Свайно, Роберт

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Роберт Свайно
англ. Robert Swinhoe
Дата рождения:

1 сентября 1836(1836-09-01)

Место рождения:

Калькутта

Дата смерти:

28 октября 1877(1877-10-28) (41 год)

Место смерти:

Лондон

Страна:

Великобритания

Научная сфера:

орнитология, зоология

Систематик живой природы
Автор наименований ряда ботанических таксонов. В ботанической (бинарной) номенклатуре эти названия дополняются сокращением «Swinhoe».
[www.ipni.org/ipni/idAuthorSearch.do?id=10348-1-1 Персональная страница] на сайте IPNI

Исследователь, описавший ряд зоологических таксонов. Для указания авторства, названия этих таксонов сопровождают обозначением «Swinhoe».


Страница на Викивидах

Роберт Свайно (также Свинхэ англ. Robert Swinhoe) — британский натуралист, орнитолог и зоолог.



Биография

Родился в Калькутте (Индия), учился в университете Лондона, в 1854 году присоединился к консульскому корпусу в Китае. В свободное время в Китае он собирал природно-исторические экземпляры, и так как многие из посещённых им областей никогда ещё не были доступны раньше для западноевропейских исследователей; многие из собранных им видов были новыми для науки. Как орнитолог он собрал многие обнаруженные им виды птиц, а также рыб, насекомых и млекопитающих.

В 1862 году он вернулся со своей коллекцией в Англию. Джон Гульд представил многих из обнаруженных им птиц в своём произведении «Birds of Asia» (1863).

Названы в честь Свайно

Многие виды животных были названы в честь Свайно, например, свайнова лофура (Lophura swinhoii), Capricornis swinhoei.

В честь Свайно назван один из встречающихся в Китае видов рода Пиерис из семейства Вересковые — Pieris swinhoei Hemsl. (1889)


Напишите отзыв о статье "Свайно, Роберт"

Отрывок, характеризующий Свайно, Роберт

Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.