Свенельд

Свене́льд — воевода варяжского происхождения X века в Древнерусском государстве, соправитель Святослава Игоревича. Не исключено, что после смерти Святослава Свенельд обладал (в годы юности Ярополка Святославича) полномочиями великого князя и, фактически, был единовластным правителем Руси.

Имя Свенельда, возможно, указывает на его скандинавское или балтское происхождение. В летописях оно передано по-разному: Свѣналъдъ, Свѣнгельдъ, Свѣнгелдъ, Свѣньгелдъ, Свенгелдь, Свентелдь. Первичной (с учетом греческих форм) можно считать форму Свѣнгельдъ, в которой имя представлено в тексте русско-византийского договора 971 года в Ипатьевской летописи.

Начал карьеру при князе Игоре. В русско-византийском договоре 944 года он не назван, но Новгородская летопись младшего извода говорит о его участии в завоевании уличей и сборе дани с подвластных славянских племен. Он имел личную дружину, обладал значительными богатствами. Некоторые историки считают, что Свенельд контролировал часть территории Руси на западе (древляне) и юго-западе (уличи). Зависть дружины великого киевского князя Игоря к дружине Свенельда заставила князя в 945 году дважды собрать дань с древлян, что привело к восстанию и убийству Игоря.

Свенельд возглавил карательный поход по подавлению восстания древлян, поддержав вдову Игоря, княгиню Ольгу. Летопись называет Свенельда воспитателем сына Игоря, князя Святослава, наряду с боярином Асмудом.

При Святославе Свенельд был одним из наиболее приближенных воевод, участвовал в походах князя на Болгарию и Византию. Некоторые его отождествляют со Сфенкелом (греч. Σφέγκελος) из «Истории» Льва Диакона, названным «третьим по достоинству после Сфендослава» (вторым был Икмор), он же Сфангел (греч. Σφάγγελος) Скилицы, считавшийся им вторым в войске русов. В 971 году Сфенкел/Сфангел, возглавляя семитысячную дружину, защищал Преслав, а после его падения прорвался в Доростол к Святославу. Однако под Доростолом по византийским источникам он был убит, а Свенельд ещё не раз встречается на страницах русских летописей. Имя Свенельда стоит наряду с именем Святослава в договоре Руси и Византии 971 года, который был заключён после гибели Сфенкела/Сфангела.

В 972 году он отговаривал Святослава идти в Киев через днепровские пороги, зная, что там устроили засаду печенеги, предлагал путь «на конях». Свенельд отправился конным путём через юго-западные земли Руси и благополучно вернулся в Киев, а князь отправился по Днепру и в битве на порогах с печенежским ханом Курей погиб.

При сыне Святослава Ярополке Свенельд сохраняет свою ведущую роль в политической жизни Руси. В это время возникает конфликт между Свенельдом и братом Ярополка Олегом, который правил древлянской землей. В 975 году, охотясь в древлянских землях, сын Свенельда Лют был убит Олегом. В ответ Свенельд начал подстрекать Ярополка начать войну с братом, что тот и сделал. К 978-980 годам Свенельд (уже бывший пожилым человеком), по всей видимости, умер, поскольку больше не фигурирует в описании войны Владимира и Ярополка.

Некоторые считают^[кто?], что Свенельд скрывается в летописи под именем воеводы Блуда, который предал Ярополка и обрек его на гибель. По сведениям В. Н. Татищева Блуд был убит Владимиром вскоре после прихода к власти.

Летопись (под 945 годом) называет двух сыновей Свенельда: Мстиша и Лют.

От киевского воеводы Святольда (польск. Swiętold (Свентольд), ср. Летописную форму Свѣнделдъ) выводил своё происхождение волынский род Киселей-Святольдичей. По мнению М. Грушевского "Святольд" является русско-литовской формой передачи имени Свенельд. Родовыми имениями Киселей были Нискиничи и Дорогиничи, расположенные под Владимиром на Волыни. Фигурирует Святольд и в родословной Ивана Серко.

.В кино

• Легенда о княгине Ольге (1983; СССР) режиссёр Юрий Ильенко, в роли Свенельда Константин Степанков.

Литература

Лушин В. Г. Свенельд: князь или воевода? // Историко-археологические записки. [Кн.] I. 2009. C. 45 — 57.

Отрывок, характеризующий Свенельд

– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.