора за приказаниями… Из консистории, из сената, из университета, из воспитательного дома, викарный прислал… спрашивает… О пожарной команде как прикажете? Из острога смотритель… из желтого дома смотритель…» – всю ночь, не переставая, докладывали графу.
На все эта вопросы граф давал короткие и сердитые ответы, показывавшие, что приказания его теперь не нужны, что все старательно подготовленное им дело теперь испорчено кем то и что этот кто то будет нести всю ответственность за все то, что произойдет теперь.
– Ну, скажи ты этому болвану, – отвечал он на запрос от вотчинного департамента, – чтоб он оставался караулить свои бумаги. Ну что ты спрашиваешь вздор о пожарной команде? Есть лошади – пускай едут во Владимир. Не французам оставлять.
– Ваше сиятельство, приехал надзиратель из сумасшедшего дома, как прикажете?
– Как прикажу? Пускай едут все, вот и всё… А сумасшедших выпустить в городе. Когда у нас сумасшедшие армиями командуют, так этим и бог велел.
На вопрос о колодниках, которые сидели в яме, граф сердито крикнул на смотрителя:
– Что ж, тебе два батальона конвоя дать, которого нет? Пустить их, и всё!
– Ваше сиятельство, есть политические: Мешков, Верещагин.
– Верещагин! Он еще не повешен? – крикнул Растопчин. – Привести его ко мне.


К девяти часам утра, когда войска уже двинулись через Москву, никто больше не приходил спрашивать распоряжений графа. Все, кто мог ехать, ехали сами собой; те, кто оставались, решали сами с собой, что им надо было делать.
Граф велел подавать лошадей, чтобы ехать в Сокольники, и, нахмуренный, желтый и молчаливый, сложив руки, сидел в своем кабинете.
Каждому администратору в спокойное, не бурное время кажется, что только его усилиями движется всо ему подведомственное народонаселение, и в этом сознании своей необходимости каждый администратор чувствует главную награду за свои труды и усилия. Понятно, что до тех пор, пока историческое море спокойно, правителю администратору, с своей утлой лодочкой упирающемуся шестом в корабль народа и самому двигающемуся, должно казаться, что его усилиями двигается корабль, в который он упирается. Но стоит подняться буре, взволноваться морю и двинуться самому кораблю, и тогда уж заблуждение невозможно. Корабль идет своим громадным, независимым ходом, шест не достает до двинувшегося корабля, и правитель вдруг из положения властителя, источника силы, переходит в ничтожного, бесполезного и слабого человека.
Растопчин чувствовал это, и это то раздражало его. Полицеймейстер, которого остановила толпа, вместе с адъютантом, который пришел доложить, что лошади готовы, вошли к графу. Оба были бледны, и полицеймейстер, передав об исполнении своего поручения, сообщил, что на дворе графа стояла огромная толпа народа, желавшая его видеть.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый стоял в передних рядах и с строгим лицом, размахивая рукой, говорил что то. Окровавленный кузнец с мрачным видом стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
– Готов экипаж? – сказал Растопчин, отходя от окна.
– Готов, ваше сиятельство, – сказал адъютант.
Растопчин опять подошел к двери балкона.
– Да чего они хотят? – спросил он у полицеймейстера.
– Ваше сиятельство, они говорят, что собрались идти на французов по вашему приказанью, про измену что то кричали. Но буйная толпа, ваше сиятельство. Я насилу уехал. Ваше сиятельство, осмелюсь предложить…
– Извольте идти, я без вас знаю, что делать, – сердито крикнул Растопчин. Он стоял у двери балкона, глядя на толпу. «Вот что они сделали с Россией! Вот что они сделали со мной!» – думал Растопчин, чувствуя поднимающийся в своей душе неудержимый гнев против кого то того, кому можно было приписать причину всего случившегося. Как это часто бывает с горячими людьми, гнев уже владел им, но он искал еще для него предмета. «La voila la populace, la lie du peuple, – думал он, глядя на толпу, – la plebe qu'ils ont soulevee par leur sottise. Il leur faut une victime, [„Вот он, народец, эти подонки народонаселения, плебеи, которых они подняли своею глупостью! Им нужна жертва“.] – пришло ему в голову, глядя на размахивающего рукой высокого малого. И по тому самому это пришло ему в голову, что ему самому нужна была эта жертва, этот предмет для своего гнева.
