Сведберг, Теодор

Теодор Сведберг
швед. Theodor Svedberg
Место рождения:	Вальбу, Швеция
Место смерти:	Коппарберг, Швеция
Страна:	Швеция Швеция
Научная сфера:	биохимия
Место работы:	Упсальский университет
Альма-матер:	Упсальский университет
Известные ученики:	Арне Тиселиус
Награды и премии:	Нобелевская премия по химии (1926) Почëтный доктор Королевского технологического института (1944) Медаль Франклина (1949)

Теодо́р Све́дберг (швед. Theodor Svedberg; 30 августа 1884, Вальбу — 26 февраля 1971, Коппарберг) — шведский физико-химик. Член Шведской АН. Лауреат Нобелевской премии по химии (1926).

Биография

В 1907 году окончил Уппсальский университет, работал там же. С 1949 года — директор института ядерной химии (Институт Г. Вернера).

Был женат на Андреа Андреен (1888—1972), деятеле международного женского демократического движения, лауреате Международной Сталинской премии «За укрепление мира между народами» (1953).

Основные труды

Основные труды посвящены коллоидной химии, определению размеров и формы молекул, электрофорезу. Экспериментально подтвердил (1906) разработанную А. Эйнштейном и М. Смолуховским теорию броуновского движения. Создал метод ультрацентрифугирования для выделения коллоидных частиц из раствора, построил первые ультрацентрифуги. Внёс большой вклад в развитие физико-химии белков.

В честь него названа применяемая при седиментационном анализе единица измерения отношения скорости седиментации к центробежному ускорению — сведберг. 1 сведберг = 10⁻¹³ сек. Обозначается большой латинской буквой S (пример: белок 7S)

Нобелевская премия

Нобелевская премия по химии 1926 года.

Память

В 2009 году Международный астрономический союз присвоил имя Теодора Сведберга кратеру на видимой стороне Луны.

Сочинения

• Die Existenz der Moleküle, Lpz., 1912
• Colloid chemistry, N. Y., 1924

Литература

• The Svedberg. 1884—1944, [Uppsala, 1944]

Ссылки

• [nobelprize.org/nobel_prizes/chemistry/laureates/1926/ Информация с сайта Нобелевского комитета]  (англ.)
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-52070.ln-ru Профиль Теодора Сведберга] на официальном сайте РАН

Отрывок, характеризующий Сведберг, Теодор

Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.