Свердловский рок-клуб

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Свердловский рок-клуб
Руководители
президент

Николай Грахов

Основание

март 1986 года

Свердловский рок-клуб (СРК) — общественная и концертная организация, созданная в Свердловске в марте 1986 года и фактически прекратившая существование в 1991.





История

Первые музыкальные коллективы, которые можно отнести к жанру рок-музыки, появились в Свердловске в начале 1970-х. Эти группы не исполняли песни популярных в то время ВИА «Поющих гитар», «Весёлых ребят», а копировали «Битлз», «Лед Зеппелин», «Блэк Саббат». Члены рок-групп «Бумеранг», «Полимер», «Пилигрим», «БИОС» были в основном студентами институтов, потому там и базировались. В 1972 году группа "Бумеранг" завоевала звание лауреата Всероссийского студенческого фестиваля рок-групп в городе Куйбышеве.

В середине 1970-х возникают группы, пытающиеся выйти за рамки простого копирования и создавать собственные произведения. Наибо­лее известны и интересны среди них «Студия Архитектурного Инсти­тута» (ныне — УрГАХА) и «Сонанс» (УрГУ), исполнявшие сложные полифонические многочастные композиции, используя наряду с элек­трическими духовые и шумовые инструменты. Их выступления были насыщены разнообразными сценическими и светотехническими эф­фектами, включая и показ слайдов. Эти группы опирались на русский фольклор и достижения классической музыки XX века (С. Прокофьев, К. Пендерецкий). В 1976—1977 годах стали лауреатами фестивалей в Риге[1].

В 1978 на фестивале «Весна УПИ» сильное впечатление на сверд­ловских рок-музыкантов производит московская «Машина Времени», удачно сочетавшая русский текст с характерными интонаци­ями рока. В том же году группа «Сонанс» выступает на фестивале в подмосков­ном городе Черноголовка вместе с лидерами всесоюзного рок-андегра­унда.

В 1980 начинается новый этап в развитии свердловской рок-музы­ки. Её лидер «Сонанс» делает поворот в творчестве, исполняя более простые и демократические песенные формы. Одна из основных при­чин — растущая популярность «Машины Времени» и её последовате­лей. Через полгода после создания студийной записи группа распада­ется на две: «Трек» и «Урфин Джюс». В июне 1981 по инициативе коми­тета комсомола Архитектурного института проводится I городской рок-фестиваль, в котором участвует около 10 групп. В числе лучших — «Трек», «Урфин Джюс», «Р-клуб», «Отражение».

В декабре 1982 Свердловский горком комсомола впервые проводит вы­ездной семинар по проблемам молодёжной музыки. В его программе были лекции и совместные выступления групп. Через полгода состоял­ся II семинар, на котором появляются новые группы, в том числе и «Наутилус Помпилиус». В результате образуется довольно сплоченный круг единомыш­ленников, насчитывающий несколько десятков человек, которые постоянно общаются, совместно музицируют, обсуждают новые компо­зиции друг друга, устанавливают личные контакты с рок-музыкантами других городов.

Наконец, в марте 1986, Свердловский областной комитет КПСС распоряжается закончить с оформлением свердловского рок-клуба за две недели, письменно обосновать названия групп. Версия причастности КГБ к созданию клуба, как и ленинградского рок-клуба, окончательно не подтверждена[2].

Официальными задачами клуба были музыкальное и идейное сплочение рок-музыкантов, помощь начинающим и сложившимся группам через «литовку» (разрешения на публикации записей и выступления) и концерты.

Возглавил клуб и был его бессменным президентом Николай Грахов, первым заместителем президента рок-клуба являлся Рудольф Стерхов. Разместился рок-клуб в ДК им. Я. М. Свердлова (ныне ДК ГУВД) по адресу ул. Володарского, 9. Первый фестиваль СРК прошёл в июне 1986 года. Участвовало 20 коллективов, лидеры — «Наутилус Помпилиус», «Чайф», «Трек», «Сфинкс» и др.[1]

Второй фестиваль СРК — май 1987 года.

Третий фестиваль СРК — октябрь 1988 года.

Четвёртый фестиваль СРК — октябрь 1989 года.

В 1991 (по другим данным — в 1990[1]) рок-клуб перестал существовать.

Три кита

«Илья Кормильцев… — наряду с композитором Александром Пантыкиным и создателем Свердловского Рок-клуба Николаем Граховым — является одним из тех трёх китов, на которых и зиждилось всё здание уральского рока — факт, не нуждающийся ни в каких подтверждениях. В значительной степени, именно благодаря эрудиции, несомненному поэтическому дарованию и вкусу Ильи, чьим языком общались со своей аудиторией „Урфин Джюс“, „Наутилус Помпилиус“, „Настя“ и некоторые другие местные музыканты, свердловский рок, едва появившись на общенациональной сцене, поразил публику безупречным стилем, своей утончённостью, давно забытым в столицах романтизмом, изысканными и насыщенными литературными аллюзиями сюжетами.»

Андрей Бурлака. Рок-энциклопедия: Популярная музыка в Ленинграде-Петербурге 1965-2005

Список рок-групп СРК

Основные участники фестивалей и представители СРК.