– Готов экипаж? – в другой раз спросил он.
– Готов, ваше сиятельство. Что прикажете насчет Верещагина? Он ждет у крыльца, – отвечал адъютант.
– А! – вскрикнул Растопчин, как пораженный каким то неожиданным воспоминанием.
И, быстро отворив дверь, он вышел решительными шагами на балкон. Говор вдруг умолк, шапки и картузы снялись, и все глаза поднялись к вышедшему графу.
– Здравствуйте, ребята! – сказал граф быстро и громко. – Спасибо, что пришли. Я сейчас выйду к вам, но прежде всего нам надо управиться с злодеем. Нам надо наказать злодея, от которого погибла Москва. Подождите меня! – И граф так же быстро вернулся в покои, крепко хлопнув дверью.
По толпе пробежал одобрительный ропот удовольствия. «Он, значит, злодеев управит усех! А ты говоришь француз… он тебе всю дистанцию развяжет!» – говорили люди, как будто упрекая друг друга в своем маловерии.
Через несколько минут из парадных дверей поспешно вышел офицер, приказал что то, и драгуны вытянулись. Толпа от балкона жадно подвинулась к крыльцу. Выйдя гневно быстрыми шагами на крыльцо, Растопчин поспешно оглянулся вокруг себя, как бы отыскивая кого то.
– Где он? – сказал граф, и в ту же минуту, как он сказал это, он увидал из за угла дома выходившего между, двух драгун молодого человека с длинной тонкой шеей, с до половины выбритой и заросшей головой. Молодой человек этот был одет в когда то щегольской, крытый синим сукном, потертый лисий тулупчик и в грязные посконные арестантские шаровары, засунутые в нечищеные, стоптанные тонкие сапоги. На тонких, слабых ногах тяжело висели кандалы, затруднявшие нерешительную походку молодого человека.
– А ! – сказал Растопчин, поспешно отворачивая свой взгляд от молодого человека в лисьем тулупчике и указывая на нижнюю ступеньку крыльца. – Поставьте его сюда! – Молодой человек, брянча кандалами, тяжело переступил на указываемую ступеньку, придержав пальцем нажимавший воротник тулупчика, повернул два раза длинной шеей и, вздохнув, покорным жестом сложил перед животом тонкие, нерабочие руки.
Несколько секунд, пока молодой человек устанавливался на ступеньке, продолжалось молчание. Только в задних рядах сдавливающихся к одному месту людей слышались кряхтенье, стоны, толчки и топот переставляемых ног.
Растопчин, ожидая того, чтобы он остановился на указанном месте, хмурясь потирал рукою лицо.
– Ребята! – сказал Растопчин металлически звонким голосом, – этот человек, Верещагин – тот самый мерзавец, от которого погибла Москва.
Молодой человек в лисьем тулупчике стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе перед животом и немного согнувшись. Исхудалое, с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело лицо.
Все глаза были устремлены на него. Он посмотрел на толпу, и, как бы обнадеженный тем выражением, которое он прочел на лицах людей, он печально и робко улыбнулся и, опять опустив голову, поправился ногами на ступеньке.
– Он изменил своему царю и отечеству, он передался Бонапарту, он один из всех русских осрамил имя русского, и от него погибает Москва, – говорил Растопчин ровным, резким голосом; но вдруг быстро взглянул вниз на Верещагина, продолжавшего стоять в той же покорной позе. Как будто взгляд этот взорвал его, он, подняв руку, закричал почти, обращаясь к народу: – Своим судом расправляйтесь с ним! отдаю его вам!
Народ молчал и только все теснее и теснее нажимал друг на друга. Держать друг друга, дышать в этой зараженной духоте, не иметь силы пошевелиться и ждать чего то неизвестного, непонятного и страшного становилось невыносимо. Люди, стоявшие в передних рядах, видевшие и слышавшие все то, что происходило перед ними, все с испуганно широко раскрытыми глазами и разинутыми ртами, напрягая все свои силы, удерживали на своих спинах напор задних.
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.
– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.