Год
создания
группы
Название
группы
Год
вступления
в рок-клуб
Предыдущие
названия
группы
Основные
участники
группы
1974 Отражение 1986 «Отражение» с 1978,
«Reflection» с 1977,
«Альтаир» с 1974
С. Кондаков, А. Завада
1985 Егор Белкин и друзья
(Группа Егора Белкина)
1986 Е. Белкин
1978 Nautilus Pompilius 1986 «Наутилус Помпилиус» с 1985,
«Наутилус» с 1983,
«Али-Баба и 40 разбойников» с 1982
Д. Умецкий, В. Бутусов
1979 С-34 1986 «С-34» (Студия 34) с 1982,
«Билет без выигрыша» с 1979
С. Пучков, А. Пучков, А. Густов
1986 Настя 1986 Н. Полева, Е. Белкин
1980 Каталог 1986 «Каталог» с 1986 А. Сычёв, А. Мезюха
1980 Трек 1986 И. Скрипкарь, М. Перов, Е. Димов
1981 Урфин Джюс 1986 А. Пантыкин, Е. Белкин, В. Назимов
1982 Чайф 1986 «Чайф» (Чай-Ф, ЧайФ) с 1985,
«Пятна» с примерно 1982
В. Шахрин, В. Бегунов, А. Нифантьев, И. Злобин
1983 Встречное движение 1986 В. Махаев, Ю. Хазин, В. Коврижных, Ю. Мишков, А. Доброславин, А. Плясунов
1984 Агата Кристи 1986 «Агата Кристи» с 1988,
«ВИА РТФ УПИ» с 1984
В. Самойлов, Г. Самойлов
1984 Степ 1986 Е. Димов, В. Бутусов, Д. Умецкий, Б. Красуцкий, П. Май, С. Степанов, И. Скрипкарь, Д. Шариков
1985 ВОДОПАД имени Вахтанга Кикабидзе 1986 С. Лукашин, В. Пахалуев, Ю. Аптекин, Ю. Дёмин, В. Колясников
1985 Кабинет 1986 «Кабинет» с 1986,
«Скрипкарь и друзья» с 1985
А. Пантыкин, И. Скрипкарь, А. Котов, М. Перов, М. Архипов, А. Гноевых
1985 Сфинкс 1986 С. Подгорбунских, В. Ведерников, И. Овчинников, В. Анчукин, О. Ефимкин (Видео: [www.youtube.com/watch?v=gB7C_qtRdBM За музыкантом], [www.youtube.com/watch?v=Ff7pz54uSMs Происхождение тепла])
1984 Флаг 1986
январь 1987
В. Коровин, С. Курзанов, А. Попов, Л. Шутылев, И. Захаров, А. Тропынин
1985 Коктейль 1986 «Коктейль» с 1985,
«Коктейль-клуб» с 2014
В. Резников, Р. Ахунов, Э. Мифтахов, А. Загидулин
1986 Апрельский марш 1986 М. Симаков, И. Гришенков, Е. Кормильцев
1986 Кунсткамера 1986 Ю. Богатиков, А. Пестов, С. Шестаков, А. Пьянков, А. Пахнутов, С. Краев
1986 Ева 1986 Е. Смирнова (Бусыгина), Л. «Любаня» Трифанова, Н. Тетерина, О. Надточий, О. Уфимцева, Л. Каракулова, Н. Зуев
1986 Солярис 1986 В. Кощеев, А. Старостин
1987 Красный крест 1987 А. Богданович, О. Серов, И. Плотников, В. Шариков, В. Келлер, А. Зубрин
1987 Ассоциация содействия возвращению заблудшей молодёжи на стезю добродетели 1987 А. Могилевский, Н. Петров
1987 Красный Хач 1987 «Красный Хач» с 1988 В. Таранта, С. Казаков, Е. Филякин, А. Жуков
1987 Экипаж 1987 «Экипаж» с 1987,
«Екатеринбург» с 1989
А. Калганов, К. Бахарев, В. Полищук, К. Николаев
1987 Вафельный стаканчик 1987 И. Перин, С. Корнет, Е. Малышев
1988 Доктор Фауст 1989 «Доктор Фауст» с 1988 Л. Элькин, Е. Писак, М. Агре, М. Поздин, А. Доброславин, Ю. Ковалевский
1989 Бит-бардак 1989 А. Сальников, В. Бражкин, А. Дементьев, С. Рутенко, Р. Соколов, И. Скуратовский, А. Овчинников, Г. Тарасов, А. Мелкозёров
1990 Инсаров 1990 А. Нифантьев, А. Нифантьева, Н. Кузнецов, О. Кудрявцев
1990 Смысловые галлюцинации 1990 С. «Буба» Бобунец, В. Бурдин, С. Баранов, А. Колбасов, Д. Шитлин

«Смысловые галлюцинации» стали последней группой, официально вступившей в рок-клуб.


Интересные факты

В 1990 году группу «Панки по пьянке» отказались принять в Свердловский рок-клубК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4108 дней].

Напишите отзыв о статье "Свердловский рок-клуб"

Примечания

  1. 1 2 3 [www.uralrock.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=107&Itemid=78 Рок культура на Урале <Уралрок — портал о рок-музыке Екатеринбурга>]
  2. [www.svobodanews.ru/content/article/2330868.html 30 лет Ленинградскому рок-клубу: история закончилась?]

Ссылки

См. также

  • Русский рок
  • [gruppatop.ru/?page_id=102 Группа «ТОП» (официальный сайт)] (рус.)

Отрывок, характеризующий Свердловский рок-клуб



Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.